ла я за нашу ограду, увитую красными цветами абрикосов, и раскрылась перед вами, как морская раковина с жемчужиной, подарила вам любовь свою. Мы смеялись и шутили, клялись в вечной любви, на ложе за пологом скрепили свои чувства, а потом союз наш был утвержден брачным договором, как говорится, на сто лет. — Проговорив все это, женщина почувствовала еще большую горечь. Через силу она продолжала: — Не мечтала я разве прожить вместе с вами до старости? Можно ли было подумать, что жизнь моя оборвется так рано и тело будет брошено в яму? И все же не поддалась я зверю-разбойнику, не уступила его животной похоти, предпочла, чтобы он разрубил мое тело и бросил его в грязь. А как горько мне было разлучаться с вами у тех пустынных скал! Разлетелись мы в разные стороны, как две птицы. Мы лишились крова, потеряли родных. И скорбно, что душа моя осталась бесприютной. Но жизнь человеческая — ничтожна, важен только долг! И пусть я погибла, но счастлива, что, исполнив долг, не запятнала своей чести. Тревожит только одно: кто сжалится надо мной и соберет мои останки, которые истлевают в дикой пустыне? А еще вспоминаю о прошлых днях счастья, и такая на душе горечь от незаслуженной обиды! Но теперь, к счастью, тяжкие испытания позади, как говорится, в теснине слышны уж напевы, ваша жена вернулась в этот солнечный мир. Нить нашего союза, запись о котором есть на Пэнлае, соединяется вновь, и мы будем счастливы все три жизни. Однако все это время мы не должны совершать ни малейших проступков, не должны забывать о клятвах, которыми обменялись прежде. И тогда все будет хорошо. Вы, господин мой, должны обещать мне это!
— Да, да! Обещаю твердо! — потрясенный услышанным, радостно воскликнул Ли.
Супруги искренно и горячо снова излили друг другу свои чувства. А потом, когда Ли сказал, что дом их разграблен разбойниками, жена успокоила его:
— Да мы почти ничего не потеряли — все самое ценное зарыто в одном ущелье!
— А где покоятся останки наших родителей? — спросил Ли.
— Там и лежат наши родители, — ответила женщина, — где приняли они смерть от разбойников!
Затем супруги опять заговорили о своей любви, отправились во внутренние покои. Здесь они возлегли на ложе и испытали точно такую же великую радость, как и в прежние дни.
А назавтра супруги отыскали место, где было зарыто их имущество. Здесь они откопали несколько слитков золота и серебра, другие ценные вещи. А потом собрали останки родителей обеих семей. Продав золото и драгоценности, супруги похоронили родителей всех вместе под деревом на склоне горы Огвансан. Они насыпали холм, совершили жертвоприношения душам покойных. Словом, все сделали, как положено по обряду.
После этого Ли не искал чиновничьей службы, постоянно проживал в доме семейства Чхве, ничто его не интересовало. В доме с супругами жили только слуги, сбежавшие в смуту, а теперь вернувшиеся обратно. Ли ни с кем не хотел видеться. Даже если приходили родственники с соболезнованиями или поздравлениями, он приказывал запирать ворота и не выходил к гостям.
Вот так, в покое и полном согласии, как две звучащие в лад лютни, прожили супруги несколько лет. Но вот однажды вечером обратилась супруга Ли к нему с такими словами:
— Супруг мой, трижды пережили мы с вами дни счастья. Было в нашей жизни и худое. И хотя счастья нам выпало больше, мы им не пресытились. Но теперь, увы, мы должны расстаться! — женщина несколько раз горестно всхлипнула.
— Что случилось? — испуганно воскликнул Ли. — Почему это мы должны расстаться?!
— Из потустороннего мира возвратиться невозможно. Однако государь небесный не оборвал сразу жизненную нить наложницы. За мою безгрешную жизнь он на время воссоздал мне призрачное тело, чтобы утешить безысходную печаль души. Но я не могу слишком долго оставаться на этом свете и смущать людей!
Женщина приказала служанке подать вино, а затем сложила стихи на мотив «Весны в Яшмовом павильоне» и в утешение супругу запела их:
Рябили в глазах мечи и щиты,
все смешалось в жестоком бою.
Яшма разбита, помяты цветы,
селезень утку утратил свою.
