[1556]. Все это указывает и на влиятельность клана Схолариев, и, возможно, на благодарную память Алексея III, не забывшего его роль в перевороте 1349 г.[1557] Стоя много лету кормила власти ил и добиваясь ее, Схоларии, видимо, были затем потеснены группировкой, консолидировавшейся вокруг Алексея III и императрицы-матери Ирины, игравшей большую роль и в управлении, и даже в военных кампаниях. После смерти Никиты Схоларии не оставили попыток вновь затеять смуту и свергнуть Алексея III, достаточно эффективно проводившего политику централизации. В 1362 г., как отмечает Панарет, «немного недоставало, чтобы некоторые не устроили бунт против императора»[1558]. В октябре 1363 г. великий логофет Георгий Схоларий вместе с Каваситами напали на императора и преследовали его от источника св. Григория до башни акрополя. Каваситы были затем схвачены, а великий логофет со своими сторонниками бежал в Керасунт, а затем в Амис[1559]. В Амисе (Симиссо) находилась крупная генуэзская фактория. Вновь итальянский след? Видимо да, потому что и возвращению великого логофета в декабре 1363 г. содействовал генуэзский нобиль Джанотто Спинола[1560]. Следствие обнаружило причастность к заговору и Трапезундского митрополита Нифонта, который был заключен в монастырь Сумелы и умер там 19 марта 1364 г. от плеврита[1561].
Анализируя события гражданской войны в Трапезундской империи, нельзя не отметить, что почти все мятежники обладали высокими придворными титулами и участвовали в управлении. Четкого противопоставления собственно столичной (служилой) и провинциальной («сепаратистской») знати не прослеживается. В годы гражданской войны (1340–1355) явно выявляется стремление клана Схолариев контролировать высшую власть, оттеснив другие группировки. Их опорой были Кенхрина и Керасунт, Лимния — города-крепости на западе империи, где они укрепились не столько потому, что создавали собственные апанажи, сколько потому, что получали командные и административные посты. Не случайно, что огромную роль в организации переворотов играли носители титула великих дук. Общей тенденцией борьбы за власть было усиление ориентации соперников на Византию. В Константинополе зрели планы переворотов, там принимали и поддерживали оппозиционных Трапезундских архонтов, туда, под контроль ромеев, ссылали низложенных государей или претендентов на престол. При этом Палеологи поддерживали одну династическую ветвь, Кантакузины — другую. Удобным компромиссом для тех и других было возведение на трапезундский трон и поддержка Алексея III, породненного с обеими византийскими династиями. Участие в смуте лазов, итальянцев, тюрок носило маргинальный характер, хотя эти силы активно использовались противоборствующими группировками и имели собственные устремления. Участие дима в смуте было активным. Народ забрасывал камнями неугодного василевса в 1336 г., изгнал Михаила в 1341 г., бунтовал и грабил мятежных архонтов в 1342 г., освободил Схолария в 1351 г., был готов к возмущению в 1362 г. Хотя борющиеся группировки старались использовать народное недовольствие в своих целях, дим порой действовал решительно и самостоятельно, отстаивая собственные интересы.
Итак, феодального распада империи не произошло После смуты императорский домен увеличился. Семейства крупных архонтов сохранились, как и часть их владений, но они были все более связаны с императорским двором и службой. Архонты по-прежнему представляли столь значительную политическую силу, что венецианский Сенат рассматривал возможность в годы войны в 1376 г. заменить василевса венецианским ректором с согласия местных «баронов»[1562].
Как кажется, клан Схолариев вышел ослабленным из смут середины XIV в. В XV столетии не меньшую роль стали играть Каваситы. Именно Каваситам принадлежали замки, охранявшие один из главных путей с юга к Трапезунду — Зиганский проход, а также пограничные крепости. За право проезда, а также за охрану путешествующих и купцов они брали немалые деньги или вымогали «подарки», невзирая даже на высокий статус послов к самому Тимуру. Эскорт, данный трапезундским императором, не отваживался сопровождать послов далее Палеомацуки, «боясь врагов императора»[1563]. За Палеомацукой лежали замки Каваситов, для которых, подданных императора и носителей придворных титулов, власть василевса была уже номинальной. Во всяком случае, в том, что касалось их владений. Оправданием своих поборов Лев Кавасит считал то, что он содержит воинов, чтобы сражаться с турками, оберегает от них проход и живет только тем, что дают приезжие или что он отнимает у врагов[1564]. Полным подтверждением слов Клавихо служит одно из решений венецианского Сената, в котором говорится о захвате в 1400 г. неким владельцем замка мешка шелка у венецианского купца, когда император ничего не смог сделать (nihil poterit super hoc facere)[1565].
