. Тюркизация, естественно, шла еще медленнее[3622].
После османского завоевания Трапезунд становится одной из морских баз Турецкого государства, сохраняя свое стратегическое значение. Именно сюда направляется султанский флот перед походом на Каффу[3623], здесь перекрещиваются интересы Мехмеда II и Узун-Хасана в борьбе за Восточную Анатолию и Кавказ. Объясняя настойчивые попытки Узун-Хасана освободить Трапезунд и отмечая большое влияние деспины Феодоры на правителя Ак-Куйунлу, западные хронисты доходили даже до мысли о тайном крещении Узун-Хасана[3624]. И если легенда об обращении Хасана не подтверждается, то документы венецианского Сената ясно показывают активную роль Феодоры в дипломатических переговорах с Венецией, в переписке с ее властями, в инициировании антиосманских выступлений Ак-Куйунлу[3625]. В одном из постановлений Сената ясно говорится о желании Феодоры отомстить за своих родственников и приобрести Трапезундскую империю (per Іо acquisto de lo imperio suo de Trapesunda), к чему ее должен был побуждать и венецианский посол Иосафат Барбаро[3626].
Как в западноевропейских, так и в восточных источниках сохранились сведения о краткосрочном захвате Трапезунда войсками Узун-Хасана, считавшего его своим уделом и совершившего марш-бросок на Понт. Болонские хроники сообщили (новость была получена 23 марта 1463 г.), что «грузины» взяли Трапезунд и бомбардировали его замок[3627]. Выше уже приводились данные венецианского информатора о захвате Трапезунда в 1463 г. Грузинские летописи отмечают, что шах вступил в «Грецию», взял Трапезунд, разорил османские земли и возвратился в Персию. Вахушти точно датирует это, ссылаясь на древнего летописца, 1472 г.[3628] Д. Малипьеро писал о действиях Узун-Хасайа против османов в районе Трапезунда около 1464 и в 1469 г.[3629] и, ссылаясь на письмо Катерино Дзено, о том, что в 1472 г. Узун-Хасан требовал от султана возвратить ему Трапезунд, а затем город был осажден его войсками, прошедшими через Самцхе, во главе с женой Узуна Феодорой, а многие земли захвачены. Чтобы спасти положение, Мехмед послал флот на помощь своему сыну, губернатору Трабзона[3630]. Город был осажден, но взять его не удалось из-за ожесточенного сопротивления османского гарнизона и нехватки продовольствия у осаждавших[3631]. 8 мая 1472 г. в Милан пришло письмо из Модона, сообщавшее на основе информации, полученной через патрона корабля, прибывшего с Родоса, о том, что Узун-Хасан с войском из 700 000 человек взял Трапезунд и продолжал наступление на турок, не желая заключать предложенный ему мир[3632]. Слухи о захвате Трапезунда и даже о походе Узун-Хасана на Синоп буквально ползли по Европе[3633]). Они отражали не столько реальные события, сколько обстановку продолжающейся борьбы двух держав за Понт. Видимо, атака войск Узун-Хасана на Понт в 1472 г. упомянута и русским путешественником через Трабзон Афанасием Никитиным, о чем писалось выше.
Страх перед Узун-Хасаном испытывали и турецкие санджакбеи Трабзона. Губернатор Байазид-вали, сын султана Мехмеда, например, не решился выступить против него около 1468 г. при слухах о маневрах войск Хасана на границах[3634].
Решающее поражение Узун-Хасан потерпел от османов, собравших 70–80-тысячное войско, в битве при Терджане в 1473 г., после чего всякие надежды его на отвоевание города стали иллюзорными[3635].
Глава 17.Культура Трапезундской империи
Многие характерные черты культуры Трапезундской империи воплотились в облике ее столицы — одного из древнейших городов Причерноморья — Трапезунда. Его благоприятное географическое положение, роль административного и церковного центра (важнейшей митрополии Константинопольского патриархата), экономическое процветание стяжали городу славу и породили немало хвалебных риторических произведений, энкомиев и экфрасисов. Еще в первой половине XI в. будущий патриарх Константинопольский Иоанн VIII Ксифилин (1064–1075), обращаясь к именитым согражданам, называл родной город не иначе как «многославным» (μεγαλοδόξος)[3636]. Великим эмпорием (μέγα 'εμπόριον), имеющим собственную хору, называл Трапезунд, комментируя Дионисия Периегета, митрополит Евстафий Солунский (около 1170–1175)[3637]. И хотя этот комментарий относится к реалиям времен античных, такое представление о городе постепенно становится топосом и для византийской литературы.
