[142] и 1447–1449 гг.[143] Часть третьего регистра за 1450–1453 гг. из 13 листов, в очень плохом состоянии, хранится в Секретном архиве[144]. Отдельные, довольно многочисленные документы Оффиции или связанные с ее деятельностью материалы встречаются и в иных фондах Генуэзского архива: актах официального делопроизводства Республики (Archivio Segreto, Diversorum, Registri; Litterarum), среди петиций (Archivio Segreto, Diversorum, Filze) и нотариальных актов. Документы Оффиции Попечения Романии представляют фундаментальный интерес для изучения отношений Генуи и Трапезундской империи в XV столетии.
Среди важных материалов Архива Банка св. Георгия (Сан-Джорджо)[145] — сохранившиеся массарии крупнейших генуэзских факторий в Причерноморье — Каффы[146], и на Босфоре — Перы[147], в которых имеются сведения об их отношениях с Трапезундской империей. В деловой переписке и других документах Банка, особенно после 1453 г., когда он получил в управление черноморские фактории, содержатся важные сведения по истории Трапезундской империи, ее связей с Генуей и Османской империей[148]. В распоряжениях о налогах с должностных лиц факторий, так называемых сталиях, есть сведения о трапезундском консульстве[149].
Так называемый Архив Древней Коммуны — по сути, архив финансовых учреждений республики[150]. В его составе сохранились приходно-расходные книги (массарии) Генуи с 1340 г. — древнейший памятник использования двойной бухгалтерии в управлении государственными финансами[151]. Среди документов Архива, встречаются, например, отчеты о затратах на снаряжение военных галер, о посольских финансовых расходах[152], но крайне редко — о сути отношений, конфликтов или переговоров.
Среди большого числа изученных нами генуэзских нотариальных документов есть такие, которые составлены в городах Трапезундской империи, но не менее важны сведения и тех делопроизводителей, которые фиксировали разного рода операции на Понте или сообщали информацию о Трапезунде, находясь за его пределами[153]. Мне известно пока 53 акта, составленных в самом Трапезунде 19 нотариями, однако, как правило, эти писцы работали в Трапезунде недолгое время. Был выявлен первый из известных генуэзских нотариев в Трапезунде — Герардо ди Сан-Донато[154]. Особый интерес представляют документы путешествующих корабельных нотариев, в том числе принимавших участие в военно-морских экспедициях генуэзцев против Трапезундской империи. Одним из них был Франческо да Сильва (1314–1315) и его акты хорошо сохранились[155]. Важный материал содержится в актах генуэзских нотариев Каффы, Перы и Килии/Ликостомо и других важнейших факториях[156].
Определенное значение для изучения торгово-предпринимательской деятельности итальянского купечества на Понте имеют немногие сохранившиеся книги счетов венецианцев и генуэзцев, торговавших с Трапезундской империей. Среди них важное место занимает книга счетов венецианского патриция Джакомо Бадоэра, который обосновался в Константинополе с сентября 1436 г. по февраль 1440 г. и торговал с разными регионами Причерноморья[157]. Книга Бадоэра важна еще и потому, что позволяет установить номенклатуру товаров, размеры коммеркиев, существовавших в Трапезунде, порядок их взимания, юридические аспекты торговых операций, состояние денежного рынка и курсы обмена[158].
Торговые практики — пособия по ведению коммерции с характеристикой различных рынков и условий ведения дел — немаловажны для изучения экономической истории Понта, его внешних связей[159].
Политику католической церкви по отношению к Трапезундской империи наиболее полно характеризуют документы понтификов[160], акты Базельского и Флорентийского соборов[161] и материалы католических миссий францисканцев и доминиканцев на греческом и мусульманском Востоке[162].
