[3260]. А в ноябре 1458 г. в ставку Мехмеда II отправился брат Иоанна IV деспот Давид, чтобы подтвердить договор с турками; дань трапезундцев османам была увеличена до 3000 золотых[3261]. Скорее всего, эти два события были связаны и Великие Комнины желали успокоить подозрения Мехмеда II и умиротворить его.
Однако кульминация сближения между Ак-Куйунлу и Трапезундом приходится на более позднюю дату. Летом 1459 г. Давид Великий Комнин прибыл во главе посольства в ставку Узун-Хасана в местности Сарукийа под Терджаном, о чем сообщают два историка: византиец Халкокондил и персидский хронист Абу Бакр Тихрани[3262]. Давид, по всей видимости, привез с собой Феодору, свою племянницу, которая была выдана за султана ак-куйунлу Узун-Хасана. Вероятно, именно тогда империя формально перешла под сюзеренитет султаната Ак-Куйунлу[3263]. Сразу вслед за этим Узун-Хасан отправил посольство к Мехмеду II, с требованием снять дань с Трапезунда, ибо теперь империя будет платить Ак-Куйунлу.
Феодора принесла и приданое — земли в трапезундских бандах Мацука и Сирмена[3264]. Как считал М. Куршанскис, Феодору родила после 1438 г. та самая турчанка, жена Иоанна IV, о которой упоминал Перо Тафур[3265]. Если это действительно так, то, скорее всего, Феодора была двуязычной, владея как греческим, так и тюркским. Двуязычие она, возможно, передала и детям — две ее дочери, по одному сообщению начала XVI в., умели изъясняться на «трапезундском греческом»[3266]. При дворе Узун-Хасана она заняла одно из видных мест, став «главной» женой султана и активно участвуя в контактах султаната Ак-Куйунлу с западноевропейскими союзниками. Еще в 1470-х гг., как передавали итальянцы, ее красота славилась на всем мусульманском Востоке[3267]. Феодора сохранила христианскую веру, став покровительницей христианских поданных своего мужа. До самой своей смерти Феодора оставалась горячей противницей османов и мечтала об изгнании их, по крайней мере из Трапезунда[3268].
В отношении содержания посольства Давида к Узун-Хасану и возникших отношений между Трапезундской империей и Ак-Куйунлу только Абу Бакр Тихрани утверждает, что Трапезундская империя приняла покровительство Ак-Куйунлу и стала выплачивать джизью. Тихрани еще в одном месте говорит о требовании Узун-Хасана именно «отдать» ему Трапезунд[3269]. Текст Халкокондила косвенно подтверждает это, указывая на готовность Давида выплачивать дань скорее туркменам, чем Мехмеду, и вкладывая в уста туркменских послов требование «уступить» дань с Трапезунда Узун-Хасану[3270].
Можно предположить, что Трапезундская империя, чтобы защититься от османов, действительно перешла подверховный сюзеренитет Узун-Хасана. Сточки зрения мусульманской политической доктрины формальное признание империей сюзеренитета Ак-Куйунлу было бы целесообразным. Если Трапезундская империя принимала сюзеренитет Узун-Хасана, то, по мусульманскому праву, она включалась в «мир ислама» (dar al-islam) и война с ней превращалась в агрессию против мусульманской державы Узун-Хасана. Формальное признание Узун-Хасана сюзереном явилось бы весьма удачным политическим маневром.
Уже в 1459–1460 гг. между Ак-Куйунлу и турками начались военные действия за пограничные с Трапезундской империей твердыни. Осенью 1459 г. Узун-Хасан выслал войска к контролируемым турками крепостям Коюль-Хисар и Мелет. Через Коюль-Хисар же лежал путь в долину Келькита, через которую можно было добраться до района Байбурта и с востока выйти на Трапезунд. Мелет прикрывал выход на север к Черному морю в районе Воны и Керасунта и на запад в глубь османских владений в Джанике. Коюль-Хисар вскоре был взят, но Мелет покорить не удалось[3271].
Зимой 1459/60 г. 25 тыс. турок во главе с Хамза-беком атаковали Коюль-Хисар. Однако османы потерпели неудачу[3272]. Мехмед II, который готовился к походу против Морей[3273], идет на заключение перемирия с Узун-Хасаном. К султану Ак-Куйунлу был прислан некий Муш-Али. Абу Бакр Тихрани пишет, что Узун-Хасан вместе с турецким послом, отосланным назад к Мехмеду И, отправляет свое второе посольство во главе с Хуршид-беком (весной или летом 1460 г.), «требуя [для себя] Трапезунд и крепости вокруг него». Мехмед II «…отправил гонцов к своим эмирам и повелел им с честью [уйти] от Трапезунда и вновь передать [власть] уполномоченным Сахибкирана (т. е. Узун-Хасана)»[3274].
