Уэсли проповедовал почти до конца своих дней. Он умер в Лондоне 2 марта 1791 года, в восемьдесят восемь лет. Когда «головня от огня» наконец потухла, в Англии осталось семьдесят девять тысяч последователей Уэсли, а в Северной Америке – сорок тысяч. Если судить о величии по влиянию, то он был одним из величайших людей своего времени.
После его смерти английские методисты вслед за американскими братьями по вере отделились от Церкви Англии. Но влияние Уэсли и Пробуждение, представителем которого он был, вышли далеко за пределы Методистской церкви. Оно возобновило религиозную жизнь Англии и ее колоний. Оно возвеличило жизнь бедных. И оно дало импульс к миссиям за границей и к решению социальных проблем, с которыми в XIX–XX веках столкнулись евангелики.
Рекомендации к дальнейшему прочтению
*Collins, Kenneth J. The Theology of John Wesley: Holy Love and the Shape of Grace. Nashville, TN: Abingdon, 2007.
Edwards, Maldwyn. John Wesley and the Eighteenth Century. London: Epworth, 1955.
Green, V. H. H. John Wesley. London: Nelson. 1964.
Outler, Albert C., ed. John Wesley. New York: Oxford, 1964.
Pudney, John. John Wesley and His World. New York: Scribner, 1978.
*Rack, Henry D. Reasonable Enthusiast: John Wesley and the Rise of Methodism. 3rd ed. London: Epworth Press, 2002.
Tomkins, Stephen. John Wesley: A Biography. Grand Rapids: Eerdmans, 2003.
Wood, A. Skevington. The Inextinguishable Blaze. Grand Rapids: Eerdmans, 1960.
35. Новый порядок вековВеликое Пробуждение
4 июля 1776 года Бенджамин Франклин, Джон Адамс и Томас Джефферсон были назначены в комитет для подготовки Большой печати Соединенных Штатов Америки.
Обсуждались разные варианты. Франклин предложил изобразить Моисея, а на фоне – тонущие в Красном море войска фараона. А послание он представлял так: «Восстание против тирана – покорность Богу». А Джефферсон настаивал на том, чтобы на печати был израильский народ в пустыне, идущий «днем вслед за столпом облачным, а ночью за столпом огненным».
В конце концов библейский смысл почти испарился, но важно то, что эти американские патриоты, сами по себе далекие от своего иудеохристианского наследия, нашли в Библии символы, способные объединить и истолковать опыт их народа. Латинские слова на Большой печати, присутствующие сегодня на валюте Соединенных Штатов, выглядят так:
E PLURIBUS UNUM – ANNUIT COEPTIS – MDCCLXXVI – NOVUS ORDO SECLORUM
И вот их приблизительный перевод:
Из многих – единое – [Бог] одобрил наши начинания – 1776 – Новый порядок веков
Никто не знает, что именно патриоты имели в виду под «новым порядком веков». То была риторика революции. Но, конечно же, в зарождавшейся американской нации христианские церкви столкнулись с новой миссией, поразительно иной по характеру. Ни одно из знаковых событий не отметило новый порядок христианства столь же ясно, как религиозный взрыв, который мы называем Великим Пробуждением, первый в долгой истории американских возрождений. Чем было Великое Пробуждение – и почему оно стало жизненно важным для развития христианства в Америке?
На протяжении тридцати поколений христиане, держась за идею «христианского мира», обретали под небесами Божьими место, исполненное смысла. Поколение за поколением люди рождались и принимали крещение в христианском обществе. Церковь и государство действовали в гармонии на благо каждого. Через свои учения и таинства Церковь распределяла спасающую благодать, стремясь подготовить людей к будущей жизни. Государство поддерживало христианские законы и политический порядок для земного благополучия граждан.
Реформация ненамеренно разнесла «христианский мир» на осколки. Она молилась, проповедовала, билась за истинную веру до тех пор, пока не осталось ни одной единой Церкви – а одни только, как мы говорим, деноминации. Но на место «христианского мира» пришли сильные национальные правители, желавшие навсегда сохранить в своих владениях альянс Церкви и государства – вроде как ради подданных и их блага. И эти церкви, установленные и поддерживаемые законом, впадали из крайности в крайность – от репрессий к бездеятельности.
«Новый порядок» в американских колониях заставил церкви выйти на иную арену. После первого поколения колонистов национальных и религиозных трений стало так много… О какой официальной Церкви здесь можно думать? Ну разве что в нескольких колониях… К 1646 году только на побережье Гудзонова залива звучало восемнадцать языков. Вероятно, все христианские группы были единодушны в одном: каждая жаждала свободы и хотела проповедовать свое собственное видение. Впрочем, со временем стало ясно: единственный способ для той или иной группы обрести религиозную свободу – это даровать ее всем остальным. Они ведь приехали в Америку, желая создать правительство, способное воспитать святых людей! И им ведь пришлось сотрудничать с великим множеством самых разных людей, чтобы достичь желанной мечты! Они и поселение основали, чтобы жить там, где люди все еще могли стремиться к святости!
