В этой обстановке критики Второй Вселенский Собор, проведенный в Константинополе в 381 году, решительно запретил учение Аполлинария. Оно просто не было адекватным описанием воплощения.
Вторая ересь была связана с именем Нестория. Несторий был знаменитым проповедником в Антиохии, а в 428 году император сделал его епископом Константинопольским. Имперская столица дала Несторию трибуну. С нее он пытался защитить взгляды своего духовного наставника Феодора, епископа Мопсуестии, города неподалеку от Антиохии. Как и его наставник, Несторий отвергал распространенное именование Марии как «Богородицы, Матери Божьей».
Отвергнув эту фразу, Несторий представил все так, что стало казаться, будто он видит во Христе соединение двух Лиц. Он не отрицал божественности Христа, но, сделав акцент на реальности и цельности человеческой природы Спасителя, изобразил отношение двух природ в терминах нравственного соединения или слияния воль, а не единства сущностей. Нет, он никогда не разделял Христа на двоих сыновей – Сына Божьего и сына Марии. Но он отказывался приписать божественной природе человеческие деяния и страдания человека по имени Иисус. Однажды он сказал: «Я разделяю природы, но соединяю почитание». И он настаивал на том, что назвать Марию «Богородицей» – это все равно что объявить, будто божественная природа могла родиться от женщины или будто Богу могло быть три дня от роду.
Как оказалось, Нестория осудили в большей степени по политическим причинам, а не из-за расхождений с доктринами. В Константинополе велись «большие игры», и епископа вскоре возненавидели за нападки на иудеев и еретиков. Он крайне быстро навлек на себя враждебность Кирилла, патриарха Александрийского (412–444). Кирилл был признанным проповедником и богословом, но при этом беспощадным в спорах. Учение Нестория его особенно тревожило, и он пришел в ярость, когда Несторий прислушался к жалобам некоего александрийского клирика, на которого Кирилл наложил епитимью.
И в конце 428 года Кирилл открыто выступил против Нестория, выдвинул обвинения и оклеветал его в Риме. А еще прежде Несторий радушно приветствовал неких изгнанников из Рима, отчего очень печалился патриарх (папа) Целестин.
Когда император Феодосий II, прежний сторонник Нестория, созвал Вселенский Собор в Эфесе (431), Кирилл сместил Нестория еще до того, как из Сирии успели прибыть приверженцы последнего. Сирийцы прибыли под предводительством Иоанна, патриарха Антиохийского, осудили Кирилла и его последователей, но потом появились римские легаты – и одобрили уже действия Кирилла. Все это пропахло политикой. Уиллистон Уокер, американский историк Церкви, назвал этот Собор «одним из самых отвратительных Соборов в церковной истории».
Феодосий II уступил под давлением и выслал Нестория из столицы. Тот умер примерно в 450 году, в изгнании, в Египте. Впрочем, большая часть его последователей отказалась принять отлучение епископа. До сих пор остается неясным, до какой степени еретическими были его учения – и в сколь великой мере он пал жертвой непонимания и недоразумений.
Последователи Нестория скрылись в Персии и основали там несторианскую церковь, вскоре ставшую очень активной. Явный акцент на монашеской жизни, примечательное богословие и впечатляющая миссионерская деятельность свидетельствуют о ее силе. Ее миссионеры проникли в Малабар, Индию и Туркестан, а в период между 780 и 823 годами даже добрались до Тибета и Центрального Китая. В начале XIV века несторианская церковь в Центральной Азии насчитывала десять крупных церквей и многочисленное духовенство из местных. К сожалению, во время кровавого гонения, устроенного мусульманским завоевателем Тамерланом в 1380 году, эту миссию уничтожили.
Сегодня несторианская церковь на Ближнем Востоке и в Индии все еще насчитывает около 80 тысяч человек, а в Америке несториан 25 тысяч.
В своей автобиографии Несторий настаивал на том, что противился термину «Богородица» не потому, будто отвергал божественную природу Христа, но ради акцента на том, что Иисус родился как истинно человеческая сущность, обладавшая телом и душой. Его беспокойства имели под собой основание. И тем не менее, пусть даже и несправедливо, Церковь приписала Несторию неспособность увидеть божественную и человеческую природу как истинно единые.
Некоторые из недавних трактовок Христа расцениваются как несторианские. Они говорят: если Несторий верил в то, что только сила воли человека по имени Иисус держала его в нравственном и добровольном союзе с божественным Словом, тогда разница между христианами и самим Христом – только в степени. Иисус внимал Богу сильнее и был более покорен Ему, нежели мы. А Иисус не был божественным – а был лишь возвышенным образом того, как близко может человек подойти к Богу. Иисус – это человеческий пример для подражания, но не божественный Спаситель.
Печально, но некоторые евангелики колеблются и допускают ту же самую ошибку в доктрине. Они ищут Иисуса как ролевую модель для самопомощи и не обращают внимания на судьбоносное преображение, которое дает Иммануил – Бог, пребывающий с нами.
