[1006]. Постройка Пиррея интересна, во-первых, тем, что стены Амбракии окружали уже довольно большой город; во-вторых, тем, что в период правления Пирра имело место значительное увеличение городского населения. Именно период царствования Пирра может считаться высшей точкой процветания Амбракии. Вероятно, тогда в городе был построен второй каменный театр, гораздо больший, чем тот, который имелся там ранее. Этот театр по своему стилю очень напоминает театр в Додоне, сооружение которого тоже относят ко времени правления Пирра[1007].
Действуя по примеру своих современников — эллинистических монархов — Пирр украсил свою резиденцию самыми различными памятниками искусства. По всей видимости, из завоеванных и разграбленных эпиротами городов и поселений лучшие памятники искусства отбирались и отправлялись в Амбракию. Полибий сообщает, что после взятия Амбракии Марком Фульвием последний вывез оттуда «все статуи богов и людей, а также картины; все эти предметы были в большом количестве в Амбракии как бывшем местожительстве Пирра» (Polyb., XXI, 30, 9). Полибию вторит Тит Ливий, который пишет, что из города были вывезены все изваяния из мрамора и бронзы, а также картины, которых здесь было больше, чем в «любом другом городе этой области, так как здесь когда-то был дворец Пирра» (Liv., XXXVIII, 9, 13).
По мнению Д. Кросса, перенос столицы из Пассарона в Амбракию имел один существенный минус: «Это было не царское учреждение, а старый греческий город, гордившийся своим прошлым и больно обиженный потерей своих свобод. Пирр и его двор никогда здесь не были популярны и в удобный момент амбракиоты обнаружили свободолюбивый дух, более реально угрожавший царской власти, чем отчаянные толпы Александрии или Антиохии»[1008]. Однако это всего лишь гипотеза английского ученого. Наши источники не содержат и намека на какие-то волнения или выступления среди амбракиотов в период правления Пирра. Более того, мы находим амбракиотов среди отдельных контингентов в армии Пирра во время его экспедиции на Запад. Это свидетельствует о том, что между Пирром и его подданными-амбрикиотами существовали вполне нормальные отношения.
С вопросом о переносе столицы Эпира из Пассарона в Амбракию тесно связан другой вопрос — о градостроительной деятельности Пирра. Как известно, во время и после походов Александра Великого на Восток основание новых городов получило широкое распространение. После смерти Александра его дело продолжили сподвижники царя (Лисимах, Селевк, Антигон и Птолемей), результатом чего стало основание ряда городов (Лисимахии, Антиохий, Селевкий, Птолемаиды и многих др.). Основание городов в эпоху эллинизма исследователи связывают со стратегическими, экономическими и административными факторами[1009].
Определенный вклад в этот процесс внес и эпирский царь Пирр. Данных о его градостроительной деятельности сохранилось довольно мало. Это главным образом упоминания Плутарха и Стефана Византийского, подкрепленные результатами археологических исследований. Плутарх сообщает, что Пирр основал город Береникида на «полуострове Эпира» (έν τη χερρονήσω της ’Ηπείρου), названный в честь его тещи Береники (Plut. Pyrrh., 6). Под «полуостровом Эпира», по мысли ряда исследователей, подразумевается полуостров Превеза, на котором, видимо, высадились египетские войска, посланные сюда Птолемеем на помощь Пирру, что и могло послужить причиной основания города[1010]. Наиболее вероятным местоположением Береникиды является современная Кастрозикия на южном побережье Превеза. Здесь были обнаружены остатки хорошо укрепленного акрополя и храма эллинистического периода[1011].
На территории Хаонии, одной из важнейших областей Эпира, примерно в то же время (290-е гг. до н. э.) Пирром был основан еще один город — Антигонея, названый в честь его первой жены — царевны Антигоны из дома Птолемеев[1012]. Упоминания об Антигонее в Эпире можно найти у Полибия, Тита Ливия, Стефана Византийского и ряда других авторов. При строительстве этого города Пирр, несомненно, исходил из стратегических соображений: Полибий и Тит Ливий сообщают, что близ Антигонеи находилось ущелье (Polyb., II, 5, 6; Liv., XXXII, 5, 9). Проблема идентификации Антигонеи на сегодняшний день может считаться решенной: город лежал в районе кряжа Йерма на юге Албании[1013]. Обнаруженные руины не оставляют сомнений в том, что Антигонея была хорошо укрепленным опорным пунктом.
