«Я люблю тебя всегда, Барни!» — ответила я мысленно.
Он кивнул мне и подмигнул. Тут наш потрясающий телепатический разговор прервали. В комнату вбежала Жюстина Иерихонская-Труба[6]-Литтлвуд, хохоча во все горло над какой-то глупой шуткой. Макси тут же бросился к ней и нежно обнял за шею. Измазал ей всю голову, волосы и свитер соплями, слюнями и недожеванным гренком. Просто замечательно получилось! Жюстина завизжала еще громче, чем только что хохотала.
Примчался Майк — решил, что ее тут убивают (если бы!). Кое-как успокоил Жюстину и остался смотреть с нами телевизор.
— Я в детстве тоже смотрел «Давай меняться», — сказал Майк. — А это кто, лисенок Бэзил? Какой-то он не такой. Я точно помню, мордочка у него была поострее. Сейчас он слишком уютный. А это что за нечесаный тип? Раньше с лисенком выступал мистер Дерек.
— Майк, ну ты что! Это Барни! Мы с Жюстиной от него без ума! — заявила Луиз.
Да как они смеют! Барни мой!
— Да, у него прикольные лохмушки, — сказала Жюстина Пошлячка-Литтлвуд, утираясь тряпкой для пыли. — Ой, смотрите, там девчонка хочет обменять караоке-систему! Она что, с ума сошла? Я бы на такую все что угодно поменяла! Сейчас позвоню и предложу… Лу, что мне предложить?
— Я могу обменять распрямитель для волос, все равно естественно вьющиеся волосы лучше.
— Я могу обменять резинового слоника Дамбо, — сказал Макси.
— Сам ты слоник! За твоего Дамбо хорошо если пять пенсов дадут, после того как ты его обслюнявил, — отмахнулась Жюстина Бессердечная-Литтлвуд. — Обменивают равноценные вещи, а караоке, наверное, кучу денег стоит.
— А ты, Трейси, хочешь караоке? — спросил Питер.
Конечно хочу, еще бы! Так было бы классно исполнить песню с нормальным аккомпанементом! Я, может, спела бы романс для Барни! Только что мне обменять? Все мое имущество — ерунда сплошная, как у Макси. В книжках все страницы жеваные, потому что я их читаю в ванне. Скейтборд треснул пополам, когда я исполняла слалом среди мусорных баков. Плейер для компакт-дисков разбился — я его уронила с лестницы. Я где-то потеряла левую кроссовку, и правую футбольную бутсу, и оба роликовых конька. У меня ничего нет… А так хочется караоке!
Это же мой шанс добиться известности! Наверняка я пою лучше всяких там поп-звезд. Рианна, Даффи и прочие, ваше время вышло! На сцене отныне царит суперзвезда Трейси Бикер!
Сердце отчаянно колотилось. Я потрогала свой золотой медальон. С виду совсем как настоящее золото. Дженни, Майк и все наши, кроме Питера, уверены, что медальон жутко дорогой. Уж наверное, дороже, чем караоке. Но нельзя же обменять подарок Питера… Или можно?
Питер подарил его мне — значит, медальон теперь мой и я могу с ним делать что захочу: хранить в шкатулке с сокровищами, носить на ленточке, продать ювелиру, обменять… И потом, все равно эта побрякушка ничего не стоит.
Жюстина Всегда-Надо-Вылезти-Впереди-Всех-Литтлвуд уже упрашивала Майка одолжить ей мобильник.
— Скорее, Майк, мне надо позвонить на передачу! Мы с Луиз хотим обменять ее распрямитель для волос.
— А ты не против, Луиз? — спросил Майк. — Это же твой, как его там…
— Не против, не против! Мы с Жюстиной будем вместе петь караоке!
— Конечно, мы же дружим, а у друзей всегда все общее! — объявила Жюстина Переманивательница-Чужих-Подруг-Литтлвуд.
Меня словно в грудь ударили. Я положила руку Питеру на плечо:
— Питер, мы с тобой друзья, правда?
— Ну да, Трейси! — ответил Питер. Его глазищи сияли. — И друзья, и влюбленные.
— Правда здорово было бы иметь общую караоке-систему? — продолжала я.
Питер кивнул, уже не так уверенно.
— Вот если бы у нас было что-нибудь очень-очень ценное, чтобы поменяться… Получше, чем дурацкий распрямитель для волос. Питер, тебе ничего подходящего в голову не приходит?
Питер только глазами хлопал.
— Ну скорее, Жюстина уже звонит! Надо перебить ее ставку! Думай, Пит, думай! Есть у нас что-нибудь ценное?
Я многозначительно потрогала медальончик — точнее сказать, прямо в лицо Питеру его ткнула. Питер скосил глаза, чтобы рассмотреть.
— Ну, не знаю… Ничего в голову не приходит, кроме бабушкиного сердечка.
— Ой, точно! Умница, Питер! Тебе ведь не будет жалко? — спрашиваю я, а сама тащу его к Майку.
— Медальон теперь твой, Трейси. А тебе точно не будет его жалко?
— Конечно будет! Еще как. Но мы же с тобой знаем, что на самом деле он ничего не стоит. Красивый, да, только играть с ним нельзя, правда? Не то что караоке! Если получится обменяться, я тебе разрешу первым спеть.
— Эй, Трейси, что ты там Питеру втолковываешь? — спросил Майк. — Ты же не собираешься обменять сердечко его бабушки?
— Да ничего страшного, — зашептала я на ухо Майку, — на самом деле оно не из настоящего золота, ничего не стоит… Только им не говори!
И я выхватила мобильник у Жюстины Сколько-Можно-Болтать-По-Телефону-Литтлвуд.
— Отдай! — завизжала она. — Я еще не договорила!
