В городе-государстве Цюрихе, как и во всем христианском мире, каждого новорожденного крестили и считали членом Церкви. Государство и Церковь были тождественны и равноценны. Церковь просто была Церковью всех. Но в Новом Завете Церковь была братством немногих, общиной истинно верующих, преданных своему Господу и готовых за Него умереть!
Именно такую Церковь Гребель и Манц и хотели видеть в Цюрихе: свободную от государства, составленную из истинных апостолов! И больше всего в этой новой Церкви поражало крещение верующих. А вот Цвингли частью этой революции быть не хотел: ему требовалась поддержка «отцов города».
Осенью 1524 года, когда жена Гребеля родила сына, всем теориям предстояло пройти проверку на деле. Крестят ли они свое дитя? Гребели отказались, и другие родители последовали их примеру.
Городской совет Цюриха, желая совладать с кризисом, назначил публичные дебаты по вопросу на 17 января 1525 года. Выслушав аргументы обеих сторон, представители народа объявили, что в споре победили Цвингли и его ученики. И совет предупредил всех родителей, пренебрегших крещением детей: тем надлежит исправиться в течение недели – или их ждет изгнание из Цюриха.
Таким был фон для исторического крещения в доме Манца, которое состоялось 21 января. Да, то явно был акт открытого неповиновения. Но в нем крылось намного больше. Гребель, Манц и их последователи понимали, чем придется заплатить. И именно поэтому вскоре после крещения маленькая группа ушла из Цюриха в близлежащую деревушку Цолликон. Здесь, в конце января, родилась первая конгрегация анабаптистов – первая церковь того времени, свободная от связи с государством.
Власти в Цюрихе не стали смотреть на восстание сквозь пальцы. Они выслали в Цолликон карательный отряд, арестовали всех новокрещенных и на время заключили их в тюрьму. Но как только их выпустили, анабаптисты отправились в соседние города искать неофитов.
Наконец совет Цюриха утратил терпение. 7 марта 1526 года было решено, что каждого «перекрещенца» казнят через утопление. Их явно вела мысль: «Еретики хотят воды? Они ее получат!» Менее чем через год, 5 января 1527 года, Феликс Манц стал первым анабаптистским мучеником. Цюрихские власти утопили его в Лиммате – реке, протекающей через город. За четыре года радикальное движение в Цюрихе и окрестностях было почти уничтожено.
Многие из преследуемых сбежали в Германию и Австрию. Но и там лучше не стало. В 1529 году второй Шпайерский рейхстаг объявил анабаптизм ересью, а каждый суд в «христианском мире» был обязан приговаривать еретиков к смерти. За годы Реформации от четырех до пяти тысяч анабаптистов было казнено огнем, водой и мечом.
Нам кажется, что требование анабаптистов было простым: право личности на собственные убеждения. Но в XVI веке казалось, что еретики уничтожают саму ткань общества. Именно поэтому голос совести столь часто заставляла умолкнуть мученическая смерть.
Мы слышим этот голос в трогательном письме, написанном молодой матерью в 1573 году своей дочери, которой было лишь несколько дней от роду. Отца уже казнили как анабаптиста. Мать заключили в тюрьму Антверпена и отложили исполнение приговора только до времени рождения ребенка. В письме она убеждает дочь не стыдиться родителей:
Мое дорогое дитя, да укрепит тебя в добродетели истинная любовь к Богу – тебя, еще столь юную, которую я должна оставить в этом грешном, злом, извращенном мире!
О, если бы Господу было угодно, чтобы я вырастила тебя! Но, видно, не в этом воля Господня… Не стыдись нас: этой дорогой прошли пророки и апостолы. Твой дорогой отец кровью своей явил истинность веры, равно и я надеюсь засвидетельствовать ее собственной кровью, и пусть плоть и кровь останутся на столбах и костре, на сердце у меня тепло, ибо я знаю: мы встретимся в будущей жизни.
Среди ранних анабаптистов-миссионеров, принесших свою весть на восток вдоль Альп, в область под названием Тироль, был Георг Блаурок. Там католические власти преследовали анабаптистов очень жестоко. 6 сентября 1529 года Блаурок был сожжен на костре.
Гонение повлекло анабаптистов на север. Многие из них нашли убежище в землях некоторых исключительно толерантных властителей Моравии. Там они основали долгоживущую форму экономической общины. Она получила название Bruderhof – христианская коммуна. В чем-то они пытались следовать образцам раннего апостольского христианства, но объединялись и по практическим причинам: группе легче выжить в гонении. Они стремились показать, что в Царстве Божьем братство превыше личности. Вскоре их прозвали гуттеритами – по имени их предводителя Якоба Гуттера, умершего в 1536 году.
Страх католиков и лютеран перед анабаптистами-радикалами усилился в середине 1530-х годов, в дни Мюнстерского восстания – надо сказать, довольно странного. Мюнстер был епископским городом в Вестфалии у границы с Нидерландами. В 1532 году по нему стремительно пронеслась Реформация. Сперва там была сильна группа консервативных лютеран. Но потом явились чужаки, последователи некоего Яна Матиса, и среди властей начался фанатизм. Многие устремились создать Царствие Божье на земле – прямо в Мюнстере. Историки Церкви называют такие воззрения хилиазмом: это верование в тысячелетнее земное Царствие Христово.
