Другие учили иному. Власть, говорили они, не столь зависит от того, передана ли она Церковью, сколь от того факта, что ее обладатель пребывает в благодати – иными словами, не совершил тяжкого греха. Один из профессоров, учивших Уиклифа, Ричард Фицральф, спрашивал: «Почему в благодати должны пребывать только земные владыки? А служители Церкви? Имеют ли они право властвовать, когда живут в смертном грехе?» Если благодать крайне важна для земного властителя, говорил Фицральф, то она не менее необходима церковнику.
Несомненно, под влиянием своего профессора Уиклиф с головой ушел в эти споры и добавил к ним важную идею. Он утверждал, что английское правительство наделено божественно дарованной ответственностью – исправить в своих владениях злоупотребления Церкви и устранить с должностей тех церковнослужителей, которые упорствовали в своем грехе. Государство могло даже забирать у таких развращенных служителей Церкви имущество!
Неудивительно, что в 1377 году папа римский осудил учение оксфордского реформатора. Возможно, именно в тот момент Церковь и выступила против Уиклифа. Но влиятельные друзья в Англии добились того, что осуждение не пошло дальше угроз.
В долгосрочном плане важность учения Уиклифа о власти кроется в его связи с Реформацией. Именно английские реформаторы заостряли внимание на духовной свободе праведных людей. Праведник – обладатель «власти, основанной на благодати»: «Бог не дает власти слугам Своим, если прежде не даст им Себя». И каждый, будь то священник или мирянин, равен в очах Божьих. От этой личной связи между человеком и Богом зависит все. Характер – одна из основ служения. Посредник в виде священства, жертвенные мессы средневековой Церкви – все это уже неважно! Так Уиклиф предвосхищает доктрину Лютера об оправдании одной только верой – и оба они разрушают средневековые преграды, возведенные между Богом и Его людьми.
Эта доктрина о «власти, основанной на благодати», как показало время, стала только одной из молний Уиклифа. Решающим в его пути реформатора стал 1378 год, когда началась Папская схизма. Узрев эту трагикомедию, в которой один папа, пребывая в Риме, отлучал от Церкви другого папу, авиньонского, Уиклиф стал еще радикальнее в своем мнении о Церкви и о том, что реформы необходимы ей жизненно.
Ранние взгляды Уиклифа на папство сформировались под влиянием его стремления к апостольской бедности. Он настаивал: те, кто восседает на престоле святого Петра, должны, подобно апостолу, не иметь ни золота, ни серебра. Согласно Уиклифу, «библейское папство» состояло в том, чтобы проводить жизнь в бедности, смирении и служении Церкви и являть собой пример христианской добродетели, а папа должен быть пастырем стада и проповедником, приводящим людей ко Христу.
Такие воззрения не оставляют места для земной власти папы. Представления о папстве как о политической силе были для Уиклифа проклятием. Он ненавидел тенета власти и отвергал мирскую суету и роскошь, завладевшую папами.
В каком-то смысле Уиклиф приветствовал Папскую схизму. Спектакль, в котором двое пап отлучали друг друга, казался ему ярчайшим подтверждением духовного обнищания папства и необходимостью его замены на что-либо иное. Раскол продолжался, и взгляды Уиклифа стали намного более резкими. Он начал верить в то, что папа есть антихрист. Оба они – антихристы! И браня друг друга, они просто разделяют свое нечестивое звание!
В потоке непрестанных обвинений Уиклиф показал, как далеко папство отошло от простой веры и деяний Христа и его апостолов. «Христос есть истина, – писал он, – а папа есть первопричина лжи! Христос жил в бедности, а папа трудится во имя мирского величия! Христос отверг земную власть, а папа к ней стремится!»
Идею о том, что каждый епископ Римский стоит превыше всех в христианском мире, поскольку Петр умер в Риме, оксфордский реформатор поливал презрением. Так и какой-нибудь мусульманин мог решить, будто «прелат Иерусалимский» превыше папы – ведь Христос умер в Иерусалиме! Глава Церкви – только Христос, говорил Уиклиф. А папская инстанция «преисполнилась яда». Грешный человек, возносящий себя выше Бога, есть сам антихрист. Да свершится правосудие!
Так реформатор сделал великий шаг в своей жизни. Он перешел от роли ортодоксального проповедника, призывающего к реформам в Римской Церкви, существующей меж народами, к образу протестанта – пусть даже сам термин в то время еще не появился.
Разрыв оксфордского схоласта с папством был частью новых представлений Уиклифа о Церкви. Он принимает древнее разделение Церкви на три части: «торжествующую на небесах», «воинствующую на земле» и «спящую в чистилище». Но Церковь земную он видит группой избранных, в которую входят лишь «те, кто будет спасен». Его приверженность доктрине предопределения так велика, что он добавляет: никто, даже папа римский, не знает, в Церкви ли он и не является ли он «отродьем дьявола». Уиклиф оберегает свою доктрину от грозящих ей опасностей и прибавляет: «…ибо каждый надеется, что безопасно пребудет в блаженстве, ему следует предположить, что он есть отрасль святой Церкви», и даже утверждает, что «каждый, кто осужден будет, осужден будет за вину свою, и каждый, кто спасен будет, спасен будет за заслуги свои».
