Пока эмир Тимур в течение 1401 г. был занят борьбой за Сирию с мамлюкским султаном Насир ад-Дином Фараджем, Байазид I совершает еще один поход к Эрзинджану[3195]. Эмир Тимур, опасаясь потерять свой важнейший стратегический оплот в Восточной Анатолии, поспешил отправить на помощь Эрзинджану войско во главе с царевичем Шахрухом — своим сыном и одним из лучших полководцев того времени.
Однако неожиданно Мутаххартан остановил царевича на полпути и написал Тимуру, что инцидент с Байазидом исчерпан и султан раскаивается в своем прежнем противодействии[3196]. Более того, в конце (декабре?) 1401 г. Мутаххартан сам прибывает в ставку Тимура в Карабахе уже в качестве поверенного Байазида, имея при себе письмо османского султана к Тимуру[3197]. Вопреки заверениям Мутаххартана, на рубеже 1401 и 1402 гг. турки все-таки заняли Кемах[3198]. Очевидно, что Мутаххартан играл двойную игру: завязав отношения с Байазидом I, он пытался умиротворить эмира Тимура.
Таким образом, между 1398 и 1400 гг. Байазид расширил владения османов вплоть до границ Трапезундской империи: теперь на севере по побережью туркам принадлежал мусульманский Самсун (примерно в ста километрах от трапезундского Инея), а на юге, им подчинились чепни, враждебные Трапезундской империи. Османам теперь принадлежал также Кемах и, вероятно, Никсар, который в 1403 г. был подвластен Мехмеду I[3199]. Более того, параллельное прочтение «Записок» Иоганна Шильтбергера и одного из писем Тимура указывает на то, что Байазид оккупировал также эмират Хаджи Амира вместе с Керасунтом, находившемся тогда в руках туркмен[3200].
Разгневанный Тимур немедленно выступил в Анатолийский поход, результатом которого, как известно, было Анкарское сражение, разгром Османской державы и бесславная смерть султана Байазида I в плену у Тимура. Стремительный бросок эмира Тимура в 1402 г. в Анатолию вновь кардинально изменил политическую ситуацию в регионе, угрожая Трапезундской империи другой агрессией, теперь уже чагатайской. Вероятно, этот промежуток времени между 1398 и 1402 гг. был одним из самых драматичных моментов в истории империи Великих Комнинов.
В Трапезунде об эмире Тимуре и его завоеваниях знали уже к концу 1386 г. Панарет отмечает, что эмир Тимур в ноябре 1386 г. пленил грузинского царя Баграта V (1360–1395) с его супругой Анной, дочерью трапезундского императора Алексея III[3201]. Трапезундцы знали о Тимуре, что это «монгольский» хан, что он явился из «Китая», численность его войска достигает восьмисот тысяч[3202]).
Однако первые намеки на какие-либо контакты между правившим тогда Мануилом III Великим Комнином и эмиром Тимуром относятся к более позднему времени. Мы имеем в виду то обстоятельство, что часть дипломатических контактов эмира Тимура с христианскими государями происходила при посредничестве Трапезунда.
Так, в 1400 г. в ставке эмира (вероятно, до первого покорения Сиваса в сентябре 1400 г.) побывали некие «послы из франкской стороны» (az taraf-i farang), которые, получив богатые дары, «отправились назад через Трапезунд»[3203]. Сношения между Константинополем и Тимуром и далее происходили через посредство Трапезунда: итальянские источники зафиксировали в августе 1401 г. возвращение в Константинополь через Трапезунд византийско-генуэзского посольства вместе с представителями Тимура, которое сообщало о решимости Тимура выступить против Байазида. Это же византийско-генуэзское посольство до 10 сентября 1401 г. вновь было отправлено к эмиру Тимуру опять через Трапезунд[3204].
Однако отношения между Великими Комнинами и эмиром Тимуром были далеко не безоблачны. Параллельный анализ восточных, греческих и западноевропейских источников позволяет думать, что Трапезундская империя, как и эмир Мутаххартан и Палеологовская Византия в 1400–1402 гг, формально признавая верховенство Тимура, одновременно вела секретные переговоры с Байазидом I, направленные против чагатайского завоевателя. Вероятно, в 1400 или 1401 г. Байазид I в награду за поддержку вернул Мануилу III Керасунт, потерянный греками в 1396–1397 гг.[3205]
Интриги Мануила III вызвали гнев Тимура. Так, в известном письме эмира Тимура к Иоанну VII Палеологу сообщается, что трапезундский император Мануил чинил препятствия Тимуру, что заставило последнего совершить поход против трапезундцев[3206]. В результате этого трапезундский император подчинился и согласился предоставить чагатайскому воинству 20 галер; кроме того, согласно этому письму, император Мануил III был должен лично явиться в лагерь эмира[3207]. Насильственное подчинение империи эмиром Тимуром подтверждается данными арабского историка Ибн Арабшаха[3208].