Епископ области созвал войска и осадил город. Анабаптисты, что было совершенно не в их духе, защищали себя с оружием в руках. Осада продолжалась, и городом завладели сторонники еще более радикальных мер. Летом 1534 года Иоанн Лейденский, бывший трактирщик, захватил власть и правил как абсолютный деспот. Притязая на то, что он получил новые откровения от Господа, Иоанн ввел ветхозаветный обычай многоженства и к сентябрю стал называть себя «Царь Давид».
«Царь Давид» жил в роскоши со своим гаремом, но, несмотря на распространившийся голод, каким-то странным и лукавым образом поддерживал в городе мораль и сдерживал армию епископа у врат до 24 июня 1535 года. Падение города положило конец и правлению «Давида». Но на протяжении веков европейцы при слове «анабаптист» вспоминали о Мюнстерском восстании. Оно стало символом безумного религиозного фанатизма.
После того как восстание в Мюнстере было подавлено, анабаптисты Нижнего Рейна, лишенные духовных сил, обрели их вновь благодаря служению Менно Симонса (ок. 1496–1561). Менно, бывший священник, подвергая себя величайшей опасности, много путешествовал, собирал разрозненные группы анабаптистов на севере Европы и вдохновлял их ночными проповедями. Он непоколебимо исповедовал пацифизм, и его имя в то время стало олицетворением отказа от насилия. Да, Менно не был основателем движения, но многие из потомков анабаптистов по сей день зовутся меннонитами.
Этим группам анабаптистов, поставленных вне закона, удалось выжить только в Швейцарии, Моравии и Нидерландах. Они не могли проповедовать «единым фронтом» евангельскую весть, не могли четко выразить объединявшие их убеждения, но все же, в одном важном случае, попытались достичь соглашения в общих основах братства.
Джон Йодер и Алан Крайдер видят в этой давней встрече общий итог воззрений анабаптистов. В 1527 году анабаптисты встретились на первом Соборе протестантской Реформации в деревне Шляйтхайм (в кантоне Шаффхаузен, ныне там проходит граница Швейцарии и Германии). Главным на этом Соборе был бывший монах-бенедиктинец Михаэль Саттлер. Четыре месяца спустя его сожгли на костре в близлежащем городке Роттенбург-ам-Неккар. «Братский союз», принятый в Шляйтхайме, оказался очень важным документом. Мы называем его Шляйтхаймским исповеданием веры. За следующие десять лет большинство анабаптистов во всех частях Европы согласились с отраженными в нем воззрениями.
Первым из этих убеждений было, как выражались анабаптисты, апостольство. Связь христианина с Иисусом Христом – это не просто внутренние переживания и принятие доктрин. Это «ежедневное хождение с Господом», при котором учение и пример Христа придают облик преображенной жизни! Как сказал об этом один анабаптист: «Никто не может поистине знать Христа, кроме тех, кто следует Ему в жизни». А значит, требовалось решительно подчиниться «ясно понятным словам Сына Божьего, чье слово есть истина и чья заповедь есть жизнь вечная». Христиане склонны считать, что нужно сперва понять и истолковать, а потом подчиниться. Анабаптисты смотрят на это иначе – по их словам, только покорность приносит плод понимания.
Последствия апостольского бытия в представлении анабаптистов варьировались весьма широко. Например, анабаптисты отвергали клятвы, ибо Иисус в Нагорной проповеди ясно сказал: «Не клянись вовсе: ни небом… ни землею… ни Иерусалимом» (Мф 5:34–35). Для анабаптистов не существовало ни градации истины, ни ее уровней.
Второй принцип анабаптистов, принцип любви, логически вытекал из первого. В делах, связанных с миром, они проявляли себя только как пацифисты. Они не отправились бы на войну, не стали бы защищать себя от гонителей и не приняли бы участия в государственном насилии.
Этика любви проявлялась и в общинах анабаптистов – во взаимопомощи и перераспределении богатств. У моравских анабаптистов она даже привела к христианскому общинному житию.
Третий принцип анабаптистов выражался в представлении церковной власти как конгрегации, объединения прихожан. К такому тяготели Лютер и Цвингли в ранние годы реформ. В собраниях анабаптистов, в идеале, все крестились добровольно, по исповеданию личной веры в Христа. И потому каждый верующий был священником для своих верующих собратьев и миссионером для неверующих.
Принятие решений зависело от всего сообщества. Если вопрос касался доктрин, авторитет Священного Писания толковался не по догматическим традициям и не церковным главой, а по согласию местного собрания, в котором все могли и говорить, и слушать, и критиковать. В делах церковной дисциплины верующие тоже действовали совместно. Ожидалось, что они будут помогать друг другу жить по вере и этим проявят суть своего выбора, совершенного при крещении.