Философия Оригена была не просто разговором об идеях, а чем-то большим: она стала способом формирования характера. Он вдохновлял, говорит Григорий, «не столько теориями, которым он учил, сколько совершаемыми им делами». Он побуждал учеников познавать причины их поведения, отмечать порывы, выводящие из нравственного хаоса к порядку, противиться семени зла и взращивать добродетель, которую и имел в виду, когда говорил о разуме. Так он укоренил в своих учениках любовь к добродетели, и они начали понимать, что их учитель сам был образцом истинного мудреца.
Благодаря щедрости богатого друга Ориген пользовался услугами семи писцов-стенографистов, работавших посменно. Из его литературной мастерской, словно река, текли книги. Слава его достигла невероятных высот. Позже Иероним задавался вопросом: «Сможет ли кто хоть когда-нибудь прочесть все то, что написал Ориген?»
Великий александриец обращался к широкому спектру тем в защиту христиан и против язычников, но всегда считал объяснение Священного Писания своей главной задачей. Он едва ли не единственным из христиан, от рождения говоривших на греческом, изучал Ветхий Завет в изначальной версии, на иврите. Он создал книгу под названием «Гексапла», представлявшую шесть вариантов Ветхого Завета в шести параллельных колонках, и добавил к ней десятки комментариев и сотни проповедей на определенные книги. Он верил, что священные книги Писания – это сокровищница божественного откровения, а значит, ученики должны видеть в них единое целое. И если очевидный смысл отрывка противоречил нравственности или сути Божьей – это всегда был знак того, что здесь, под поверхностным смыслом фрагмента, должно быть, скрыт более глубокий урок.
Это убеждение привело Оригена к тому, что мы обычно называем «аллегорическим толкованием» Священного Писания. Он считал, что в Библии есть три уровня смысла: буквальный; нравственный, применимый к душе; и аллегорический, или духовный, имеющий отношение к тайнам христианской веры. Эти смыслы соотносились с распространенным представлением о том, что человек состоит из разума, души и тела. Ориген, как правило, обращался к буквальному и духовному смыслам. Он считал, что истолкование Библии было великим интеллектуальным подвигом, но при этом верил и в то, что способность видеть и постигать духовный смысл была дарована ему Духом Святым.
Прежде всего Ориген заботился о том, чтобы дать Библии говорить самой за себя, о чем бы ни стремился поведать каждый ее фрагмент. Ведь когда говорит Библия, она делает это для Бога, вдохновившего ее!
В этом Ориген эффектно переиграл еретиков. Ересь, что древняя, что современная, склонна, завладев несколькими впечатляющими текстами, искажать их смысл в грубом и ложном толковании. Этого Ориген позволить не мог. Он хотел слышать голос всей Библии, ибо знал: то, чему учит Библия – это главные истины всего кафолического христианства.
Невероятная по масштабу работа, которую провел Ориген со Священным Писанием, имела огромное значение. Она позволила христианам-интеллектуалам верить Библии и оставаться христианами. Что бы случилось с христианством без рационально истолкованной Библии, способной питать разум и держать под контролем развитие христианской мысли? Да, Ориген сберег Священное Писание для Церкви – и тем защитил историческое основание христианской веры.
Достижения великого богослова в изучении Библии были сравнимы с его новаторской работой в систематическом богословии. Прежде христианская теология стремилась опровергнуть ересь, а Ориген первым из теологов изложил полную систему воззрений на христианскую веру. Свой трактат «О началах» он написал еще в ранние годы служения, но так и не нашел причин хоть сколь-либо его менять. Трактат, обращенный к образованным читателям, говорил об идеях, прекрасно им знакомых. Нет, Ориген вовсе не презирал простую веру селян. Но он понимал: чтобы преуспеть в придании облика всей цивилизации, христианство должно найти путь и к сердцу людей, и к их разуму.
Правило веры, как считали ранние учителя, неформально подтверждало христианское учение и историю. Ориген с признательностью провозгласил, что никогда не отходил от правила веры. Впрочем, если по какому-нибудь вопросу правило веры хранило молчание, он также вольно предлагал «спекулятивное» учение.
И видение Оригена не имело границ. Оно простиралось так далеко, что он учил, будто наступит день, когда все создания, в том числе и сам дьявол, будут восстановлены в общении с Богом, и ад опустеет. Эта доктрина прежде всех прочих стала для него источником бесконечных проблем. Да, многие человечные души за всю историю Церкви мечтали и мечтают о том, что любовь Божья когда-нибудь, в один прекрасный день, одолеет все грешное сопротивление. Ошибка Оригена была в том, что он обратил мечту в доктрину. Ортодоксальные христиане считали, что не могут так поступать, ибо подобная идея практически всегда отрицает свободную волю человека и ее последствия в вечности.
