. Видимо, посольство 1373 г. добилось конкретных результатов. Все эти данные свидетельствуют о функционировании генуэзской фактории в 60–70-х гг. XIV в. Однако связи ее с Востоком несколько ослабли из-за того, что попытка генуэзцев, воспользовавшись приглашением шаха Увайса I Джалаирида, обосноваться в Тебризе не имела успеха. Когда генуэзцы по своему обыкновению начали возводить в Тебризе замок, шах запретил это делать и казнил виновных[2431].
Консульство в Трапезунде продолжало существовать и в период Кьоджской войны. Введенный в 1380 г. налог на оклады генуэзских оффициалов (так называемые сталии) выплачивал и консул в Трапезунде[2432].
Новые условия пребывания лигурийских купцов на Понте вытекали из последствий войны с Венецией и Туринского мирного договора 1381 г. и отражали общее ослабление коммерческой активности итальянских республик в Причерноморье. Вместе с тем генуэзцы стремились сохранять и даже укреплять связи с османами[2433]. На этом фоне в правление дожа Антониотто Адорно (1384–1390, 1391–1392, 1394–1396) произошло некоторое улучшение трапезундско-генуэзских отношений[2434]. Возможно, что с этим связано и трапезундское посольство в Перу в 1390 г.[2435] В 1398 г. фактория в Трапезунде оставалась важным административным центром всего Черноморья. В то время, когда управление многими генуэзскими оффициями было передано в ведение властей Каффы, избрание консула и писца курии Трапезунда, Симиссо, Чембало и Самастро производилось администрацией самой Генуи[2436]. Одновременно укреплялись и постоянные связи с Каффой, в составе населения которой были греки из Трапезунда[2437]. Разумеется, тяжелая внешнеполитическая ситуация конца XIV в. оказывала неблагоприятное воздействие на все положение в Восточном Средиземноморье. С 1398 г. и в течение периода французского управления Лигурией (1396–1409) генуэзские галеры в Романию и Черное море строились и посылались централизованно, принимались чрезвычайные меры для того, чтобы обезопасить генуэзское мореплавание в обстановке крайнего обострения кризиса, вызванного османскими завоеваниями и прямой угрозой Константинополю и восточносредиземноморским владениям генуэзцев. Эти меры, спорадически применявшиеся и ранее, укрепили навигацию[2438]. Вместе с тем французский губернатор Генуи маршал Жан ле Менгр Бусико проводил ревизию и систематизацию системы генуэзских факторий, чтобы иметь точное представление об их состоянии и управлении[2439]. Его меры не могли не затронуть и Трапезунда.
С начала XV в., когда Восточная Анатолия вошла в централизованное государство Тимура, у генуэзцев появилась новая надежда на оживление торговли с Персией и Ближним Востоком через Трапезунд. К этому времени целая сеть городов, замков, факторий дала Генуе возможность господствовать в бассейне Черного моря. Усиливать здесь свои позиции Лигурийскую республику заставляло также постепенное вытеснение ее купцов венецианцами из Сирии и Египта в первой половине XV в.[2440] Но и в XV в. генуэзская торговля на Понте не была столь четко организована, как венецианская, хотя по масштабам и превосходила последнюю. Препятствием являлось генуэзское корсарство, новое обострение соперничества с Венецией в начале XV в.[2441], затяжные и длительные конфликты, противопоставлявшие Геную и Трапезунд. Причем часто это были акции не только самого генуэзского правительства, но и администрации Каффы, а также боровшихся генуэзских политических группировок: черных и белых, гвельфов и гиббелинов, нобилей и пополанов, купцов и ремесленников, чьи столкновения осложняли экономические и политические связи[2442]. Так, например, в 1398 г. французская администрация Генуи и Совет XVI рассматривали донесения послов Каффы, сообщавших, что в их городе подданным трапезундского императора и грузинского царя нанесены «reprensaliarum laudes». Правительство поручило консулу и Совету мудрых Каффы избрать специальную комиссию для рассмотрения возникшего конфликта и принять меры к его устранению[2443]. В 1402 г. отношения генуэзцев с Трапезундом были вполне нормальными, ибо император беспрепятственно выдал массарию Перы Этторе Фьески имущество умершего без наследника армянского купца, генуэзского подданного — 600 фунтов шелка, рубин, 80 соммов серебра и другие драгоценности и вещи[2444].
