и меры по взысканию долга, проявляя озабоченность тем, что император в прошлом году из положенных 500 вегет вина поставил только 150[2454].
Условия этого, также весьма обременительного для Трапезундской империи соглашения и далее выполнялись Великими Комнинами не во всем объеме. Правда, счета массариев Каффы 1422 и 1423 гг. упоминают «гасіо rerum et bonorum Trapesundeorum» на сумму 34 010 аспров[2455]. В начале 1425 г. генуэзское правительство, получив от консула, массариев и провведиторов Каффы жалобы на то, что трапезундский император отказывается восстановить генуэзский замок и не уплатил всех причитавшихся денег коммуне Каффы, отправило Алексею IV через оффициалов Каффы суровое послание. В нем указывалось, что генуэзцы изыщут все средства, чтобы добиться возмещения ущерба. В случае отказа администрации Каффы поручалось обеспечить выезд всей генуэзской колонии из Трапезунда и полностью прекратить всю торговлю с империей (включая и коммерцию трапезундских купцов в генуэзских владениях, навигацию туда трапезундских судов)[2456]. Алексей IV, видимо, уступил и продолжал делать частичные компенсации, так как столкновения не произошло, а администрация Каффы в августе 1425 и в июле 1426 г. возмещала долю ущерба тем, кто его потерпел в Трапезунде от подданных трапезундского императора[2457]. Администрация Генуи постоянно следила за исполнением договоров и обязательств императора и в ноябре 1426 г. рекомендовала консулу Каффы осуществлять нажим на василевса «ut pacta et promissiones observet», руководствуясь при этом секретными предписаниями Генуи[2458]. Выполняя это решение, магистраты Каффы отправили в Трапезунд синдика Барнабо Корнилио и получили от императора письмо с уверениями, что он намерен соблюдать все договоры. Однако выплаты производились неудовлетворительно, и генуэзское правительство отмечало в письме к консулу и массариям Каффы: «Verum, quoniam persepe ab eodem multa bona verba habuimus, nullum habentia effectum, sic enim sui moris est». Для того чтобы ускорить и обеспечить выполнение обязательств, специальная миссия была возложена на Антонио д'Аллегро, представителя известного генуэзского рода, издавна имевшего тесные связи с Трапезундом и отправлявшегося из Генуи на Понт. Поскольку он совершал прямое путешествие, возможно, минуя Крым, власти Каффы обязывались предоставить Антонио всю полноту информации через доверенного купца[2459]. Аллегро получил специальные верительные грамоты от губернатора Генуи кардинала Джакомо де Изоланис, Совета старейшин и Оффиции Попечения Романии[2460]. Все эти переговоры проходили в спокойной обстановке, часто через Каффу, администрацию которой инструктировали не нарушать соглашений с трапезундским императором, в частности, по вопросам натурализации подданных империи[2461]. 9 ноября 1427 г. генуэзское правительство констатировало, что установился добрый мир с трапезундским императором, и просило администрацию Каффы не расстраивать его потворством интригам сына императора, Иоанна, прибывшего в Каффу. Консулу, массариям и советникам предписывалось заботиться об исполнении всех договоров с Алексеем IV, всячески избегая конфликта с ним[2462]. И все же причастность последней к перевороту Иоанна IV (1429) несомненно[2463]. Именно в Каффе Иоанн нашел генуэзский корабль, оснащенный необходимым вооружением. Патрон судна, генуэзец Доменико д'Аллегро (представитель того же рода, что и специальный посланец Генуи в 1427 году!), сразу же, во время похода, был назначен протостратором — командующим трапезундским флотом[2464]. Доменико д'Аллегро, владевший галеотой в Черном море, еще в 1424–1425 гг. осуществлял пиратские (или корсарские) действия против греческих судов. В частности, он захватил близ Симиссо грипарию с находившимся на ней имуществом венецианцев и отвез добычу в Каффу, что вызвало протест Венеции[2465]. Как полагал В. Лоран, пожалование генуэзцу такой должности и боязнь выступления греков заставили венецианцев принять спешные меры по укреплению своей безопасности: нарушалось естественное равновесие, обеспеченное равными привилегиями[2466]. Мы знаем, что обеспокоенность венецианцев вызывало не только это, но и «доблестное» прошлое корсара, как мы видели, уже вызвавшее дипломатический конфликт.
