[1664]. При своем воцарении Василий, видимо, опирался на византийскую поддержку и на ту часть знати, которая была за союз с Византией. Этим объясняется его брак 17 сентября 1335 г. с незаконной дочерью Андроника III Ириной[1665]. Свадьба отмечалась торжественно, в честь супругов, возможно, Андреем Ливадином, была составлена поэтическая эпиталама, где Василий уподоблялся Солнцу Востока, а Ирина — Луне Запада[1666]. Но брак не был удачным, что и послужило поводом к новому вмешательству Византии в трапезундские дела. Не позднее начала 1336 г. Василий приблизил к себе другую женщину, также Ирину, от которой имел двух детей Алексея и Иоанна (будущего императора под именем Алексея III)[1667]. По сообщению Григоры, Василий изгнал законную жену из дворца[1668]. 8 июля 1339 г. был заключен его брак с бывшей фавориткой[1669]. Семейные отношения императора очень скоро стали предметом гласности и использовались в борьбе группировками знати и трапезундским димом[1670].
Откликаясь на эти события, патриарх Иоанн XIV Калека обратился к трапезундскому митрополиту с суровым осуждением адюльтера и попустительства ему со стороны местных церковных властей (последние ранее в письмах к патриарху пытались всячески его скрыть). Хотя очевидно, что и расторжение первого брака и, тем более, заключение второго не могло произойти без официального соизволения митрополита, патриарх, защищая интересы Константинополя, счел вторую жену Василия конкубиной, а сам брак незаконным. Она была отлучена от церкви, патриарх грозил тем же и трапезундским иереям, собираясь наложить интердикт на всю трапезундскую церковь. Императору было направлено увещевательное письмо[1671]. Патриаршая грамота, вероятно, сыграла свою роль в усилении напряженности в Трапезунде. Император Василий внезапно скончался 6 апреля 1340 г. Было подозрение, что в его смерти повинна первая жена Ирина, которая сразу же взошла на престол и отправила соперницу с малолетними детьми к своему отцу в Константинополь[1672]. Патриаршая грамота в этом случае, как справедливо полагал Э. Кизлингер, могла использоваться именно для легитимизации переворота Ирины Палеологини и захвата ею власти. Австрийский ученый даже полагал, принимая во внимание место регистрации в кодексе недатированной патриаршей грамоты, что она могла быть составлена в конце апреля 1340 г., post factum, для укрепления позиции ориентированной на Константинополь группы знати, представители которой прибыли тогда в византийскую страницу[1673]. Последнее заключение доказать сложно. Скорее Константинополь готовил переворот, чем оформлял его. Вряд ли прямое заявление грамоты о том, что аналогичное письмо направлялось Василию Великому Комнину[1674] можно считать выдумкой, что было бы неизбежно, если бы документ составлялся после его смерти.
После переворота в 1340 г. или немного позже в Константинополь из Трапезунда эмигрировала часть знати и чиновничества. В их числе был и будущий митрополит, скевофилак трапезундской церкви Иоанн Лазаропул[1675]. Присутствие представителей разных, в том числе противоборствующих, группировок трапезундской знати само по себе втягивало византийское правительство в конфликты, происходившие на Понте.
Пришедшая к власти императрица Ирина не имела прочной социальной опоры. Ведя политику лавирования, она апеллировала к византийской помощи. Чувствуя всю непрочность своего положения среди спорящих за власть групп знати, Ирина сразу же (вместе с высланной соперницей) отправила в Константинополь посольство с просьбой помочь ей и найти для нее достойного мужа, знатного родом, славного деяниями и желающего править трапезундским государством[1676]. Как видим, победа императрицы Ирины вела Трапезунд к зависимости от Византии. Но была ли последняя в силах обеспечить его?
