[2481]. Все эти факты позволяют отклонить предположение Н. Бэнеску о том, что конфликт между Трапезундом и Генуей длился непрерывно с 1418 по 1449 г.[2482] Тем не менее к середине 40-х гг. разного рода трения, хотя отчасти и разрешались мирным путем, постепенно подводили к новому столкновению. Достаточно очевидным фактом была враждебность местных жителей к генуэзцам. Торгово-ремесленное население Трапезунда видело в итальянских поселенцах своих конкурентов. Действительно, генуэзцы и венецианцы пользовались налоговыми привилегиями, создававшими им лучшие условия для сбыта и покупки товаров в городах Трапезундской империи, да и в других районах, где вели торговлю трапезундцы. Преимущества эти умело использовались итальянцами. И хотя этот фактор ощущался в Трапезунде значительно меньше, чем в Константинополе, он все же порождал обстановку соперничества. Генуэзцы непосредственно использовали труд греков — наемных работников (для разгрузки судов, транспортировки товаров, в строительстве и т. д.). Социальный антагонизм усиливался религиозными противоречиями, а может быть, и самим фактом выселения местных жителей с тех участков, где обосновались иноземные фактории. Башни генуэзского замка угрожающе противостояли трапезундским укреплениям. Нам уже известны случаи столкновений трапезундцев с генуэзцами и венецианцами; но они имели место не только на территории Понта. Трапезундские торговые люди терпели ущерб в генуэзских владениях, прежде всего Каффе (в 1398, 1447 г. и т. д.)[2483]. В многочисленных конфликтах с итальянцами императорская администрация могла опираться на сочувствие греколазского населения. Сопротивление городского дима помогало императорам в надзоре над итальянскими факториями и использовалось ими в своих целях, подчас выходя из-под их контроля. Чаще эта борьба принимала пассивные формы, вооруженные выступления против итальянских поселений (как, например, в 1304 или 1348–1349 гг.) были редки и происходили в периоды военных действий; преобладали же ограбления генуэзцев и нанесение им всевозможного материального ущерба. С другой стороны, и генуэзцы, пытаясь избежать таксации, а также в случае споров применяли насилие, находя поддержку у администрации Перы, Каффы или даже самой Генуи. Иоанн IV, как уже отмечалось, захватил престол при помощи генуэзцев; а в 1438 г., пойдя на сближение с ними, отвел угрозу нападения Гаттилузи на город. Заверяя Геную в искренней дружбе (и, видимо, поддерживая ее в международных делах), он тем не менее постоянно прибегал к притеснениям генуэзских купцов, строго взыскивал с них коммеркии во всем объеме, конфисковывал имущество нарушавших уплату налогов, использовал все средства для пополнения казны, испытывавшей хронический дефицит. Еще в начале 30-х годов XV в. он отказался уплатить долг своего отца — 3000 дукатов — за покупку товаров у купца, генуэзского гражданина, Томмазо де Тротиса (Тротти). Семейство Тротти, родом из Алессандрии, под покровительством генуэзской республики активно торговало в Причерноморье. Сам Томмазо вел дела по поручению императора Алексея IV, войдя, как значится в документе, в его курию (se locaverit in curia Ihiralesii)[2484]. Видимо, невыплаченный долг в 3000 дукатов и настойчивость требований его возврата у преемника Алексея и привели к последующему инциденту. Заключив Томмазо в темницу, Иоанн IV отнял у него выданный ранее залог. Представление консула Каффы не было принято во внимание. Поскольку Генуя в это время находилась под властью миланского герцога, Филиппо Мариа Висконти письмом от 9 марта 1434 г. потребовал от своего наместника в Генуе Ольдрадо ди Лампуньяно и Оффиции Попечения Романии принять меры в защиту Тротти. Последние направили послание императору, в котором говорилось о готовности Генуи добиваться восстановления справедливости всеми необходимыми способами[2485]. В специальном поручении консулу Каффы Баттисте Форнарио и капитану рыцарю Карло Ломеллини было предписано добиться, по их усмотрению, возвращения либо залога, либо денег, составлявших почти все состояние потерпевшего, применив, если понадобится, силу[2486]. Видимо, вопрос был урегулирован, поскольку столкновения не произошло.
В 1441 г. генуэзским правительством была получена жалоба от имени жителя Перы Филиппо ди Мелоде и его компаньонов на то, что зафрахтованный ими корабль был задержан в Трапезундском порту по приказу императора, а товары и имущество насильно отобраны. Просьба консула Каффы в 1437 г. о возвращении захваченного не имела успеха, и упомянутый Мелоде обратился к дожу, который любезным письмом просил императора возместить убытки генуэзскому подданному ради традиционной дружбы. В том случае, если бы император отказался это сделать, дож, не настаивая на немедленных выплатах, предлагал судебное разбирательство дела подеста и Оффицией торговли Перы[2487]. Очевидно, речь шла не о простом захвате имущества, а о конфискации вследствие правонарушений со стороны генуэзцев, связанных, вероятнее всего, со взиманием коммеркиев и ведением пиратских действий[2488]. Впрочем, род генуэзцев, граждан Перы ди Мелоде (или де Мероде), был весьма влиятелен в этой фактории и известен своими дружественными отношениями с османами[2489], что требовало от трапезундской стороны особой осмотрительности.
