ленное несторианским монахом Раббаном Бар-Саумой, посетило в Бордо английского короля Эдуарда I (1272–1307) и вело с ним переговоры[2834]. Вскоре после этого в Европу отправилось от Аргуна еще одно посольство, под началом телохранителя хана генуэзца Бускарелло Гизольфи (1289–1290). Использование итальянских купцов в дипломатических связях между Западом и Востоком отнюдь не было новостью в эпоху Крестовых походов. Многие из них посещали Трапезунд по пути в столицы державы Ильханов или империи Узун-Хасана либо в обратном направлении. Бускарелло и его родственники вели оживленную торговлю в Анатолии и в Причерноморье, по крайней мере с 1274 г., и имели значительные интересы и собственность в Крыму. Бускарелло был одним из самых богатых купцов Генуи. Одни только наличные деньги к моменту составления завещания в 1303 г. составляли более 2000 либр серебра[2835]. По пути из Тебриза на Запад Бускарелло посетил Каффу в июле 1289 г. и занимался там наряду с посольскими и коммерческими делами. В сентябре того же года он удостаивается аудиенции у папы в Рьети, а в январе 1290 г. вручает письмо Аргуна Эдуарду I. Копия письма — на французском языке — направляется французскому монарху Филиппу Красивому. Цель одна — совместно атаковать Египет в 1290–1291 г. Переговоры тянутся, Аргун спешит, направляя в Рим и в Англию новых послов, видимо, восточного происхождения, Заганоса и Горджи, обратившихся затем в католичество. Пока, в декабре 1291 г., они ведут переговоры в Лондоне, Гизольфи отправляется в Геную. Зимовав в Пере, он, видимо, в начале 1292 г., присоединяется к ответной миссии английского короля, отбывшей из Лондона еще в июне 1291 г.[2836] Драматизм ситуации возрос с трагическим событием в истории Крестовых походов: в 1291 г. пала Акра, последняя крепость крестоносцев в Сирии. Во главе английского посольства к Аргуну находились знатные рыцари Джефри (Жоффруа) Ленгли и эсквайр Никола де Шартр. Эдуард I стремился добиться от Аргуна военной поддержки в Палестине и Малой Азии[2837]. Сохранились счета посольства, которое посетило Трапезунд и оставалось в городе, вероятно, около двух месяцев, с мая до 21 июля 1292 г.[2838] Мы ничего не знаем о переговорах Ленгли с трапезундским императором, в счетах это не отражено. Косвенным свидетельством определенных отношений было предоставление посольству императорского повара[2839]. Помимо того, что в Трапезунде был пополнен запас продовольствия и необходимых для путешествия предметов, посольство узнало о сообщении с Персией и познакомилось с Понтийским государством. 13 октября посольство вновь (теперь уже по пути обратно из Тебриза) посетило Трапезунд и через Рим прибыло в Англию. Гизольфи, впрочем, покинул англичан раньше их возвращения домой — в январе 1293 г. Он не оставил своей дипломатической службы Ильханам и в 1302–1303 гг. был послом уже нового Ильхана Газана к папе Бонифацию VIII и королю Эдуарду[2840]. 12 марта 1303 г. Эдуард I обратился к Ильхану уже с запросом планов конкретных операций. И вновь носителем писем, вероятно, стал Бускарелло Гизольфи, предусмотрительно составивший в июне 1303 г. в Генуе завещание перед далеким путем в Персию[2841]. Путь туда лежал скорее всего вновь через Трапезунд, но следов пребывания там миссии пока не обнаружено.
Хотя реальных последствий все эти посольства не имели, их опыт не прошел даром: в 1313 г. Эдуард II обратился к трапезундскому императору с просьбой предоставить епископу новоучрежденного Ханбалыкского диоцеза минориту Гийому де Вильнёв свободный проезд через Трапезундские земли[2842]. По всей вероятности, эта поездка не состоялась: архиерей оставался при папской курии в Авиньоне и в 1323 г. получил назначение в Савону[2843]. Почти через 100 лет такая же просьба была повторена Генрихом IV в отношении назначенного папой архиепископа Солдайи англичанина Джона Гринлоу[2844]. Действия английских королей здесь смыкались с политикой пап, однако короли заботились, вероятно, о своих подданных. В последнем случае, вероятно, речь шла также о попытках установить контакты через Трапезунд с государством Тимура. Приветственными посланиями с Тимуром обменивался в 1403–1404 гг. и король Арагона и Каталонии Мартин I (1396–1401). Многие монархи Европы пытались разыграть антиосманскую карту и установить дружественные отношения с Тимуром[2845].
