Две жены Юнсона
Хон Юнсон был назначен главнокомандующим в Хонам. И вот прослышал он, что в Чончжу у некоего богатого и знатного горожанина три дочери-красавицы. Юнсон сразу загорелся желанием сделать одну из них своей наложницей и написал об этом губернатору Хонама. Правитель Чончжу, узнав от губернатора о замысле Юнсона, приказал приготовить для него помещение в своем доме. Затем губернатор и правитель уезда вызвали отца девушек и, сообщив ему о письме Хон Юнсона, сказали:
— Если ты откажешь ему, твоя семья лишится состояния и погибнет. Да и нам не поздоровится. Живо возвращайся домой и приготовь все для брачной церемонии!
Горожанину ничего не оставалось делать, и он ушел.
— Вот нарожали дочерей, — плакали они с женой, — а теперь от них семье только вред один!
Младшая дочь спросила, о чем они так тужат. Но отец ответил, что это, мол, не ее ума дело.
— Если дело касается всей семьи, — возразила девушка, — то почему же сыновья и дочери не должны о нем знать?
И тогда отец с горечью рассказал ей, что случилось.
— Так это же легко уладить, — сказала дочь. — Я знаю, что ответить Хон Юнсону. Пожалуйста, не тревожьтесь!
К приходу Юнсона девушка надела свои лучшие украшения и встала у внутренних ворот. Вошел Юнсон, одетый в военные доспехи. Девушка приветствовала его, сложив руки. Глянул Юнсон — ну и красавица!
— Вы, князь, — с поклоном сказала дочь горожанина, — были министром, а теперь вот стали главнокомандующим. Но и я происхожу из семьи, очень уважаемой в уезде. Слышала, будто хотите сделать меня своей наложницей. Разве это не унизительно для меня? Другое дело — стать вашей женой. Тут бы я не задумалась. А наложницей не стану, хоть убейте! Не захотите же вы стать виновником моей смерти.
— Чисто женские речи! — засмеялся Юнсон и с поклоном удалился.
Вскоре он отправил секретное письмо Кванмё, в котором говорилось: «У меня, вашего верного слуги, жена очень глупая и жадная. Давно уж хотелось мне ее заменить. А ныне прибыл в Чончжу, встретил девушку умную и красивую. Прошу позволения взять ее в жены. Почтительно жду решения вашего величества». Государь ответил: «Поступай, как знаешь. Почему ты непременно должен спрашиваться у меня?» Юнсон подготовился к брачной церемонии и женился.
После смерти Юнсона первая и вторая жены стали спорить, кто — законная жена, кто — наложница, и долго не могли разобраться.
— Однажды, — заявила наконец вторая жена, — прежний государь во время высочайшего выезда остановился в нашем доме и велел мне принести вина. В государевой канцелярии непременно имеется подневная запись, и там, конечно, сказано, что вино приносила именно супруга! Разве там речь идет о наложнице?
Она просила показать ей этот документ, и там действительно было написано: «В такой-то год, луну и день государь во время высочайшего выезда остановился в доме Хон Юнсона, где был устроен прием, и во время угощения государь послал супругу Юнсона за вином».
Так было и доложено здравствующему вану. Ван повелел: «Вторую жену считать законной!»
Рассказ об этом я слышал от посыльного южного гарнизона Син Нипа.
Девичья честь
Во время правления Сонмё один придворный женился вторым браком на дочери некоего сановника.
— Невеста оказалась не девственницей! — доложил он вану три дня спустя и просил разрешения прогнать ее.
Сонмё, однако, усомнился и приказал старой лекарке осмотреть девушку.
— Раздела девицу, осмотрела ее, — доложила лекарка. — Золотое девство у нее не нарушено, куриный глазок должным образом цельный. За это ручаюсь!
Сонмё остался глубоко удовлетворен, богато одарил старуху и повелел:
— Так вот. Мужу и жене жить вместе. Что же касается виноватого, то девушка очень молода, а мужчина был пьян и не разобрал, что к чему!
Как хорошо, что Сонмё усомнился в словах придворного и призвал лекарку: семья девушки избежала дурной славы!
КИМ СИСЫП.ИЗ СБОРНИКА «НОВЫЕ РАССКАЗЫ С ГОРЫ КЫМО»
Перевод Д. Елисеева.
Заглянул за ограду
Жил в городе Сондо у моста Нактхагё студент по фамилии Ли. Лет ему было восемнадцать, внешностью отличался он безупречной, как лотос, и Небо щедро одарило его талантами. Каждый день Ли посещал школу Кукхак, где обучался поэзии. По пути проходил он улицу Сончхунни. А на улице той находился большой богатый дом, в котором проживала со своими родителями девица Чхве, лет пятнадцати-шестнадцати. Собою она была красавица, славилась как искусная вышивальщица и хорошо умела слагать стихи. Все люди восхищались манерами юноши из рода Ли и прелестью девушки из дома Чхве. Если бы талант и красоту можно было есть, говорили они, то эти двое могли бы насытить всех голодных!
