К сожалению, из сохранившихся источникоь мы не в состоянии узнать, как осуществлялось расширение гегемонии молоссов в Эпире; мы также остаемся в неведении относительно того, какие племена были в зависимости, а какие в союзе с молоссами.
Завершая рассмотрение процесса усиления политической гегемонии молоссов при царе Алкете, нужно сделать ряд выводов. Продолживший политику своего отца, он добился укрепления власти молосских царей в Эпире. Некоторые племена, как феспроты и паравеи, оказались полностью под властью молоссов[482], другие, как хаоны и афаманы, по-видимому, находились не только в тесном союзе с ними, но и в некоторой зависимости. Укреплению внутриполитического положения Алкеты в значительной мере способствовали внешние факторы: во-первых, союз с Дионисием Старшим; во-вторых, дружба с Ясоном; и, наконец, участие во II Афинском морском союзе. Во время правления Алкеты это были влиятельные и авторитетные силы.
Приведенное выше определение Ксенофонта —ό έν τη Ήπείρω ύπαρχος — показывает, что фактически Алкета был больше, чем просто царь молоссов: не царь Эпира, а, возможно, вождь или гегемон основной части эпиротских племен, представлявший их во II Афинском морском союзе. Ко времени царствования Тарипа и Алкеты молоссы прочно владели территорией Додоны (Ps.-Scyl., 28; Hyper. Pro Euxen., 25). Пользуясь в Эпире правом гегемона, Алкета провел через территорию хаонов отряд афинских пельтастов (Хеп. Hell., VI, 2, 10). Все эти данные позволяют сделать вывод, что при Алкете проблема унификации Эпира получает свое первое, хотя еще и не полное, разрешение.
Несмотря на то что К. Боттэн, давая оценку правлению Алкеты, произносит в его честь целый панегирик и даже сравнивает деятельность Тарипа и Алкеты с деятельностью Ришелье и Мазарини для Франции[483], попытаемся все же оцепить царствование Алкеты беспристрастно. В целом отдавая дань его умению находить точные ориентиры в сложной политической ситуации, нельзя не отметить, что он не был разборчив в средствах достижения своих целей. Так, от союза с Дионисием Алкета переориентировался к союзу с Ясоном, а затем и вовсе перешел на сторону Афин.
Когда это потребовалось, он, не задумываясь, пожертвовал жизнью 15 тыс. своих соотечественников для возвращения трона. И все-таки очевидно, что его деятельность, объективно соответствующая историческому развитию Эпира и направленная на укрепление его могущества, была прогрессивной.
После смерти Алкеты, дата которой неизвестна, на престол вступил его старший сын Неоптолем I. О царствовании последнего известно лишь то, что вскоре его младший брат Арибба заставил сделать себя соправителем царя. По словам Павсания, возникновение двоецарствия не обошлось без конфликта (Paus., I, 11,3). Неоптолем умер между 363 и 357 г. до н. э., оставив дочерей Трою и Олимпиаду, а также малолетнего сына Александра. Их опекуном стал Арибба, который в тот период являлся единственным хозяином в царстве. В 357 г. до н. э. Арибба, надеясь заручиться внешней поддержкой, выдал замуж за Филиппа II Македонского одну из дочерей Неоптолема — Олимпиаду (Plut. Alex., 2; Just., VI, 6).
Арибба, унаследовавший от своих отца и деда традиционную дружбу с Афинами (главным противником македонского царя в то время), не мог не вызывать подозрительности у Филиппа II, которая затем переросла в открытую вражду[484]. В 350 г. до н. э. македонский царь вторгся в Эпир. Филипп мог законным путем подчинить Эпир своему влиянию, посадив на престол брата Олимпиады Александра, который являлся законным наследником трона. Но, опасаясь за его жизнь, Филипп от имени Олимпиады потребовал отправить Александра в Македонию. В результате тот получил воспитание при македонском дворе (Just., VIII, 6, 5) и превратился в сторонника Филиппа и убежденного противника Афин. Когда Александру исполнилось 20 лет, Филипп вновь вторгся в Эпир, изгнал Ариббу и посадил Александра на престол (342 г. до н. э.).
История Молосского царства в правление Александра I практически не нашла отражения в нарративных источниках. Доподлинно известно лишь то, что в 334–331 гг. до н. э. Александр во главе молосского войска совершил экспедицию в Италию. Первоначально ему удалось добиться определенных успехов в сражениях с италиками, но затем, покинутый своими союзниками, он пал в сражении с варварами (Liv., VIII, 24; Just., XII, 2).