Вскоре после Эфесского Собора (431) появилась третья ересь. Евтихий, духовный предводитель монастыря, расположенного неподалеку от Константинополя, выступил защитником идеи одной природы во Христе (монофизитство). Евтихий сочетал две природы так тесно, что казалось, будто человеческая полностью поглощена божественной. Подобно тому как «капля меда, упав в море, растворяется в нем», так и во Христе человеческая природа утрачена в божественной. Так Евтихий отвергал главную предпосылку тайны Христа и его миссию как Спасителя и Искупителя – и вся христианская доктрина искупления оказалась в опасности.
Флавиан, патриарх Константинопольский, призвал Евтихия на суд Синода и, когда Евтихий отказался покаяться, осудил его как еретика. Впрочем, Евтихий нашел поддержку у Диоскора, патриарха Александрийского, последователя идей Кирилла. По просьбе Диоскора император Феодосий II снова созвал имперский Собор в Эфесе (449), и тот, пусть и не признанный Церковью, прошел под предводительством Диоскора и восстановил Евтихия в правах. Папа Лев I (440–461) назвал его «Разбойничьим Собором» – и, поддержав патриарха Константинопольского, обратился к императору с просьбой о новом Соборе. Просьбу удовлетворил уже преемник Феодосия, император Маркиан (450–457), и в 451 году был созван Четвертый Вселенский Собор в Халкидоне.
В этом городе, недалеко от Константинополя, примерно четыре сотни епископов осудили Диоскора за «Разбойничий Собор». А потом собрание отцов, пусть и неохотно, дополнило формулировку Никейского Собора:
Все мы единогласно учим, что Господь наш Иисус Христос есть один и тот же Сын, один и тот же совершенный по Божеству и совершенный по человечеству, истинный Бог и истинный Человек… познаваемый в двух природах неслиянно, неизменно, нераздельно, неразлучно; различие Его природ никогда не исчезает от их соединения, но свойства каждой из двух природ соединяются в одном лице…
Так Церковь, выступив против Ария, утвердила, что Иисус был истинным Богом, а выступив против Аполлинария – то, что Иисус был истинным человеком. Вопреки Евтихию Церковь исповедала, что две природы Иисуса Христа, божественная и человеческая, не изменялись ни во что иное, а вопреки Несторию – то, что Иисус был единой и нераздельной личностью.
С того времени и в дальнейшем большинство христиан в католичестве, протестантизме и православии расценивало решения Халкидонского Собора как основу доктрины о спасении и об уникальном Богочеловеке, Иисусе Христе.
Впрочем, многие христиане на Ближнем Востоке отвергли решения Собора. Они сочли, что вместо двух природ, божественной и человеческой, соединившихся и создавших единую личность Иисуса Христа, он обладал только одной природой, в которой божественная и человеческая жизнь были неразличимы. Это учение о монофизитстве («одна природа») внесло немалый вклад в разрыв монофизитских церквей с восточным православием. И когда в отдаленных областях Восточной Римской империи ослабла византийская мощь, монофизитская доктрина породила Коптскую Церковь – ныне самое крупное объединение христиан в Египте, – родственную ей Эфиопскую Церковь, а также так называемую Сиро-Яковитскую Церковь, большинство последователей которой в наши дни живут в Южной Индии.
Халкидонский Собор не решил проблему того, как божественная природа может соединиться с человеческой в единой личности. На уровне человеческого понимания эта проблема просто противится объяснению. Библия считает явление Христа абсолютно уникальным событием. Но достоинство формулировки Халкидонского Собора в том, что она установила границы. Именно на этом Соборе была возведена ограда и прозвучала мысль: «В этих пределах лежит тайна Богочеловека». Полторы тысячи лет спустя после того, как произошло явление Христа, нам, возможно, потребуется объяснить это доступнее. Но мы не осмелимся сказать меньше, чем Церковь сказала в те далекие дни.
Рекомендации к дальнейшему прочтению
Bevan, Edwyn. Christianity. New York: Henry Holt & Co., 1932.
*Ferguson, Everett. Church History, Volume I: From Christ to Pre-Reformation. Grand Rapids: Zondervan, 2005.
Hardy, Edward R., ed. Christology of the Later Fathers. Philadelphia: The Westminster Press, 1954.
Kelly, J. N. D. Early Christian Doctrines, 5th ed. New York: Harper, 1978. Continuum, 2000.
Prestige, G. L. Fathers and Heretics. London: S.P.C.K., 1963.
Wand, J. W. C. Four Great Heresies. London: A. R. Mowbray, 1955.
12. Изгнанники из жизниЗарождение монашества
Однажды ночью, в начале IV столетия Антоний, почитаемый египетский монах, стоял в пустыне, погруженный в горячую молитву. И сатана, созвав диких зверей со всей округи, наслал их на Антония. И когда те обступили его со всех сторон…