Студент Ли с книгами под мышкой по пути в школу всегда проходил мимо дома Чхве. С северной стороны ограду этого дома окружали плакучие ивы со свисающими ветвями. И любил юноша отдохнуть под их сенью.
Однажды заглянул студент Ли за ограду и увидел: среди дивных, уже распустившихся цветов кружат пчелы и птицы, наперебой жужжат и щебечут. А в сторонке, укрытый зарослями кустов и цветов, расположен небольшой павильон. В окне за приспущенной бисерной шторой свешивалась прозрачная занавеска, а за ней видна была красивая девушка. Устав вышивать, она отложила иглу и, подперев рукой подбородок, произнесла:
Вышиваю без души,
у окна одна.
А цветы так хороши,
иволга слышна.
От дыхания весны
мало толку.
Только грезы все да сны —
бросила иголку.
За ветвями ивы —
парень у ограды.
Так на нем красивы
синие наряды.
Ласточкой весенней
стать была бы рада:
Вмиг бы я слетела
к парню за ограду!
Студент Ли стихи эти услышал, захотел показать и свое умение, но ограда была высока, да и павильон находился в глубине сада. Недовольный, юноша пошел в школу. А когда возвращался, на полоске хорошей белой бумаги написал стихотворение в три строфы, завернул в эту полоску осколок черепицы и перебросил через ограду. В стихах говорилось:
В дымке скрылись лики
Уша́нь-горы где-то.
Видны только пики,
бирюзой одеты.
Как Сян-вану, почитай,
скучно мне на ложе.
Вот дождем бы на Янтай
ты упала тоже!
Жду теперь тебя я
как Вэньцзюнь Сянжу.
От любви сгорая
по свету брожу.
Дивно розовеют
персика цветы.
Ветер вдруг повеет —
где найдешь их ты?
Свет ли добрый ждет
или злая тень?
Грустно мне, на год
растянулся день.
Был стишок твой прост:
фея встречи ждет.
На Ланьцяо-мост
скоро ли придет?
Барышня Чхве велела своей служанке Хянъа пойти посмотреть, что же там упало. Оказалось — стихи студента Ли. Развернув бумагу, девушка несколько раз прочла их вслух. И так обрадовалась, что на той же полоске бумаги написала всего восемь знаков: «Ни о чем не беспокойтесь. Приходите ко мне, когда стемнеет». И студент, как только настали сумерки, снова явился к ее дому. Здесь неожиданно он увидел, что один сук цветущего персикового дерева выступает наружу над оградой. И еще смутно различил, что с этого сука что-то свешивается. Подойдя поближе и хорошенько всмотревшись, Ли увидел, что это толстые веревки качелей, к которым крепко привязано бамбуковое сиденье. Он ухватился за веревки и, встав на сиденье, перебрался через ограду.
Как раз в это время над восточными холмами взошла яркая луна: тени цветущих деревьев легли на землю. Воздух был напоен тонким ароматом цветов, возбуждавшим любовное чувство. И студенту показалось, что попал он в край небожителей. Сердце юноши замирало от радости, однако он ведь тайно явился на любовное свидание, и волосы его вставали дыбом от страха.
Оглядевшись по сторонам, Ли увидел девушку. Рядом с ней была служанка Хянъа. Нарвав цветов, обе они сидели на коврике, на котором лежала подушка с вышитыми на ней селезнем и уткой. Девушки украшали цветами прически друг дружке. Заметив студента, Чхве тут же сложила стихи, побуждавшие юношу к ответу:
Всюду персики и сливы
буйно так цветут.
Утка с селезнем счастливы
на моей подушке тут!
Студент сразу ответил:
Если вдруг узнают
про любовь, про нас,
Сплетни покарают
нас с тобой тотчас!
— Право же, сударь, — переменившись в лице, сказала девушка, — я в самом деле хотела бы, как говорится, всю жизнь прислуживать вам с метлой и совком{24}. Пускай бы навеки связали нас узы радости и счастья. Чего это, сударь, вы так испугались? Почему говорите такое? Я, наложница{25}, природы хоть и женской, однако душа моя совсем спокойна. Как же вы, мужчина, оробели и решились сказать такие слова? А завтра, если даже и узнают о том, что произойдет сегодня ночью в моей девичьей спальне, и родители осудят нас, я, наложница, всю вину возьму на себя! Хянъа! — обратилась девушка к служанке. — Принеси нам вино и фрукты!
Служанка пошла исполнять приказание. Людских голосов слышно не было, стояла полная тишина.
— А где это мы находимся? — спросил студент Ли.