В 1443 г. дож Раффаэле Адорно писал императору, что от генуэзских купцов в Трапезунде поступают жалобы на дурное обращение с ними, а государь не принимает тех мер, которые требовали договоры с республикой. Но в том же документе отмечено, что многие дела имели спорный характер и рассматривались трапезундской стороной как наветы клеветников (detractores). Для устранения этих споров Адорно решил назначить генуэзским консулом в Трапезунде Доменико д'Аллегро с правом принимать арбитражные решения одновременно в качестве генуэзского оффициала и трапезундского протостратора и информировать о них дожа[2490]. Аллегро находился тогда в Генуе. В 1442–1444 гг. он возглавлял трапезундское посольство на Запад. В 1442 г. он посетил Флоренцию[2491], а затем в 1443 г. вел переговоры с генуэзским дожем и выполнял также его поручения при папской курии[2492]. В 1444 г., посетив Милан и герцога Филиппо Мариа Висконти, он возвращался в Трапезунд[2493]. Рекомендуя в 1446 г. в качестве доверенного лица для переговоров с императором и генуэзского консула Леонардо Гримальди, Адорно отмечал, что его главной заботой было обеспечить охрану генуэзцев, а также благоприятное отношение к ним со стороны Иоанна IV Показательно, что Гримальди получил и особые инструкции и поручения к василевсу, которого просили отнестись к ним с особым вниманием[2494]. Переговоры должны были урегулировать новые осложнения в отношениях.
Нараставшие противоречия уходили корнями в печальные для Трапезунда события 1415–1418 гг. Они обострились также вследствие союза Трапезундской империи с княжеством Феодоро (Мангуп) в Крыму[2495]. Для Трапезундской империи этот союз имел особое значение, ибо именно он, впервые после 1313 г., позволил ей захватить инициативу в борьбе с генуэзцами, и прелюде всего — с Каффой. С большим флотом — 13 галер — деспот Давид Комнин появился летом 1446 г. под стенами Каффы. Сначала он ограничился демонстрацией силы и отправил в город посольство. Администрация Каффы была вынуждена дать деспоту необходимое продовольствие и небольшой подарок — 1413 аспров[2496]. Сам факт пребывания трапезундского флота во враждебной Каламите, заключение союза с правителем Мангупа Оловеем очень встревожили и Каффу и Геную. Поход галер и фуст рассматривался как нарушение договора (contra pacta et deveta Caffe). Вероятно, еще до экспедиции флота в Трапезунде были введены новые коммеркии (innovationes cabellarum), прежде всего на соль и вино и на другие товары, покупавшиеся и продававшиеся генуэзскими купцами. Это обстоятельство, как отмечалось, привело к трениям и с Венецией в 1445 г. Подобно венецианцам, генуэзцы подвергались в Трапезунде притеснениям, их замок не был достроен императором. Одновременно враждебные действия против генуэзцев предпринимали правители Кастамона, Синопа и «других областей» Черного моря[2497]. Видимо, складывалась антигенуэзская коалиция, к которой при определенном стечении обстоятельств могли примкнуть и венецианцы.
Для рассмотрения сложившейся ситуации в Генуе был созван экстраординарный совет под председательством дожа Джано Фрегозо. В нем приняли участие Совет старейшин, магистраты Оффиции Попечения Романии, Монетной оффиции, Правления Банка св. Георгия и 30 граждан — «мудрых по делам Востока». На такой представительной ассамблее, объединявшей все компетентные органы Генуэзской республики, были зачитаны письма консула и массариев Каффы и правителя Митилены Дорино Гаттилузи, поддерживавшего притязания Александра Комнина на трон. Для срочного анализа всесторонней информации Совет избрал четырех лиц во главе с дожем[2498]. Менее чем через полмесяца, 2 мая 1447 г, правительство и комиссия, обсудив с Оффицией попечения Романии план действий, препроводили свои инструкции консулу Каффы. Было решено, пользуясь мирным временем, решительно пресечь враждебные выступления. На случай военных операций в Пере, Каффе, на Лесбосе и Хиосе предполагалось вооружить галеры. Предписания о действиях по отношению к Мангупу были даны консулу Каффы, а по отношению к субаши Синопа — подеста Перы. Кроме того, Наполеоне Сальваиго поручалось заключить договор с татарами