Первый конфликт Генуи и Трапезунда в XV в. произошел в 1406 г. О нем известно совсем мало: 20 июля венецианский Сенат, принимая решение о черноморской навигации, предостерег капитана галей от захода в генуэзские порты. Возможность же плавания в Трапезунд должна была рассматриваться на Совете в Тане после анализа ситуации, возникшей из-за конфликта генуэзцев с Трапезундской империей[2445]. В решении от 20 декабря отмечено, что навигация в Трапезунд этих галей не состоялась и вместе с тем предусматривалась отправка туда одной большой галей (со стоянкой до 5 дней), ибо в Трапезунде оставались шелк, воск и другие товары венецианских купцов[2446]. Эта галея должна была отплыть 21 февраля 1407 г.[2447] Помимо нее в июле 1407 г. в Трапезунд направлялась и обычная торговая галея Романии со стоянкой в городе до 12 дней. Это указывает на то, что к декабрю 1406 г. генуэзско-трапезундский конфликт уже прекратился или, во всяком случае, не представлял опасности для венецианцев[2448].
Война 1415–1417 гг. началась с нападения трапезундского императора на генуэзский замок и нанесения материального ущерба генуэзским гражданам в Трапезунде. Весьма вероятно, что генуэзская фактория была вновь разгромлена. После рассмотрения сообщений об этом дож, старейшины и Оффиция Попечения избрали специальную комиссию, возглавляемую дожем, цель которой состояла в изыскании способов «укрощения дерзости» императора[2449]. Намерения трапезундской стороны также были весьма серьезны: для создания военного союза в Венецию было отправлено специальное посольство[2450]. В конце апреля 1417 г. против Трапезунда были посланы три генуэзские галеры под командованием опытного флотоводца Космы Тариго. Они причинили немалый ущерб на суше и на море, захватили укрепленный трапезундский монастырь, превратив его в свой опорный пункт. После этого одну из галер оставили патрулировать Трапезунд, а две другие вернулись в Геную[2451]. Столь решительная демонстрация силы привела к тому, что уже Косма Тариго и его спутники разработали предварительные условия мирного договора с императором. Нам известна лишь его финансовая сторона: императора обязывали уплатить 5000 соммов (1094,56 кг) серебра, 2500 вегет (13 125 гектолитров) вина и 2000 модиев (34 168 л) лесных орехов[2452]. Эти огромные и, по-видимому, непосильные выплаты должны были производиться в течение двух лет.
В феврале 1418 г. в Геную прибыл трапезундский посол Феодор Доранит, получивший от дожа Томмазо Кампофрегозо арбитражное решение, явившееся окончательным текстом мирного соглашения. Доранит имел от императора мандат на ведение переговоров, но ранг посла не был особо высоким: он был протокинигом, занимая девятую из 15 ступеней трапезундской табели о рангах. Сохранившаяся копия текста договора позволяет восстановить процедуру переговоров. Трапезундский посол вел дела непосредственно с дожем, предоставив верительные грамоты, переведенные с греческого языка на латинский консулом греков в Генуе Джованни Россо (Iohannes Rubeus), который являлся также толмачом и на самих переговорах. По соглашению дожа и посла протокол переговоров вел Джакомо Леардо, а само соглашение было оформлено в виде акта нотарием Джованни ди Валлебелла и одна из копий его предназначалась для Оффиции Попечения Романии. Предложение об арбитражном решении спора с генуэзцами самим дожем на основе уже заключенного ранее соглашения исходило от императора, надеявшегося таким образом снизить непосильные репарации. В качестве свидетелей для разбирательства, носившего, видимо, судебный характер, привлекались генуэзские флотоводцы: бывший капитан галер Косма Тариго и патрон одной из них Джакомо Бенезиа, принимавшие непосредственное участие в заключении договора 1417 г.
Дож сделал известные уступки Трапезунду, снизив предусмотренные ранее суммы выплат, оговорив, что принимает во внимание не столько юридическую строгость, сколько соображения гуманности (potius viam humanitatis, quam iuris rigorem). Было изъято упоминание о денежном взносе, количество вина было сокращено до 2000 вегет (10 500 гектолитров), а орехов — до 1600 модиев (27 334,2 л). Предусматривались поставки вина двух сортов: две трети Іеіхі и треть — камора. Срок выплат был увеличен еще на 2 года, а остальные, неизвестные нам условия первого договора подтверждались[2453]. В 1420 г. генуэзское правительство предоставило право взимать вино и орехи Банку св. Георгия в счет погашения долга. Протекторы Банка принимал