Сестра Александра Олимпиада, будучи формально опекуном его юного сына Неоптолема, в действительности обладала всей полнотой власти в Эпире. Однако ни она, ни вдова Александра Клеопатра не могли официально претендовать на престол. В этом плане вполне удобной фигурой для Олимпиады мог быть сын Ариббы Эакид, которого она намеревалась использовать для восстановления своих позиций в Македонии в начале периода войн диадохов. Но когда Эакид двинул свои войска из Эпира на помощь Олимпиаде, эпироты, поддержанные Кассандром, восстали и свергли его (Diod., XIX, 36). Другой сын Ариббы Алкета II тоже долго не продержался на троне: эпироты, сначала добровольно признавшие его царем, потом восстали и убили его вместе с сыном (Diod., XIX, 88). И лишь после этого на престоле оказался сын Александра Неоптолем II, соправителем которого вскоре стал Пирр.
Политическое объединение Эпира
Установление молосской гегемонии в Эпире в IV в. до н. э. поставило вопрос об унификации страны. Любая попытка объединить Эпир, населенный множеством племен, имевших различное «конституционное» устройство, могла показаться довольно тяжелым делом. Тем не менее в Эпире в течение IV–III вв. до н. э. произошли значительные изменения, в результате которых мы видим достижение относи! ельного политического единства среди эпиротских племен.
Исследование форм политического объединения эпиротов представляет немалый интерес. Главным источником здесь являются додонские надписи, содержащиеся в издании Г. Коллитца (SGDI, № 1334–1377). Согласно классификации, предложенной Д. Кроссом, эти надписи можно условно разделить на три группы в зависимости от упоминающихся в них органов власти и должностных лиц[485].
В первой группе надписей присутствуют упоминания о царях, простатах, секретарях (грамматевсах) и содержатся решения, которые принял союз (койнон) или экклесия (народное собрание) молоссов (SGDI, № 1334–1335, 1337).
Вторая группа содержит упоминания о простатах без упоминания царей (SGDI, № 1340–1341).
К третьей группе Д. Кросс относил одну надпись, где упоминаются решения симмахии эпиротов (SGDI, № 1336). Эта надпись, по-видимому, датируется периодом единодержавного правления Неоптолема II (до раздела им власти с Пирром)[486]. Как следует из текста надписи, симмахия эпиротов предоставила атинтану Клеомаху ателию и энтелию в Эпире. Таким образом, упоминаемая в надписи симмахия эпиротов должна быть той формой политической общности, которая оказалась наиболее приемлемой для племен Эпира.
Весьма сложным является вопрос о союзе молоссов и симмахии эпиротов. Одним из первых вопрос о соотношении этих двух структур поставил К. Ю. Белох. Сущность его позиции заключалась в том, что союз (койнон) молоссов был современен симмахии эпиротов, являясь его отдельной единицей: подобные союзы (койна), по мнению ученого, должны были существовать и у других племен, которые посылали своих представителей на общее собрание делегатов симмахии эпиротов[487]. Идею К. Ю. Белоха поддержали, например, К. Клоцш[488] и Г. Гильберт[489].
Другая, более многочисленная группа исследователей, среди которых можно назвать К.Боттэна, Μ. Нильссона, Μ. Фрэзера и П. Р. Франке, считала союз молоссов организацией, которая предшествовала созданию симмахии эпиротов[490].
Для решения данной проблемы нам представляется необходимым попытаться установить время организации союза молоссов и рассмотреть его функции. Некоторые исследователи считают, что союз молоссов был образован в период царствований Тарипа и Алкеты[491]. Действительно, молоссы, установив свою гегемонию в Эпире, в этот период рассматривались как главная и авторитетная сила, к тому же опиравшаяся на могущественных союзников извне. Из большинства эпирских племен лишь афаманы и хаоны, как можно заключить из источников, не были полностью подчинены молоссам и, видимо, пока еще не принадлежали к единой с ними политической организации.
Судя по названиям (койнон молоссов и симмахия молоссов) возникает мысль, что в эти структуры входили только молосские племена. Так ли это? Ответ на этот вопрос тесно переплетается с вопросом о роли молосских простатов. Порядок упоминания этих должностных лиц в надписях обычно таков: при простате молоссов (έπ! προστάτα Μολοσσών), далее следует имя, затем местность, откуда он происходил (например, при простате Аристомахе из племени омфалов — έπι προστάτα Άριστομάχου Όμφάλος). Помимо омфалов, на этой должности мы находим также представителей других племен: надпись SGDI, № 1346 упоминает простата по имени Филон из племени онопернов. Все это позволяет предположить, что, несмотря на обозначение союза как κοινόν των Μολοσσών, простаты избирались не только из молоссов, но и из других племен, входивших в союз молоссов.
Таким образом, первой формой политического объединения эпиротов может считаться союз молоссов (κοινόν των Μολοσσών). Его название указывает на то, что союз молоссов был образован при явной гегемонии молоссов, и входившие в его состав племена находились в некоторой зависимости от них. Соответственно, все упоминающиеся в надписях местности должны были относиться к сфере влияния молоссов. Как справедливо указывал Μ. Нильссон, союз молоссов нужно рассматривать как «сообщество молоссов, феспротов и хаонов при гегемонии молоссов»