Ту же цель преследовало и посольство Руя Гонсалеса де Клавихо. В 1402 г. король Кастилии Энрике III (1390–1406) отправил в Малую Азию миссию с поручением собрать сведения о народах Ближнего Востока и о выгодах связей с ними. Тамерлан торжественно принял представителей кастильского короля после Ангорской битвы, оказал им честь и отправил их назад вместе со своим послом, с грамотами и подарками. Самыми драгоценными среди них были три освобожденные из османского гарема «византийские» принцессы, отличавшиеся редкой красотой. Все они прибыли в Кадис в январе 1403 г. Выслушав переданное ему приветствие через посла Тимура ал-Гази и выдав девушек замуж за достойных грандов, король решил послать победителю Байазида ответное посольство[2846]. Оно отправилось в путь из Кадиса 21 мая 1403 г. и состояло из Руя Гонсалеса Пелайо де Клавихо, родовитого испанского дворянина, магистра богословия Алфонсо Паэза де Санта Мария и королевского телохранителя Гомеса де Салазара, умершего в пути. Энрике III, стремившийся к тому, чтобы обеспечить выход своему государству на азиатские торговые пути, не упускал из виду своей постоянной цели: собирать сведения о всех местностях и народах и по возвращении посольства получать подробный отчет[2847]. Этому поручению мы и обязаны появлением ценнейшего источника — Дневника путешествия ко двору Тимура в Самарканде, который, как полагают исследователи, принадлежит перу Клавихо[2848]. В Дневнике имеется описание дорог, топографии, фортификаций, водных ресурсов, городов и сел, посевов, религиозных и административных институтов Трапезундской империи, обычаев населения и т. д. Поручение, данное королем, было выполнено блестяще. Дневник отличается большой достоверностью, сведения тщательно отобраны очевидцем. Клавихо различал греческие и армянские общины и показал способность последних быстро адаптироваться к мусульманскому господству. Сразу же по прибытии в Трапезунд 11 апреля 1404 г. он посещает армянские и греческие храмы. Послам кастильского монарха был оказан в Трапезунде торжественный прием, их посетили придворные чины во главе с протовестиарием[2849]. Сочинение дало иностранному читателю наиболее точные сведения о государстве на Понте. Проделавшее большой и полный приключений путь, описанный Клавихо, посольство было с почетом принято Тимуром. Август — сентябрь 1404 г. оно провело при его дворе в Самарканде, присутствовало на курултае, а 1 марта 1406 г. вернулось на родину. Специальной миссии в Трапезунд Клавихо не осуществлял, не был он посредником и в отношениях Великих Комнинов с Тимуром, но он наблюдательно заметил как роль города в торговых связях, так и обычаи двора, и нравы населения.
В отличие от Клавихо поездка в Трапезунд другого испанского путешественника Перо Тафура (1438) не имела официального характера[2850]. Тем не менее Перо Тафур был принят императором Иоанном IV. В беседах с ним, правда, обсуждались в основном вопросы династических притязаний брата императора — Александра, жившего на Митилене и в Византии, где побывал Тафур. Вместе с тем испанец сообщил и о своем короле, который собирался воевать с «маврами»[2851].
Итак, в основном политические контакты Трапезундской империи со странами Западной Европы до XV в. не носили постоянного характера и были связаны либо с транзитной торговлей, либо так или иначе с Крестовыми походами. При этом основное направление Крестовых походов было против мамлюкских султанов (Египет и Сирия) и лишь частично — против османов. Трапезунд был нужен и важен как прямой посредник в контактах сначала с державой Ильханов, затем с владениями Тамерлана, в которых видели самых могущественных потенциальных союзников делу Крестовых походов.
Присутствие в Трапезундской империи купцов разных государств способствовало расширению ее международных связей. В 1413 г., например, в Трапезунде торговал один из представителей известного Нюрнбергского торгового дома Штангелинов Конрад. Род имел несомненные интересы в регионе. Сын Конрада Генрих в 1436 г. имел каменный дом и рабов в Тане[2852]. В интересах немецких купеческих домов действовали и имперские власти: император Сигизмунд I настойчиво пытался организовать сухопутный путь из немецких земель через Венгрию и Молдавию к черноморским портам — Килие, Монкастро, Каффе, Тане в обход морских путей, на которых господствовали венецианцы[2853]. Связи с Таной и Трапезундом занимали в этих проектах заметное место. Алексей IV Великий Комнин фигурирует в числе корреспондентов императора в книге имперской канцелярии конца 20-х гг. XV в.[2854]