Послам Ирины не удалось застать Андроника III ни в Константинополе, ни в Фессалонике. Оправившись от болезни, византийский император выступил в поход в Эпир. Лишь спустя много времени послы смогли изложить ему суть дела, найдя его в Акарнании[1677]. Между тем положение Ирины в Трапезунде становилось все более неустойчивым. Против нее зрел заговор знати[1678]. Ирина не была законной наследницей престола, не принадлежала к роду Великих Комнинов и оставалась чужеземкой как в глазах архонтов, так и народа. Продолжая лавировать между группировками знати и ища помощи извне, Ирина отправила второе посольство в Константинополь с участием самого трапезундского митрополита. Но и оно не было успешным: вскоре после возвращения из Акарнании Андроник III скончался, так и не дав ответа на просьбы[1679]. Как показали дальнейшие события, реальный правитель Византии великий доместик Иоанн Кантакузин без сочувствия относился к идее укрепления династии Палеологов в Трапезунде и замены ею Великих Комнинов. Провозглашенный регентом при малолетнем Иоанне V, Кантакузин сам стоял перед лицом могущественной оппозиции во главе с Алексеем Апокавком и патриархом Иоанном XIV Калекой. Вскоре он и вовсе утратил контроль над столицей[1680]. Византия находилась на пороге гражданской войны, лишавшей ее возможности сколько-нибудь существенно влиять на положение дел в Трапезунде. Кантакузин отклонил просьбы Ирины о помощи, указав на раскол у самих трапезундцев по вопросу о законности ее правления и на то, что управлять Трапезундской империей по местным законам должен был лишь отпрыск рода Великих Комнинов[1681]. Таким образом, кратковременная победа императрицы Ирины не привела к установлению византийского влияния в Трапезундской империи, но ускорила развязывание в ней гражданской войны[1682].
Поддержка Иоанном Кантакузином брата Алексея II Михаила Комнина не привела к успеху последнего[1683]. В конце сентября 1341 г. Кантакузин лишился власти в Константинополе, а 26 октября в Дидимотике динаты провозгласили его императором. Власть в столице перешла к Анне Савойской, матери малолетнего Иоанна V Палеолога и Алексею Апокавку. В Византии началась гражданская война. Изгнанные трапезундские архонты побуждали Анну Савойскую и Апокавка «словами и обещаниями дать им для правления трапезундцами сына Михаила Комнина (Иоанна — С. К.), которому тогда было 20 лет»[1684]. Византийское правительство тянуло, выговаривало определенные условия, не имело ресурсов и не желало поддерживать кандидата, угодного кантакузинистам. Переговоры длились довольно долго — с конца сентября 1341 г. по 17 августа 1342 г., на это время приходилась зима, сезон, опасный для навигации. И все же заговорщикам удалось добиться согласия Анны Савойской и Алексея Апокавка отправить на Понт Иоанна Великого Комнина. Но константинопольская поддержка была в большей мере моральной, чем военной. В августе 1342 г. в Трапезунд отплыл флот из трех генуэзских и двух трапезундских гребных судов. С их помощью и был совершен переворот[1685].
Однако и после этого переворота борьба знати продолжалась, теперь уже внутри победившей группировки. Недовольная часть трапезундской знати интриговала в Константинополе. Добиваясь свержения Михаила и замены его более подходящим кандидатом, византийцы вступили в переписку как с самим Михаилом, так и с трапезундскими архонтами, готовя переворот[1686]. Вот что сообщает участник событий, тогда скевофилак Иоанн Лазаропул: «Итак, самодержец ромеев Иоанн Кантакузин, благородный и известный словом и делом, преисполненный всяческой учености, движимый божественным рвением, узнав, что в Трапезунде получил власть, как не подобало, Михаил Комнин, недалекий и пустой, старец и бездетный[1687], решил, чтобы власть в Трапезунде имел, как подобает, истинный наследник Алексей Великий Комнин (… сын императора Василия Великого Комнина), для которого он бы приобрел власть. И император предоставил мне такое поручение…»[1688] В этом отрывке, как и в словах Ливадина, прослеживается инициатива византийского императора в подготовке переворота, который и совершился в декабре 1349 г. По уже установившейся традиции, свергнутый император был отправлен в Константинополь, на сей раз — после пострижения в монахи[1689].
После воцарения Алексея III (1349–1390) происходит сближение Византии и Трапезунда; в сентябре 1351 г. Алексей III женился на Феодоре, дочери севастократора Никифора Кантакузина, двоюродного брата Иоанна VI[1690]. Как мы видели, Кантакузин уже давно уделял внимание Трапезунду, и это не было случайностью. Отношения с Трапезундом и укрепление там сторонников новой династии Кантакузинов были важны для Иоанна VI в его отношениях с Палеологами