[3013]), участвовавший в битве с хорезмийцами[3014]. Однако экспедиция малика Гийас ад-Дина, который осадил город и разорил окрестности, закончилась разгромом сельджуков под стенами Трапезунда и пленением его самого. Благочестивые трапезундцы причислили эту победу чудесному вмешательству св. Евгения, покровителя Трапезунда. Главным результатом разгрома и пленения «Мелика» явилась отмена унизительных статей договора 1214 г., касавшихся выплаты дани и поставки военных контингентов сельджукам[3015].
Итог почти десятилетней борьбы в 1221–1230 гг. был для Великих Комнинов двойственным — они потерпели неудачу в попытке вернуться в Синоп, но на заключительной фазе трапезундско-сульджукского противостояния около 1230 г. они нанесли Иконию чувствительное поражение и прекратили свои унизительные обязательства перед сельджуками.
После событий 1230 г. сельджукско-трапезундские отношения, по всей видимости, нормализовались, на южной границе империи установился продолжительный мир. Возможно, именно в этом ключе следует толковать весьма смутное сообщение из Синаксаря св. Афанасия, согласно которому в правление императора Мануила I (?) (1238–1263) жена сивасского эмира искала спасения от охвативших ее демонов в монастыре Св. Фоки у Трапезунда[3016]. Трапезундско-сельджукская граница, как видно, была открыта для сельджукских визитеров, включая, можно предположить, и торговцев.
Именно в период трапезундско-сельджукских столкновений обозначилось и важное направление в экспансии анатолийских тюрок — Крым и южнорусские степи. В 20-х гг. XIII в., скорее всего, в 1228 г., вскоре после отвоевания сельджуками Синопа, сельджукский наместник в Кастамоне беглербег Хусам ад-Дин Чупан (другой вариант транскрипции — Чобан) предпринял экспедицию в Крым. Сельджукский флот, отплыв из недавно покоренного Синопа, высадился в Крыму и захватил Судак. Сельджуки, возможно, контролировали Судак вплоть до монгольского завоевания Северного Причерноморья в 1239 г.[3017] Крымское направление тюркской экспансии в полной мере вызреет много позже, после утверждения османской власти в Константинополе и Южном Причерноморье.
Для 30-х гг. XIII в. Симон де Сен-Кантен утверждал, что трапезундцы были обязаны поставлять в сельджукское войско «200 копий» (т. е. отряд примерно в 1000 человек)[3018]. Если это и было так, то вряд ли из этого можно делать однозначный вывод, что трапезундцы находились в зависимости от сельджукских султанов. Вместе с тем из этого сообщения следует, что отношения между Сельджукидами и Великими Комнинами не строились на равных основаниях. Эти «200 копий» скорее всего были данью уважения со стороны Великих Комнинов к высокому султанскому статусу и дружественным жестом младшего партнера по отношению к более могущественному государю. Можно предположить, что такая парадигма трапезундско-сельджукских взаимоотношений сохранялась вплоть до монгольского нашествия в Анатолию.
Вторжение монголов в Анатолию в одночасье изменило политическую карту обширного региона, включавшего в себя и Сельджукский султанат, и Трапезундскую империю. 26–27 июня 1243 г. (6–7 мухаррама 641 г. X.) армия Сельджукского султаната— наиболее могущественной державы в Анатолии того времени — встретилась с монголами в долине Кёседаг. Тюрки потерпели сокрушительное поражение, сельджукский султан Гийас ад-Дин Кай-Хусрав II (1237–1245/46) сразу после битвы запросил у монголов мира и согласился выплачивать дань. Путь в Анатолию для монголов был свободен[3019].
Эта битва навсегда подорвала могущество Сельджукского султаната, вступившего с этих пор в эпоху упадка. Однако это отнюдь не означало, что соперники тюрок — греки, армяне, грузины — сумели выиграть в соперничестве с тюрками за преобладание в Анатолии. Напротив, монгольское завоевание Средней и Передней Азии положило начало новому витку тюркизации анатолийского региона, а в перспективе, в XIV–XVII вв. — окончательному вытеснению греческих и армянских автохтонов с большей части полуострова[3020].
В результате монгольского завоевания в Анатолии и в прилегающих к ней кавказских и сирийских землях складываются новые, весьма специфические политические конфигурации, в конечном счете ориентировавшиеся на монголов.
Начнем с того, что Анатолия, а также и сопредельные ей Армения и Грузия обладали особым статусом в Pax Mongolica. Место этих территорий в империи монголов существенно отличалось от судьбы обширных пространств Передней и Серединной Азии. Так, Среднюю Азию, Иран, Ирак, а севернее Черного моря — южнорусские степи и Крым, монголы прямо инкорпорировали в свои собственные государственные образования (улусы), уничтожив на этих землях старые формы государственности. Напротив, в Анатолии же и Грузии монголы сохранили прежние политические структуры, удовлетворившись лишь формальным признанием местными государями верховной власти монголов.