Собственно говоря, этими фактами и ограничиваются наши сведения о градостроительной деятельности Пирра. Мы можем выделить следующие характерные черты градостроительной политики Пирра: во-первых, Пирр ограничил свою строительную программу исключительно рамками Эпира (во всяком случае, о его градостроительной деятельности вне Эпира никаких данных не сохранилось); во-вторых, основывая новые города, эпирский царь исходил прежде всего из стратегических соображений, причем основание данных городов происходило в тот момент, когда в стране шла борьба за власть и будущее Пирра еще не было определенным.
Соратники Пирра
Личность Пирра была настолько яркой и блистательной, что на ее фоне окружавшие его люди вольно или невольно оказывались как бы на втором плане. Поэтому не случайно то, что полководцы и советники Пирра были мало удостоены внимания таких писателей, как Плутарх, Аппиан или Юстин. Подобное положение вещей нашло отражение и в современной историографии: если Пирру посвящена довольно обширная литература, то его соратникам уделено место лишь в специальном просопографическом исследовании Ф. Зандбергера[1014]. Впрочем, сохранившаяся античная историческая традиция позволяет составить общее представление об окружении Пирра.
Еще со времен Александра Великого при дворах эллинистических монархов формировался круг доверенных лиц — так называемых «друзей» (φίλοι). Не был исключением в этом отношении и двор Пирра.
В кругу друзей и соратников Пирра самым выдающимся и блестящим деятелем был, без сомнения, Киней. Античная историческая традиция указывает на его фессалийское происхождение (Plut. Pyrrh., 14; App. Samn., 10, 1). Кинея называли доверенным лицом, послом, «министром» и даже «канцлером» Пирра[1015]. О его деятельности до 280 г. до н. э. нам практически ничего не известно. Образ Кинея обретает реальные очертания благодаря поздней римской традиции[1016]. Он, ученик Демосфена, выступает как выдающийся оратор (Plut. Pyrrh., 14; App. Samn., 10, 1; Dio Cass., IX, 40, 5). По сообщению Элиана, именно фессалиец Киней переработал сочинение Энея из Стимфала о военном деле (Aelian. Tact., I, 2). Вполне вероятно, что такая работа Кинея была вызвана утратой сочинения Энея[1017], что подтверждает Цицерон в одном из своих писем (Cic. Ad fam., IX, 25, 1). Решающим аргументом в пользу идентификации соратника эпирского царя с редактором сочинения Энея является то, что в обеих работах упоминается Пирр[1018]. Очевидно, писательские способности Киней применил и при переработке воспоминаний Пирра. Подобное предположение основывается на указаниях Дионисия Галикарнасского и Павсания о том, что не один Пирр был автором «воспоминаний» (Dion. Hal. Ant. Rom., XX, 10, 2; Paus., I, 12, 2), что подтверждал И. Г. Дройзен[1019], а также Μ. Сегре, который называл Кинея άρχιγραμματεύς[1020].
Таким образом, проблема идентификации оратора Кинея с вышеназванным военным тактиком может считаться решенной. Однако неясным остается ответ на вопрос: являлся ли этот Киней автором не дошедшей до нас «Истории Фессалии»? Утвердительно на данный вопрос отвечал И. Г. Дройзен[1021], а У. Виламовиц-Меллендорф даже считал, что при этом Кинея можно назвать военным историком[1022]. В свою очередь, Ф. Якоби указывал, что название этого произведения «Фессалика», которое мы находим у К. Мюллера и И. Г. Дройзена, весьма предположительно. По его мнению, труд Кинея мог находиться в рамках описания истории Пирра, содержа сведения о мифических связях между Фессалией и Эпиром[1023]. Впрочем, надо сказать, что другие ученые крайне осторожно относятся к подобной идентификации[1024].
К сожалению, античная историческая традиция не дает нам ответа на вопрос: когда и при каких обстоятельствах состоялось знакомство Пирра с Кинеем? Вполне вероятно, что оно произошло в 291 г. до н. э. во время похода эпирского царя в Фессалию[1025].
Весьма противоречивым источником, позволяющим в некоторой степени судить как о планах Пирра, так и о взглядах Кинея, является передача Плутархом знаменитой беседы царя и Кинея (Plut. Pyrrh., 14). Об этой же беседе сообщают и некоторые другие авторы (Dio Cass., IX, 40, 5; Zon., VIII, 2, 7). Оставив в стороне вопрос об аутентичности содержания данной беседы, отметим главное: выдумкой способна быть лишь та ее часть, в которой говорится о грандиозных планах Пирра. Это могло быть сделано для изображения неуемных аппетитов и честолюбивых амбиций царя. Киней же тут предстает перед нами эпикурейцем, желающим свободы и увеселений без войн и кровопролития