Так церквям снова пришлось взять на себя бремя – нести евангельскую веру необращенным и питать верующих без государственной поддержки и защиты. Христианство было само по себе.
Мы называем такое условие принципом добровольности: церквям, лишенным помощи от государства, пришлось проповедовать, учить и вершить свою миссию на добровольной основе. Государство не имело с этим ничего общего. Деноминации обретали паству и добывали средства без него.
И в этом новом порядке Великое Пробуждение оказалось жизненно важным. Оно убедило массу христиан в том, что принцип добровольности работает. После первых экстатических волн Духа многие верующие сочли возрождение даром Божьим. Все это призвано создать христианскую Америку! Джонатан Эдвардс в проповеди даже говорил о том, что Америка станет местом грядущего тысячелетнего Царствия Христа!
Конечно, все шло не так уж гладко. Возрождению противились, особенно в пуританской Новой Англии. Причины вполне ясны, в них нет ничего таинственного. Пуританство, установленное законом, воплощало старый порядок: христианство в союзе с государством. Но даже в нем были обильно посеяны семена возрождения.
Пуританский взгляд на Церковь был основан на завете благодати. Первые поселенцы в Новой Англии поняли: зримая Церковь никогда не станет точной копией истинно избранных. Значит, Бог хотел, чтобы Церковь по возможности была Церковью зримых святых! И первое поколение настаивало на том, чтобы обращение предшествовало вхождению в Церковь. Такую практику снова утвердили в 1648 году, приняв Кембриджские положения.
«Двери церквей Христовых по всему свету, – говорилось в них, – не для того предначертанием Божьим стоят столь широко открытыми, чтобы в них свободно, по прихоти своей, могли входить люди всякого толка, и благие, и дурные». Тех, кто стремится быть принятым в Церковь, – провозглашалось в идейных принципах, – должно сперва «испытать и проверить», чтобы увидеть, что они, прежде всего, обладают «сожалением о грехе и верой в Иисуса Христа». Обычно это означало, что потенциальные неофиты приносили «частную и публичную исповедь», в которой детально представало «то, как Бог воздействует на душу».
Впрочем, колония в Массачусетсе была не просто цепочкой христианских конгрегаций вокруг Бостонской бухты. Как и отцы-пилигримы в своем Мэйфлауэрском соглашении, пуритане стремились связать все общество воедино согласно замыслу Бога. Именно это было целью гражданского завета. Если христиане хотели блаженствовать в общих благословениях, которые мог даровать только Бог, они должны были ходить Его путями и исполнять Его заповеди даже в своем гражданском правительстве.
Воля Божья была воплощена в «благотворных законах». Пуритане считали, что закон без нравственных основ – не закон вовсе. Поскольку «грех человеческий как море бушующее, способное захлестнуть все, если бы не берега», пуритане знали, что законы необходимы и призваны обуздать человеческие похоти и сдержать внешние выражения людской порочности. Эти законы берутся из Священного Писания или из природы и здравого смысла. Впрочем, любой закон поверялся тем, был он или не был «во благо общества» – или, как говорили чаще, «во исполнение в обществе воли Божьей».
Пуритане имели возможность судить о том, какие законы были благотворны для общественного блага – ведь они смогли получить хартию, дающую им возможность поселиться в Новой Англии. Так, в своей колонии в Массачусетсе они обладали правом разрешать лишь свободным людям голосовать за губернатора и членов магистрата, а также могли настаивать на том, чтобы все свободные люди были членами Церкви – а значит, и голосование, и нравы общества были под контролем церквей.
Эта попытка узаконить мораль – одна из причин, по которой американцы поздних эпох и возненавидели пуритан. Американцы ХХ века за редким исключением ценили личные свободы выше нравов общества, в котором жили. Казалось, пуританский «святой эксперимент», в котором сплелись вера в Церковь истинно обращенных и идея христианского государства, был обречен на провал почти изначально. Непросто управлять любой земной Церковью, когда одному Богу ведомо, кто по-настоящему в нее входит. Не каждый в Массачусетсе или Коннектикуте мог свидетельствовать о том, что познал благодать. Когда ревность основателей Новой Англии остыла, все меньше мужчин и женщин могли свидетельствовать о благодати в своих душах. Чтобы число членов Церкви не сократилось радикально, многим церквям в 1662 году пришлось принять «Завет на полпути». В соответствии с этой политикой «пробужденные» могли войти в Церковь «отчасти», крестить детей и участвовать в делах конгрегации – но без права принимать полное причастие. Такого вовлечения в Церковь хватало для большинства политических и социальных целей, и постепенно «святые» умалились до крошечного меньшинства. При новой хартии в 1691 году основой права голоса было владение имуществом, а не принадлежность к Церкви. Новая Англия достигла духовного распутья.