Писатель начала XIV в. Константин Лукит отмечал зависимость других понтийских городов от более прославленного, в том числе и своим патроном св. Евгением, «золотого» Трапезунда[3638], города знаменитого (περιφανής) и чудесного (θαυμασία) в благословеннейшей земле Халдии[3639]. Такой ее сделали прекрасные географические и климатические условия, среди гор и долин[3640].
Иоанн Лазаропул в «Слове св. Евгению» называл родной город «древним, великим и прославленным»[3641], «прекраснейшим из городов»[3642]. Митрополиту были хорошо известны описания Трапезунда в «Анабасисе» Ксенофонта, легенда о проповеди там св. апостола Андрея и деяния св. Евгения, свидетельства о чудесах которого он тщательно собирал[3643]. Виссарион Никейский и Иоанн Евгеник хвалили (не отрываясь, впрочем, от исторических реалий) в специальных риторических произведениях, экфрасисе и энкомии, положение и красоты города, его роль в торговле и политике той эпохи, в культуре греческого мира[3644].
Похвалы легко объяснимы. Перед глазами путника после долгого и нелегкого плавания или же трудных, выжженных солнцем и проходящих затем через горные теснины дорог Анатолии открывалась поистине пленительная картина города, утопавшего в садах, ласкаемого теплым южным морем, украшенного замечательными дворцами и храмами, гордого неприступностью стен своей твердыни.
Трапезундский акрополь возвышается в центре города, на обрывистом естественном плато, окруженном с запада и востока крутыми оврагами и водными протоками. В плане акрополь представлял собой клин, обращенный острием к югу и по горизонтали разделенный на три части. Самая южная из них — древнейшее ядро крепости — была заключена в наиболее мощные стены. Здесь находились императорские дворцы и административные здания. «Средний город», вторая система укреплений, также сложился еще до эпохи Великих Комнинов, вероятно в римский период, но его стены не достигали морского побережья, и с севера крепость была наиболее уязвима. Осада города сельджуками в начале XIII в. показала это со всей очевидностью[3645]. Кроме того, сама территория крепости была слишком мала и с трудом вмещала жителей, укрывавшихся за ее стенами, когда городу угрожала опасность. Большие фортификационные работы были проведены императором Алексеем II в начале XIV в., когда стены были продлены до морского побережья и площадь укрепления более чем удвоилась[3646], и в 30-е гг. XV в. город казался путешественнику хорошо укрепленным (bien miirada)[3647].
В систему обороны были включены и царские дворцы, находившиеся в древнейшей части крепости. Они примыкали к ее западной стене, возвышаясь над ней примерно на два этажа. По описанию современника, автора «Энкомия Трапезунду» Виссариона Никейского, дворцы отличались особым великолепием внешнего и внутреннего убранства. Их фасады были обращены во внутренний двор крепости, Эпифанию. К центральной части дворцовых сооружений вела парадная лестница. Во внутренних покоях с одной стороны были расположены просторные палаты с балконами, с другой — большой тронный зал, где совершались торжественные акты, заседал синклит, принимались иностранные послы. Здесь под беломраморной пирамидальной крышей, опирающейся на 4 колонны, возвышалось царское место. В этом великолепном зале пол был выложен белым мрамором, а потолок и стены покрывали прекрасные росписи, возможно, не только фрески, но и мозаики (Виссарион писал о сиянии красок, обилии золотых тонов, роскоши и яркости рисунков)[3648]. На стенах в ряд были изображены фигуры царствовавших в Трапезунде императоров и их константинопольских предков. Судя по описанию Константина Лукита, на одной стене были изображены императоры Алексей I, Иоанн II, Мануил I и Алексей II, на другой — прародители Великих Комнинов — два севастократора Исаака (брат и сын императора Византии Алексея I), Андроник I и его старший сын Мануил, отец основателей Трапезундской империи. Центральной фигурой композиции был первый император — Комнин Исаак I[3649]. Тот же зал украшали сцены из истории Трапезундской империи, главным образом победы над врагами, среди которых видное место занимал знаменитый разгром сельджукских войск в 1230 г. Другая парадная зала была украшена росписями на темы Книги Бытия. Внутренние помещения дворца членились колоннадами. По обыкновению, при дворце имелась небольшая домовая церковь; возможно, она располагалась в северной угловой башне акрополя.