Согласно гипотезе Я. Фальмерайера, упомянутый в письме к Иоанну VII конфликт между Тимуром и трапезундцами произошел весной 1402 г., по нашему предположению, во время стоянки эмира у Херианы и в период осады Кемаха, до 15 мая 1402 г.[3209]
Лавирование между османами и чагатайцами и последующий конфликт с эмиром Тимуром, возможно, был истинной причиной и острого внутриполитического кризиса в самом Трапезунде. Как показал Э. Брайер, в 1401–1402 гг. произошло открытое столкновение между Мануилом III и его сыном и соправителем, будущим трапезундским императором Алексеем IV, в ходе которого последний провозгласил себя самодержцем. Продолжая рассуждения Э. Брайера, можно предположить, что Алексей и трапезундская знать восстали против союза с Байазидом, купившим за Керасунт дружбу Мануила III. Однако ультиматум Тимура, нашедший поддержку в среде мятежной трапезундской знати, вернул Мануила III в чагатайский лагерь[3210].
После знаменитого Анкарского сражения (28 июля 1402 г.) тем же летом 1402 г., после того как чагатайская армия вышла к Мраморному морю[3211], Тимур потребовал от Константинополя и генуэзцев дани и подтверждения покорности. Византия и Пера подтвердили свою приверженность, византийско-генуэзское посольство застало Тимура по дороге к Эфесу в Алтунташе[3212]. По сообщениям персидских историков[3213], послы привезли дань в золотой монете, удостоверили покорность своих государей и просили прощение у Тимура за прежние прегрешения[3214]. Как мы показали выше, послы, вероятно, имели в виду попытку византийцев пойти на сговор с турками в 1401–1402 гг. Прощение было даровано, и послы с подарками от эмира Тимура вернулись в Константинополь.
Трапезунд продолжает фигурировать в источниках как часть Чагатайской империи и после ухода Тимура из Анатолии. По меньшей мере вплоть до середины 1405 г. Трапезунд упоминается как часть «западного удела» Чагатайской империи[3215]. Архиепископ Султанин Иоанн Галлофонтибус в своем трактате о Тамерлане сообщает, что в составе его владений была наряду с Грузией, Арменией и Румом провинция Халдия[3216].
Эмир Тимур на рубеже XIV и XV вв. целенаправленно создавал предпосылки для структурирования и укрепления в Северо-Восточной Анатолии власти своих сателлитов, которым отводилась роль заградительного буфера для продвижения на восток османов, а также и плацдарма для будущих завоевательных кампаний Тимура в западном направлении. Так, в 1400 г. Тимур разгромил государства Кара-Йусуфа, предводителя туркмен кара-куйунлу, и багдадского султана Ахмада Джалаира, которые при поддержке Байазида намеревались остановить продвижение чагатайского эмира на запад, за пределы Ирана. Далее Тимур приложил много усилий для укрепления в Восточной Анатолии власти своих вассалов, в первую очередь эмира Мутаххартана, а также союзников последнего — туркмен ак-куйунлу.
Однако Мутаххартан умер в 1403 г. Вместе с тем сразу после смерти Тимура, Кара-Йусуф Кара-Куйунлу, вернувшись из изгнания, приступил к отвоеванию Азербайджана и Ирака у Тимуридов. Обе области и часть Восточной Анатолии вновь оказались во власти Кара-Йусуфа, союзника османов и злейшего врага Тимура и его наследников[3217].
Однако это вовсе не означало, что Тимуриды окончательно утеряли влияние в Анатолии. Шахрух, сын и преемник Тимура в Иране (1405–1447), поддерживает прежде всего эмиров ак-куйунлу. Именно Шахрух, по существу, обеспечил превращение эмирата ак-куйунлу уже позже, в начале 1450-х гг., в мощную державу[3218].
Великие Комнины, как и Палеологи, находились в дипломатической переписке с Шахрухом. Сношения между обоими византийскими государствами и Шахрухом, вероятно, строились при посредничестве эмиров ак-куйунлу. Одно из писем эмира ак-куйунлу Кара-Йулука Усман-бека (1403–1435), отправленное к Шахруху в 1416 — до февраля 1417 г., называет правителей Константинополя и Трапезунда участниками про-Тимуридской коалиции в Анатолии, направленной против османской экспансии