Если, как утверждал Чарльз Уильямс в «Нисхождении Голубя» (Descent of the Dove), у Бога есть характер, а у человека – выбор, то мы должны признать: есть и возможность того, что человек отвергнет Бога навечно. А значит, ад должен пребывать. Ориген просто зашел слишком далеко – и предложил как доктрину то, что может оставаться лишь желанием.
А для Оригена конец всех желаний настал в 254 году. В гонении, которое устроил император Деций, Оригена решили покарать показательно, бросили в темницу, заковали в оковы и пытали. Власти выставили его жалким, превратили его жизнь в непрестанную муку. Правление Деция, ставшее для Церкви временем ужаса, закончилось в 251 году, и Оригена выпустили на свободу. Но пытки взяли свою дань с седовласого учителя. Он умер тремя годами позже, в Тире. Ему было 69 лет.
Всеохватный разум Оригена и щедрый дух Климента не слишком-то подходили ортодоксальным христианам. Не зашли ли они слишком далеко в стремлении приспособиться к эллинистической среде? Или, может, язык и идеи философии эллинов уже проникли в ряды христиан и поработили изначальное Евангелие? Искренние христиане поднимали эти вопросы: они знали, что любовь к миру может подвергнуть опасности открытые догматы веры.
Но и Климент, и Ориген верили истинно – если учесть, как понималась истинная вера. Да, они глубоко погружались в духовный мир своих слушателей. Но они прекрасно понимали, что значит спасение души. Христос в воплощении своем принял бытие человека – и его верные последователи равно так же принимали человеческую природу всех народов и цивилизаций во всей мировой истории. Как и Павел, бывший «всем для всех» (1 Кор 9:22), Климент раз за разом провозглашал: «Ради эллинов должно стать эллином, чтобы завоевать их всех. Тем, кому это требуется, надлежит предложить некую мудрость, уже им ведомую, и тем облегчить им путь сквозь мир их собственных идей к вере в истину».
И великое благо, что Климент и Ориген сохранили для христианства любовь к человеку. Благодаря им смогли свершить свой творческий путь другие великие деятели христианской веры – Афанасий, Григорий Нисский и Иоанн Златоуст. И благодаря им же стало ясно, что высшее наследие античной культуры могло обрести в Церкви и дом, и будущее.
Рекомендации к дальнейшему прочтению
Davidson, Ivor J. The Birth of the Church: From Jesus to Constantine, AD 30–312, Baker History of the Church. Vol. 1. Grand Rapids: Baker, 2004.
Danielou J. Origen. Translated by W. Mitchell. New York: Sheed and Ward, 1955.
Franzen, August. A History of the Church: Revised and Edited by John P. Dolan. New York: Herder and Herder, 1954.
Oulton, J. E. L., and Henry Chadwick, eds. Alexandrian Christianity. Philadelphia: Westminster, 1954.
Patzia, A. C. The Emergence of the Church. Downers Grove, IL: InterVarsity, 2001.
Prestige, G. L. Fathers and Heretics. London: S.P.C.K., 1963.
*Trigg, Joseph Wilson. Origen: The Bible and Philosophy in the Third Century Church. Atlanta: John Knox, 1983.
Век христианской Римской империи312–590 гг
Император Константин – одна из главных фигур в христианской истории. После его обращения христианство вознеслось из катакомб во дворцы. Войдя в IV век как преследуемая вера меньшинства, в конце века оно стало официально принятой религией империи. Так христианская Церковь соединилась с государственной властью и приняла ответственность за нравственность общества. Вначале, по указаниям Константина, Церковь уточнила доктрины и развила свою структуру. Некоторые, и в их числе историк Евсевий, видели в обращении Константина победу христианства над империей. Другие, те же монахи, считали, что культура брала христианство в плен. Мы расскажем о «христианизации» великого эллинистического мира и образа мыслей. Когда империя рухнула под натиском вторгшихся варваров (ныне известных как европейцы), монахи, по иронии судьбы, одержали над завоевателями победу: монашеские общины, укорененные в христианской вере, следовали порядку и вели достойную жизнь.
Век христианской Римской империи
9. И скипетр – к ногам!Обращение империи
Современный турист, увидев в Риме арку Константина, замрет в восхищении хотя бы от того, сколь та огромна, – если у него, конечно, нет особого интереса к истории или скульптуре. А если он еще и остановится и внимательно прочтет путеводитель, то узнает, что в латинской надписи на вершине арки восхвален «Император Цезарь Флавий Константин Великий» за некую впечатляющую победу над «врагом и всем воинством его».
Фриз на обращенной к городу стороне арки показывает, как враги – противник цезаря по имени Максенций, а с ним и все его воинство, – падают с Мульвийского моста в реку Тибр. Они – разбитые и обессиленные жертвы победоносного Константина.
Евсевий Кесарийский, христианский историк и биограф Константина, сравнил поражение Максенция на Тибре с гибелью фараона и его войск в Красном море. Многие современники признавали, что обращение Константина в христианство и его победа над врагами была «вдохновлена высшей божественной волей» и знаменовала собой решающий момент в истории.