[3514]. Султан сначала направил письма эмиру Исмаил-беку с требованием присоединиться к армии султана, быть ее проводником и обеспечить прием в Синопе и снабжение османского флота. Исмаил обвинялся султаном также в союзных отношениях с Узун-Хасаном и в планах вместе с ним выступить против османов[3515]. В письме к султану Кара-Куйунлу Джахан-шаху Мехмед II писал, что потребовал от хакима Кастамона Исмаил-бека союза в походе, что является древним обычаем. Однако тот выказал неповиновение и заперся в крепости Синоп[3516]. Исмаил, осознавая опасность захвата своих земель и сложность противостоять войску султана, тянул с ответом[3517]. Возможно, он ждал помощи от эмира Карамана и Узун-Хасана. Тогда Мехмед II стал разыгрывать против него другую карту. В его ставке находился брат Исмаила и претендент на его земли Кызыл Ахмед-бек, а также Касим Караманоглу. Ахмед-бек всячески подогревал гнев султана против брата и надеялся получить его трон, а пребывание Касима у султана связывало руки эмира Карамана Ибрахима[3518]. Мехмед упрекал Исмаила, что тот не передает половину царства брату[3519] (намекая, возможно, на историческое разделение державы Джандаров на Синоп и Кастамон). Начиная поход весной 1461 г., и войдя на территорию Кастамона, Мехмед арестовал сына Исмаила Хасана Челеби (по версии Дуки, тот был послан с дарами для переговоров[3520]) и аннексировал Кастамон и медные копи — основной источник доходов Джандаров[3521]. По сведениям Халкокондила, они приносили доход 200 тыс. золотых «статеров» в год[3522]. Затем он послал флот и большую группу войск под командой великого везиря Махмуда-паши и с участием Кызыл Ахмеда для блокирования Синопа с суши и моря. Он не желал оставлять этот важнейший порт в тылу, начиная кампанию против Трапезунда. Синопская крепость была одной из лучших в Причерноморье и была укреплена как с суши, так и с моря, имела, по словам Халкокондила, 400 больших и 200 малых орудий и свыше 10 тыс. людей, в гавани Синопа находились военные и торговые суда[3523], и осада ее требовала больших сил и ресурсов. Но нападение османов было неожиданным, и Исмаил не успел приготовиться к обороне[3524]. Ведя переговоры с Махмудом-пашой, командовавшим сухопутным отрядом, Исмаил указывал на то, что не нарушал договоров и не совершал враждебных действий против султана. Однако он был готов передать султану свои владения в обмен на область Филиппополя с условием освобождения от налогов[3525]. Получив письмо султана, возможно, переданное сыном, с требованием сдачи, обещанием прощения и предоставления ему и его семье земель в держание[3526], урегулирования споров с братом, Исмаил решил сдать город без боя и явился на поклон к султану с большими дарами. Он получил, видимо, сначала земли в Анатолии (Йени-шехир), а затем в обмен на них — владения у Филиппополя[3527]. Султан овладел Синопом в июне 1461 г.[3528] История борьбы за Синоп была в мифологизированной форме передана в Венецию прибывшей туда 29 июля 1461 г. большой навой. Ее экипаж сообщил о борьбе за Синоп, который султан якобы никак не мог взять, несмотря на семь баталий и большие потери армии и флота. Надежды вселяло известие, что на помощь Синопу идет Узун-Хасан с 80-тысячной конной армией. Обладавший Синопом, по мнению хрониста, будет господином «всей трапезундской ривьеры»[3529]. Известие о вооруженной борьбе за Синоп оказалось ложным (хотя, очевидно, и на Западе, и в Трапезунде ожидали, что Джандары окажут стойкое сопротивление), а сведения о выступлении хана Ак-Куйунлу преувеличенными. Однако хронист верно заметил большое значение Синопа и его порта в контроле над побережьем Северо-Восточной Анатолии и отразил несбыточные надежды на поражение османов от «восточной коалиции».