Новые конфликты, в которые оказались втянуты архонты, в конце XIV — начале XV в. были опять-таки инициированы династическими ссорами. Мануил III (1390–1417) приблизил к себе незнатного придворного, отличавшегося красотой, дав ему большие полномочия, титул протовестиария и пренебрегая «грандами». Это породило его конфликт с сыном и соимператором[1566], будущим Алексеем IV (1417–1429), поддержанным архонтами (mayores ornes). Вероятно, события династической борьбы охватили 1414–1416 гг.[1567] Дело дошло до того, что Алексей начал военные действия и осаждал отца в столице, как писал посетивший Трапезунд Клавихо, целых три месяца. В конечном счете стороны пришли к компромиссу, и молодой император помирился с фаворитом при посредничестве горчи, однако и позднее император терпел много бесчестия[1568]. Возможно, что причины конфликта лежали глубже: в борьбе за смену выбранной Мануилом внешнеполитической ориентации, с ориентацией на османов (за что Трапезундской империи был уступлен Керасунт). Борьба османов с Тимуром поляризовала небольшие государства Анатолии[1569]. Текст Клавихо дает основания полагать, что замирение не было прочным. Другой испанский путешественник, посетивший Трапезунд в 1438 г., Перо Тафур отмечал, что Алексей IV, будучи царевичем, желая отстранить от престола старшего брата, сблизился с Великим Турком (османским султаном) и просил у него помощи. Затем он убил отца и воцарился[1570]. Из других источников эти сведения неизвестны. Панарет сообщает, правда, о рождении у Мануила III сына Василия в 1382 г.[1571], но о его судьбе ничего не известно. Ко времени воцарения Алексея IV в 1417 г. ему шел бы 35 год, в то время, как самому Алексею, о котором Клавихо в 1403 г. писал, что ему около 25 лет[1572], было около 39. Следовательно, Василий не был старшим братом Алексея[1573]. Кроме того, продолжатель Панарета ничего не пишет об убийстве Мануила, констатируя лишь, что он преставился 5 марта 1417 г. и был похоронен в Феоскепасте, процарствовав 27 лет[1574]. Во всяком случае, слухи о раздоре между Мануилом III и его сыном Алексеем дошли не только до Клавихо, но и намного позже до Перо Тафура.
Династические конфликты продолжились и в царствование Алексея IV. Между его двумя сыновьями, Александром (Скантарием) и Иоанном возникла распря. Перо Тафур сообщает, что младший из них, Иоанн, убил отца и воцарился, изгнав старшего, который жил в Константинополе при дворе своей сестры, императрицы Византии[1575]. Трапезундский источник, использованный в сочинении Халкокондила, приводит более подробную версию событий. Он рассказывает, что у Иоанна возникло подозрение, что его мать Феодора Кантакузина сблизилась с протовестиарием. Он убил вельможу, а обоих родителей запер в спальне, желая убить, однако этому помешали архонты, отославшие его в Ивирские земли. Соимператором был провозглашен ВТОРОЙ (источник поправляет Перо Тафура) сын Алексея Скантарий. Иоанн, удалившийся в изгнание, женился на дочери имеретинского царя Александра I и с ней вместе (видимо, получив какую-то денежную помощь от тестя) отправился в Каффу. Правительство Генуи и администрация Каффы, к которым за содействием в организации переворота обращался Иоанн, проявляли сдержанность в ответ на его просьбы. Вероятно, эти переговоры начались до осени 1427 г.[1576] На помощь пришла частная инициатива лигурийцев: Иоанн прибыл в Трапезунд на корабле Доменико д'Аллегро[1577]. Высадившись у монастыря Св. Фоки (в Кордиле/Акчакале, немного западнее Трапезунда) и разбив там лагерь, Иоанн склонил к измене архонтов Каваситов, которые в полуночный час убили императора Алексея в шатре, в его лагере в предместье Ахантос. Переворот произошел 26 апреля 1429 г., как свидетельствует опубликованная и интерпретированная Э. Брайером поминальная запись в Бодлеянской греческой рукописи Gr. Lit. d. 6 из монастыря Перистереоты[1578]. Запись, которую пытались затем выскрести, упоминает с осуждением «безбожных архонтов Каваситов и Схолариев», вскоре реабилитированных новым василевсом, как справедливо указывает Брайер, сопоставивший с этим и пропуск в 10 строк в соответствующем месте Хроники Панарета.