Узнав о перевороте, губернатор Генуи архиепископ Миланский Бартоломео Капра и Совет старейшин обратились с письмом к новому императору Иоанну IV с просьбами оказывать всяческие милости и поддержку (fovere, sustinere, inviare et honestis favoribus sublevare) членам еще одной знатной и влиятельной генуэзской фамилии ди Негро — братьям Джироламо и Урбано[2467]. Таким документом Генуя признавала нового государя де-факто. Направляя послание, генуэзское правительство еще не было осведомлено о конкретных намерениях Иоанна IV и поручало консулу Каффы доставить грамоту императору, если его отношения с генуэзцами будут дружественными (si amice et ut decet cum nostris agit), или сжечь ее, ежели они примут другой характер. О послании был информирован и подеста Перы, которого также просили сообщать о происходившем в Трапезунде в Геную[2468]. Смысл обращения к Иоанну IV состоял в том, чтобы сохранить при дворе высокое положение семьи ди Негро, особенно Джироламо, который при Алексее IV был великим месадзоном. Генуе удалось этого добиться (впоследствии Джироламо даже стал протовестиарием)[2469]. Спустя два года Генуя заверяла Иоанна IV в дружбе и просила его уплатить долги генуэзским купцам Карло Пиккамильо и наследникам умершего Бартоломео Дориа[2470]. Для переговоров, пересмотра старых и заключения новых соглашений, а также для починки генуэзского замка 7 марта 1431 г. из Генуи в Трапезунд был направлен синдик Баттиста ди Путео[2471]. Международные отношения того времени призывали генуэзцев к большой осмотрительности. Нарастала турецкая угроза (в 1430 г. пала Фессалоника), усиливалось княжество Феодоро, теснившее генуэзские владения в Крыму[2472], начался новый конфликт с Венецией. В 1432 г. капитан венецианских судов Стефано Контарини получил приказ атаковать генуэзские корабли, в том числе и те, которые находились в Тане и Трапезунде[2473]. В этой обстановке Генуя стремилась сохранять и укреплять дружественные отношения с Трапезундской империей, особенно в период конфликта с Феодоро, когда военно-морская экспедиция Карло Ломеллини, взявшего в 1434 г. Чембало и Каламиту, но разгромленного затем татарами у Солгата, возможно, посещала Трапезунд[2474]. В марте 1436 г. Иоанну IV было сообщено об освобождении Генуи от власти миланского герцога. Императора просили подтвердить и соблюдать прежние важные соглашения с Генуэзской республикой, а консулу в Трапезунде предписывалось сообщать обо всех деталях обстановки на Понте[2475]. С другой стороны, и Иоанн IV стремился тогда к сближению с Генуей, ибо столкнулся с династической оппозицией, во главе которой стоял его брат Александр, зять правителя Митилены (Лесбоса) генуэзца Дорино I Гаттилузи[2476]. Иоанн IV, видимо, в конце 1437 г. обратился через Урбано ди Негро к генуэзскому дожу с предложениями улучшить отношения и выразил готовность предоставить в пределах империи льготы и почести генуэзским гражданам. Очевидно, василевс пытался не допустить согласованных действий генуэзского правительства, администрации Каффы и Дорино I в пользу претендента на трон, на стороне которого был и византийский император Иоанн VIII. Дипломатический маневр имел успех: дож Томмазо Кампофрегозо своим письмом от 17 марта 1438 г. поручил консулу Каффы подеста Перы и другим «ректорам» на Черном море оказывать поддержку трапезундскому императору и его подданным, если его намерения будут истинны[2477]. В письме Иоанну IV дож всячески приветствовал его намерения (вероятно, подкрепленные обещанием уплатить долги генуэзцам) и сообщил, что предостерег Гаттилузи от вооруженного выступления и просил его способствовать примирению братьев. Иоанну IV предлагалось также посредничество дожа и помощь «в столь святом деле»[2478]. Традиции добрых отношений с генуэзским правительством сохранялись и позднее: в 1441 г. они отмечены дожем Томмазо Кампофрегозо в письме к императору[2479]. В 1443 г. Раффаэл Адорно, возвещая Иоанну IV о своем избрании дожем, подтверждал готовность к упрочению связей и вспоминал о дружбе своей семьи (особенно дожей Антониотто и Джорджо) с династией Великих Комнинов[2480]. Письмом от 21 июня 1446 г. генуэзское правительство представляло императору своего консула в Трапезунде Леонардо Гримальди, которому было поручено вести с императором переговоры от имени республики