Проходя через Амасью, Ладик и Токат султан пополнял свою армию присоединявшимися к ней войсками родственников, вассалов и союзников[3530]. Подойдя к Коюль-Хисару, султан вступил на территорию Ак-Куйунлу и приступил к осаде города, объявив тем самым войну Узун-Хасану. После трех дней осады крепость сдалась[3531], и турки повернули на юго-восток к Эрзинджану, отрезая для Ак-Куйунлу проход к Трапезунду. Но Узун-Хасан преградил османам проход в долину Эрзинджана[3532]. Султану пришлось пересекать высокие и труднопроходимые горы, минуя обрывистые скалы, двигаясь в дождливую погоду с большим обозом, выставляя боевое охранение и посылая разведку[3533]. Боялись, конечно, не трапезундского императора, а внезапного нападения Узун-Хасана. Неожиданность произошла: некий тюрок (по словам Константина из Островицы, подосланный Узун-Хасаном) покушался на командующего авангардом Махмуда-пашу. Стрела попала ему в лоб, но рана оказалась поверхностной, и вскоре полководец вернулся в строй[3534]. Узун-Хасан не ожидал нападения и на первых порах медлил. Убедившись в нападении, он, как сообщал Амируци, прибег к тактике «депопуляции» пограничных областей, засадам и арьергардным столкновениям[3535]. Близ Эрзинджана, у Йасы-Чамана[3536], произошла решающая битва, исход которой не ясен, но вероятнее, что войска Узун-Хасана были рассеяны[3537]. После сражения Узун-Хасан предпочел вести переговоры и послал для них свою мать Сару-Хатун, известную своим дипломатическим опытом. Она обратилась к заступничеству Махмуда-паши[3538]. Переговоры тянулись, стороны апеллировали к тому, что они единоплеменники, связанные общими договорами и корнями добрососедских отношений[3539]. Тогда султан решил связать руки сопернику. Он взял его мать в заложницы, совершая газават, и принудил ее заключить с ним договор на условиях, что Мехмед не будет посягать на земли Узун-Хасана, но и тот не станет защищать трапезундского императора[3540]. Главным аргументом Мехмеда против попыток Сары-Хатун отговорить султана от похода на Трапезунд, было то, что он является гази и не может остановить меч ислама[3541]. Затем он отправился в поход на Трапезунд через Байбурт, по Турсун-бегу, дабы преградить императору пути к отступлению и бегству[3542]. Он разделил армию на два отряда — передовой, во главе с Махмудом-пашой, который двигался необычной западной дорогой, и основной, во главе с султаном, который пошел также труднопроходимой восточной дорогой. Выбор этих нетрадиционных путей Э. Брайер объясняет тем, что единственная магистральная дорога через Месохалдию и Торул-Ардасу была заблокирована трапезундцами, что они с успехом делали в 1456 г., когда паша Амасьи Хайдар смог напасть на город только с моря[3543]. Движению войск через горные перевалы в 1461 г. мешал проливной дождь и, возможно, нападения греков и тюрок, союзных Трапезунду. С фланга османам угрожали грузинские земли, также союзные (или вассальные, как Гурия) Великим Комнинам[3544]. И все же османы прошли и неожиданно для защитников появились у стен Трапезунда. Передвижению обозов существенно помогли предусмотрительно взятые султаном верблюды.
Флот прибыл к Трапезунду сразу после капитуляции Синопа и приступил к блокаде города с моря[3545]. Были сожжены предместья и расчищены подходы к стенам. Началась осада, продолжавшаяся, по Халкокондилу, 32 дня[3546]. Как отмечал Амируци, действия трапезундцев против десанта были успешны. В нападениях на него принимали участие и осажденные, и жители деревень, так что была надежда нанести и флоту большой урон[3547]. Посланный Мехмедом II передовой отряд в две тысячи всадников, по неподтвержденному другими источниками сообщению Константина из Островицы, был уничтожен трапезундцами[3548]. Однако прибытие основной армии султана изменило ситуацию. По Амируци, начался обстрел стен из орудий, у защитников не хватало запасов продовольствия и воды, городской дим проявлял недовольство и был готов к выступлению[3549] (другие источники об этом молчат). По Турсун-бегу, император сдался, как только пушки были выставлены, не дожидаясь обстрела[3550]. Надень ранее султана[3551] (13 августа, по Брайеру