Большое значение для изучения истории Трапезундской империи имеют ранние османские налоговые реестры (tahrir defterleri), особенно первый сохранившихся из них, датируемый периодом между январем 1484 г. и маем 1487 г. (вероятнее, в 1486/87 г.). Это подробная (mufassal), а не сокращенная (icmal) налоговая опись, составленная почерком сиякат на османлыджа чиновником финансового ведомства (эмином) Эдемом и его секретарем Мехмедом. Кодекс из 749 страниц размером 30,7×11 см находится ныне в Стамбульском правительственном архиве[163]. Дефтер изучался рядом ученых. Н. Бельдичеану, И. Бельдичеану-Штайнер, П. Нэстурел и другие[164] издавали значительные фрагменты из него, послужившие основой нашей базы данных по аграрным отношениям на Понте. Дефтер определял формы и размеры налогообложения податного населения, характер распределения земель и доходов между рентополучателями. В нем фигурируют земли императорского фиска и семьи Великих Комнинов, трапезундских архонтов и монастырей и иные, конфискованные султаном и переданные им в условные держания (тимары). По сути, тимариоты владели как недвижимостью в собственном смысле слова (тимариотским резервом, хасс), так и невещными правами на получение ренты с крестьян, включая и переданную им зачастую бывшую церковную десятину. В реестр попадали как сельская местность, так и города, что дает основание с большей достоверностью определить численный и этнический состав их населения накануне и сразу после завоевания. Поскольку зачастую указываются прежние владельцы земель или получатели доходов с них, у нас появляется редкая возможность реконструкции социально-экономических отношений, существовавших в империи накануне 1461 г. Опись покрывает город Трапезунд и нахье (бывшие банды). Трикомия (Акчаабад), Мацука (Мачка), Ардаса (Торул), Гемора (Йомора), Сурмена, Оф, Ризе, Атини, фему Лазия, а также частично Кораллу (Гёреле), Керасунт (Гиресун), Триполи (Тиреболу). Она составлена с учетом изменений на основе несохранившейся ныне первичной описи, сделанной сразу же после завоевания. Другие дефтеры имеются и для более южных областей, еще ранее вошедших в состав государства Ак-Куйунлу и потому лишь весьма опосредованно отражающие реалии империи Великих Комнинов[165].
Разумеется, использование дефтеров должно осуществляться с учетом необходимых ограничений. Во-первых, любая реконструкция, сделанная на их основе, не может претендовать на полноту, ибо дефтер не являлся ни полным земельным кадастром, ни переписью населения, но был сугубо фискальным документом, впрочем, достаточно надежным, несмотря на все имеющиеся пропуски и погрешности в записи. X. Лаури справедливо обратил внимание на большую полноту и надежность ранних дефтеров по сравнению с последующими и на необходимость по возможности их серийного использования и предпочтения муфассалов перед ичмалами[166]. В нашем случае объектом сравнения являлись, однако, не последующие, а предыдущие земельные порядки с учетом всей фрагментарности как средневековых греческих актов (прежде всего — Вазелонского монастыря), так и немногих западноевропейских источников.
Во-вторых, в дефтеры не включались некоторые бывшие византийские села, которые составляли вакф или особые формы держания, установленные государством. Поэтому параллельное использование vakif defterleri там, где они сохранились, является важным дополнением к тахрир дефтерам[167]. Для Понтийского региона второй половины XV в., однако, само вакуфное землевладение было развито значительно слабее, чем, к примеру, в районах Македонии, поэтому вынужденное игнорирование этих земель (при отсутствии известных вакуфных дефтеров Трабзонского вилайета) чревато меньшей погрешностью. В дефтеры не попадали также сведения о монастырских и церковных землях, не конфискованных, а оставшихся за православными религиозными учреждениями, и эта лакуна, как кажется, существеннее, особенно для начального периода Туркократии[168].
В-третьих, как правило, прежние собственники земель упоминаются лишь при перечислении хасса, тимариотского резерва, но не земель, превращенных в тимары. Кроме того, невозможна дифференциация вещных и невещных прав прежних собственников[169]. Поэтому полная реконструкция структуры собственности и всех имен владельцев и держателей до 1461 г. по дефтерам невозможна.
В-четвертых, территории с немусульманским по преимуществу населением (как Понт) составлены с гораздо большей полнотой (хотя бы из-за необходимости взимания подушного налога с немусульман, испендже), что создает известные преимущества для нашего анализа.
Ряд арабских, персидских, сельджукских, османских историков оставили важные упоминания о Трапезундской империи. Это прежде всего такие авторы, как Абульфида, Аксарайи, Астарабади, ал-Умари, Ашикпаша-заде, Ибн ал-Асир, Ибн Биби, Ибн Шаддад, Джувайни, Наваи, Нешри, Тихрани, Турсун-бег и др.