Из этой доктрины о невидимой Церкви избранных Уиклиф извлек ряд практических заключений. Церковь есть единство, которому неведомо ни о папских приматах и иерархиях, ни о «сектах» монахов и священников; и условием спасения избранных не могут стать ни мессы, ни индульгенции, ни раскаяние, ни иные ухищрения священнического ремесла.
Со временем Уиклиф заклеймил целый ряд средневековых убеждений и практик: и индульгенции, и отпущение грехов, и паломничества, и почитание икон, и поклонение святым, и сокровищницу их добродетелей, доверенную папе на хранение, и различие между простительными и смертными грехами. Он сохранил веру в чистилище и последнее помазание, хотя и признал, что тщетно искал в Библии упоминание об установлении этого таинства. В устранении икон, сказал он, нет необходимости, если они усиливают набожность. И молитвы к святым – не обязательно ошибка. Исповедь он считал полезной при условии, что та была добровольной и ее выслушивал подходящий для этого человек, а лучше всего – если ее приносили публично. А обязательные исповеди он считал «узами антихриста». А веяние восставшего духа Уиклифа мы слышим в его словах о том, что проповедь «ценнее отправления любого таинства».
Уиклиф судил Католическую Церковь по библейским меркам. «Ни свидетельство Августина, ни свидетельство Иеронима, ни свидетельств какого-либо иного святого не следует принимать, если они не основаны на Священном Писании», – говорил он. И держался такого мнения: «Закон Христа непревзойден и достаточен, и не следует считать иные законы ничем, кроме как отраслями закона Божьего».
Оксфордский реформатор зашел еще дальше в своем мнении о праве каждого изучать Библию для себя: «Новый Завет обладает полной мерой авторитета и дает совершенно понятные простым людям ответы во всем, что прежде всего необходимо для спасения души… Тот, кто смирен и кроток, обладает истинным знанием и в совершенстве исполняет все Священное Писание», ибо «Христос не писал законов ни на скрижалях, ни на звериных шкурах, но писал их в сердцах человеческих».
Всем своим пуританским протестом Уиклиф не вызвал такой враждебности, какая полыхнула после его нападок на традиционную доктрину о пресуществлении. Летом 1380 года он опубликовал двенадцать аргументов против идеи о том, что хлеб и вино на таинстве Причащения преображались в физические Тело и Кровь Христовы. Он утверждал, что эти священные элементы, по мнению ранней Церкви, были действенными символами тела и крови Христа. Христос присутствует в них таинственно – но не материально. Итог таинства – это присутствие Христа в душе!
Стоило Уиклифу отвергнуть пресуществление, и у его врагов развязались руки. Его поддерживала уже лишь маленькая группа сторонников в Оксфорде. Сперва глава университета и малый совет осудили его доктрины и запретили ему преподавать. Потом архиепископ Кентерберийский, Уильям Куртене, созвал еще один Собор, осудивший десять доктрин Уиклифа как еретические. И к 1382 году реформатору в Оксфорде уже не давали говорить.
Джон Уиклиф (1300–1384), английский реформатор, осуждал приверженность пап к мирской суете и уповал на духовную свободу праведника
Ян Гус (1369–1415), чешский реформатор, видел главой Церкви не папу, а Христа
Впрочем, еще до поражения в университете Уиклиф обратился за поддержкой к людям в деревнях и городах. Миссия призывала его дать ремесленникам и крестьянам Священное Писание на их языке. И он с группой схоластов в Оксфорде перевел латинскую Библию на английский и устроил свою общину по примеру братства святого Франциска.
Уиклиф, как и Франциск из Ассизи два века тому назад, отсылал из Оксфорда «бедных священников» на перепутья и в деревни, иногда даже в церкви, завоевывать души заблудших. В грубых серых одеждах из сырой шерсти, без сандалий, без сумы, с длинным посохом в руке, в полной воле ближних своих во всем, что касалось еды и питья, нищие священники Уиклифа вскоре стали в этих землях влиятельной силой. Враги прозвали их лоллардами, «бормочущими». Они несли с собой несколько страниц Библии Уиклифа, его трактаты и проповеди и шли по стране, проповедуя слово Божье. Один охваченный паникой свидетель уверял, что «каждый второй», кого он встретил, был лоллардом. Несмотря на академическое образование Уиклифа, наследие его несли по большей части миряне. Они просто провозглашали: доверьтесь Библии и явите это доверие своей жизнью! К слову, влияние этого наследия – знак того, что Священному Писанию часто доверяли больше, когда его читали людям на их родном языке.
Уиклиф обрел такую поддержку, что церковные власти, вняв здравому смыслу, не стали выступать против него. Его последователей травили, исключали из Оксфорда, заставляли пересмотреть свои взгляды, но Уиклиф, даже изгнанный из университета, свои последние дни провел на приходе в Латтерворте. Там он и умер в 1384 году.