Следующей, и последней, акцией турок против империи явился трапезундский поход Мехмеда II в 1461 г. Спровоцировал его отчасти сам император Давид, активизировавший усилия по созданию международного фронта против османов на Западе и на Востоке. Великие Комнины пытались объединить вокруг себя целый ряд европейских, анатолийских и кавказских государств. Ответ султана не замедлил себя ждать…
Глава 13.Трапезундская империя и Кавказ
В представлениях грузинской исторической литературы раннего Средневековья Трапезунд с его областью нередко воспринимался как часть Западной Грузии, страна мегрелов, Семегрело[3275]. Это происходило отчасти из-за того, что на территории Восточного Понта проживало значительное картвельское (лазское и чанское) население[3276], отчасти из-за реминисценций прежнего Лазского царства и тесных экономических и политических связей Трапезунда с Картли. В грузинской агиографии VIII в. Трапезунд характеризовался как важнейший для земель Грузии порт[3277]. В Житии св. Або Трапезунд назван пристанью для Абхазии, принадлежавшей византийскому императору и свободной от неверных[3278]. В Трапезунде заканчивался Великий шелковый путь, соединявший Византию со Средней Азией и Китаем и проходивший через Закавказье[3279]. Церковные связи Тао с Трапезундом устанавливаются не позднее X в.[3280] Православное население Тао-Кларджети испытывало влияние как грузинской, так и византийской традиции. Двуязычными (с немалыми погрешностями в греческом языке) были приписки клириков и дарителей в сохранившейся рукописи коридетского евангелия[3281]. Как указывается в одной из приписок, село являлось вотчиной амиракора Жана Чиасдзе, который держал ее одновременно от имеретинского царя Давида VI Нарина (1258–1292) и от трапезундского императора Георгия (1266–1280)[3282]. С другой стороны, и в армянской раннесредневековой историографии Понт со столицей в Трапезунде именуется частью Великой Армении[3283], как из-за расширительной трактовки топонима, так и из-за того, что Трапезунд был для ее областей важным портом, выходом к морю. Византийское именование фемы Армениак, в которую входил и Трапезунд, также способствовало закреплению такой традиции.
История связей Трапезундской империи со странами Закавказья непроста и запутанна, лакунарна по состоянию источников и обременена произвольными толкованиями. Мы приводим в дальнейшем только те сведения, достоверность которых более или менее проверяется.
О роли Грузии в образовании Трапезундской империи и о родстве царицы Тамар с ее основателями уже писалось во 2-й главе. После смерти Тамар отношения Трапезундской империи с Грузией осложнились. В 1227/28 г. чаны (трапезундские?) вместе с грузинами боролись против нашествия хорезмшаха Джалал ал-Дин Манкбурны[3284]. Жамтаагмцерели сообщает, что в первой половине XIII в. турки Рума и многие другие народы нападали на Грузию. Борьба велась прежде всего за Тао-Кларджети, правители которой обратились за помощью к мтавару Самцхе Кваркваре. С его помощью были разгромлены, как сообщает летопись, тюрки и греки, нападавшие на месхов[3285]. Греками, порубежными с Тао и Самцхе, были только понтийцы. И если эти сведения признать достоверными, то вероятнее всего предположить, что Трапезундская империя, вместе со своими союзниками-сельджуками и соседними мелкими тюркскими эмиратами, боролась за какие-то порубежные территории или отряды ее войск участвовали как союзники Икония в совместной экспедиции в Юго-Западной Грузии. Такие отношения между сельджуками и Трапезундской империей существовали в 30-е гг. XIII в.[3286] Тогда же произошло ослабление Грузии, подвергшейся в 1223 г. опустошительному монголо-татарскому, а в 1225 г. — хорезмийскому разорению. В 1235–1240 гг. Грузия была завоевана монголами, в 1245 г. разделена. Более чем на век она попала под власть монголов[3287]. С середины 1240-х гг. Великие Комнины, как и Грузия, признавали сюзеренитет Ильханов[3288]. В «Истории» митрополита Сюнийского, князя Стефана Орбелиани, писавшего в конце XIII в., отмечается, что монголы покорили Азербайджан, Армению, часть румских владений и Трапезунд у моря Понтийского