Одним из определяющих факторов, обусловивших сохранение в Анатолии и на Кавказе прежнего политического строения, явилось соперничество между враждующими группами внутри самой монгольской элиты. Анатолия и Кавказ оказались спорной территорией, власть над которой оспаривалась Золотой Ордой и Великими ханами. По завещанию Чингисхана (1206–1227), земли к западу от Амударьи и Аральского моря, включая Рум (мусульманскую и христианскую Анатолию и Византию), Сирию, Иран входили в улус Джучи, старшего сына Чингисхана. Однако когда после смерти Джучи и Чингисхана в 1227 г. власть над западным улусом перешла к сыну Джучи хану Вату (1227–1255), между ним и Великими ханами, преемниками Чингисхана, развернулось соперничество за контроль над юго-западной частью улуса Джучи[3021].
Еще в начальный период монгольского завоевания Анатолия и Кавказ оказываются в центре распри между основателем Золотоордынского улуса ханом Вату и Байджу-нойоном, одним из представителей Великого хана в Иране. Анатолийские и Кавказские государства — в первую очередь Иконийский султанат, Киликийская Армения, Трапезундская империя, Грузинское царство — стремились использовать эти противоречия для ослабления своих традиционных противников. Вместе с тем практически повсеместно враждующие партии использовали это соперничество между монголами во внутренней борьбе в собственных государствах, что приводило к значительной их дестабилизации.
Сразу после поражения при Кёседаг сельджуки заключили мирный договор с начальником Байджу-нойона Чурмагуном, наместником Великого хана в Иране. Однако вскоре сельджуки Икония апеллируют к хану Вату, стремясь ослабить свою зависимость от иранских монголов. Верховную власть Вату признает уже сельджукский султан Гийас ад-Дин Кай-Хусрав II, после его смерти в 1246 г., его сын Изз ад-Дин Кай-Кавус II (1246–1259) также остается под покровительством Золотой Орды[3022].
Брат Изз ад-Дина — Рукн ад-Дин Кылыч-Арслан IV (1249–1266) в 1249 г. попытался овладеть престолом при помощи великого хана Гуюка (1248–1249), врага Вату. Кризис завершается компромиссом — к Рукн ад-Дину отошли восточные области султаната, а к Изз ад-Дину — западные. Однако распри между братьями с опорой на Золотую Орду и монголов Ирана не утихли и после этого[3023].
В связи со смертью Вату в 1255 г. и резким ослаблением роли Золотой Орды в Анатолии, в октябре 1256 г. иранские монголы атакуют Румский султанат. Изз ад-Дин Кай-Кавус II дал им сражение, но был разбит и бежал к никейцам. Власть в султанате перешла к Рукн ад-Дину, ставленнику Байджу[3024].
Ослаблению влияния Золотой Орды в Анатолии способствовало и водворение в Иране в 1258 г. хана Хулагу (1256–1265), основателя династии иранских Ильханов, включившегося в ставшую уже традиционной вражду с Золотой Ордой. Когда в 1257 г. султан Изз ад-Дин Кай-Кавус II, вернувшись из Никеи с греческим воинским контингентом, вновь попытался утвердиться в Румском султанате, то вновь был изгнан и бежал в Никею (1261), на этот раз навсегда[3025]. Сельджукский султанат окончательно переходит под контроль иранских монголов.
Сходная ситуация сложилась и в Грузии в 1242–1245 гг. Байджу делал ставку на уничтожение суверенитета Грузии и интеграцию грузинских земель в монгольскую империю. Царица Русудан апеллировала к Бату и при его поддержке смогла в 1242–1243 гг. вернуться из Имерети в Тбилиси вместе со своим сыном и соправителем Давидом VI Нарином (1245–1292). Байджу в противовес золотоордынцам объявляет новым царем Грузии своего ставленника Давида Улу (1245–1269). Грузия в результате этого распадается на два царства[3026].
В итоге мы имеем два типа отношений с монголами государств Передней Азии: сельджукский и грузинский, с одной стороны, и армянский — с другой. Рум и Грузия поначалу сопротивлялись монголам, но, потерпев поражение, искали защиту от мести Байджу У хана Бату. Однако это не оправдало их надежд, ввергло в гражданскую войну, смуту и двоецарствие. Киликийская Армения и армянские князья Великой Армении, напротив, признав Байджу сразу, не только убереглись от опустошительного нашествия, но и смогли отвоевать у сельджуков некоторые свои земли[3027].
О взаимоотношениях Трапезундской империи с монголами в этот период источники сохранили лишь отрывочные свидетельства