— Теперь моя очередь! Правда, Пит?
— Эй, алло! — сказали в трубке. — Прекратите там скандалить!
— Барни, это ты? — Я вцепилась в мобильник так, что клещами не отодрать.
— Нет, извини, я не Барни. И не лисенок — Бэзил.
— Тяф-тяф! — сказала я.
— Вот именно. Меня зовут Бен, я просто работаю в этой телепередаче. Вы что, все из одной семьи? Я тут записал имя «Жюстина» и еще «Луиз». Это твои сестры?
— Да ничего подобного! — завопила я. — Не слушайте их. Кому вообще нужен распрямитель для волос?
— Тебе, Трейси Бикер, уж точно нужен! Посмотри на себя — все волосы дыбом, как будто тебя к электрической розетке подключили! — крикнула Жюстина Язык-Без-Костей-Литтлвуд.
— Жюстина, помолчи! — заорала я. — Сейчас моя очередь. Правда, Бен?
— Ну, наверное, — сказал Бен.
— Я тоже хочу поговорить по телефону! — влез Макси и потянулся к трубке своими липкими ручонками.
— Макси, уйди! Фу, ты мне всю юбку из-мазал!
— Вы что, с друзьями смотрите нашу передачу? — спросил Бен.
— Разве похоже, что мы друзья? — спросила я раздосадованно. — Наоборот, заклятые враги! Просто мы все живем на Свалке.
— Трейси! — возмутился Майк. — В детском доме! И поторопись, будь любезна! Это мой телефон, между прочим. Ты меня разоришь.
— А пусть меня не отвлекают! Слушай, Бен, у меня есть потрясающий золотой медальон. Я точно знаю, та девочка захочет обменять на него караоке!
— Трейси, а это правда твой медальон? — спросил Бен. — Не мамин?
— Конечно нет! Был бы мамин, стала бы я его менять! Долго рассказывать… В общем, мне его Питер подарил на День святого Валентина, а потом мы решили, что караоке в сто раз интереснее! Правда, Питер?
Я пихнула его локтем. Питер кивнул, хотя нижняя губа у него почему-то задрожала.
— Что ж, если с этим медальоном связана какая-то интересная история, может быть, вы с друзьями — или с заклятыми врагами — приедете к нам в студию на следующей неделе? Тогда ты, Трейси, всем покажешь свой золотой медальон.
— И познакомлюсь с Барни?
— Со всеми познакомишься — и с Мелвином, и с лисенком Бэзилом, и со снеговиком, и с хомяком Кейтом… И с Барни тоже. По-моему, будет очень здорово, если вы все к нам приедете. Ты, и Питер, и Жюстина, и Луиз, и Макси, и все ваши приятели из детского дома. Попробуйте получить караоке на всех! Трейси, что молчишь? Алло, ты меня слышишь?
— Да, я тут. Э-э… А ты не можешь еще раз повторить? Бен, ты правда меня пригласил в студию? И я познакомлюсь с Барни, и меня покажут по телевизору? Меня, Трейси Бикер?
— Что-о?! — завизжала Жюстина Завидущая-Литтлвуд. — Трейси Бикер покажут в передаче «Давай меняться»? Так нечестно! Это же я придумала! Я первая позвонила! Меня должны показать по телевизору, а не ее!
— Тихо все! — прикрикнул Майк. — Трейси, дай-ка мне трубку, пожалуйста. Если кого-то из вас покажут по телевизору, то мне надо все как следует выяснить. А вы помолчите пока!
Майк разговаривал по телефону долго и очень серьезно. То кивал головой, то качал, а мы слушали не дыша.
— Хорошо, большое спасибо! Я вам отправлю подробности на е-мэйл, — сказал Майк и отключил мобильник.
Мы все разом загалдели. Майк поднял руки, чтобы прекратить шум.
— Так, дети! Я обо всем договорился. Шесть человек поедут в следующую субботу на теле-студию.
Мы завопили и запрыгали:
— Уррра-а-а! Уррр-а-а-а! Уррр-а-а-а!
Жюстина Все-Равно-Я-С-Ней-Не-Дружу-Литтлвуд принялась обнимать Луиз. Я на радостях обняла Макси и так перемазалась, что хоть из шланга отмывай. Питера тоже хотела обнять, но он попятился, прижимая к носу свой любимый платочек.
— Питер, ты что? Радуйся, мы выступим по телевизору!
— Что-то мне не очень хочется выступать по телевизору, — ответил он еле слышно из-за носового платка.
— Как это — не хочется? Да ты не бойся, тебя не заставят ничего говорить. Я сама все за тебя скажу.
— Да уж, Болтушка Трейси! — вякнула Жюстина Кто-Бы-Говорил-Литтлвуд.
— А ты, Жюстина, помалкивай! Не понимаю вообще, с чего ты тут распрыгалась как ослица. Ты-то никуда не поедешь! И ты, Луиз! Пригласили Трейси Бикер и еще пять человек. Я сама буду выбирать, кто со мной поедет, понятно?
— Трейси, не кричи! — В комнату с двумя младенцами на руках вошла Дженни. — Чего вы так расшумелись? В чем дело, Майк?
— Дети в следующую субботу поедут на передачу «Давай меняться», — улыбнулся Майк.
— Никуда они не поедут! — сказала Дженни.
— Нет, поедем! — сказала я.
Мы все говорили по очереди, как будто декламировали стишок на утреннике.
— Мне очень жаль, Трейси, но ничего не получится, — сказала Дженни. — Для детей под опекой нужно получать специальное разрешение, мы просто не успеем вовремя.
— Да ко мне, наверное, как раз сегодня мама приедет, вот мы сразу и получим разрешение, — сказала я.
— Слушай, Трейси, — сказала Дженни очень ти