Брошены кости в глуши —
кто же их захоронит?
Одиноки блужданья души —
с кем она слово обронит?
Как у феи Ушаньских гор,
словно кубок, сердце разбито.
Нас разделит большой простор,
вести с Неба сюда закрыты…
С каждым словом Чхве глотала горючие слезы и допеть до конца не смогла. Вне себя от горя, Ли в отчаянии воскликнул:
— Так тогда уж лучше, жена моя, вместе давай уйдем к Девяти истокам! Да смогу я разве в одиночестве, в скорби прожить оставшуюся жизнь? Сколько горя было во время смуты! Родня и слуги разбежались, погибли родители, и кости их валялись в диком поле. Если бы не ты, жена моя, кто схоронил бы их? «Почитай родителей при жизни, — говорили древние, — а умрут — схорони их, согласно обычаю». Ты, жена, во всем исполнила свой долг, была искренно почтительна с моими родителями, любила их. Я так благодарен тебе за это! А за себя мне стыдно. Долго-долго хотел бы я оставаться в мире людей и только через сто лет вместе с тобой обратиться в прах!
— Господин Ли, муж мой, — сказала женщина, — вы не прожили еще назначенные вам годы. А я, наложница, уже записана в Книгу мертвых и не могу дольше оставаться на земле. Если упрямо цепляться за мир живых людей, то это будет нарушением воли Неба. Это было бы не только моим грехом, но повредило бы и вам, господин мой. Однако кости мои все еще разбросаны где-то. Если бы вы оказали великую милость — не дали бы им беспризорно валяться на ветру и солнце!
Супруги долго смотрели в лицо друг другу, и слезы неудержимо текли из их глаз.
— Желаю вам счастья! — воскликнула наконец женщина, постепенно она стала отдаляться и исчезла совсем.
А Ли потом собрал останки жены, захоронил их рядом с могилой родителей. После похорон он так затосковал, что сделался совсем больным и, проболев несколько лун, скончался.
И все, кто слышал о необыкновенной судьбе этих супругов, печально вздыхая, восхищались и преданностью их друг другу, и присущим им чувством долга.
ЛИМ ЧЕ
Приключение ученого мужа во сне
Жил на свете бедный ученый по имени Вон Чахо, превыше всех достоинств ценивший в людях верность долгу. Характер он имел независимый, держал себя свободно, пренебрегал условностями, никогда не заискивал перед сильными мира сего, и потому не пользовался их благосклонностью; с юных лет вынужден был обходиться без государственной службы, как Ло Инь, и терпеть нужду, как Юань Сюань.
Жил он одиноко, утром выходил в поле и трудился там целый день, а вечером возвращался в свое убогое жилище и читал книги при лунном свете, проткнув пальцем дыру в бумажном окне. Особенно любил он исторические сочинения. И когда попадались ему на глаза строки о падении царства или крушении империи, он захлопывал книгу, лил слезы и сокрушался безмерно, словно был участником тех событий и не сумел предотвратить беду.
Однажды осенним вечером Чахо засиделся допоздна за чтением и не заметил, как наступила глубокая ночь. Усталый, прислонился он к стене и задремал. И вскоре почудилось ему, будто тело его становится невесомым, душа освобождается от земных забот, неведомая сила поднимает его ввысь и возносит на небо…
Вот оказался он на каком-то безлюдном берегу: перед ним извивается река, вдали высятся холмы. Тихо вокруг. Миновала третья стража. Луна освещает землю ярче, чем солнце днем; вода в реке блестит, как шелковая, легкий ветерок тонко свистит в камышах, роса окропила листья кленов. Впервые в жизни Чахо болезненно ощутил свое одиночество. Поднял голову, огляделся внимательно: река, холмы, клены — всё словно источало вековую неутоленную печаль. Тоска охватила его. Он вздохнул глубоко и стал читать стихи:
Тяжесть давних жестоких обид
В реку рухнула каменной грудой,
И вода неподвижно стоит
Перед непроходимой запрудой.
Золотится цветущий камыш,
И колышутся стебли растений.
В третью стражу прохлада и тишь
Нависают над ночью осенней.
Горькой памяти берег Чанша
Узнаю: это он предо мною!
Одинокая, где ты, душа?
Все ли бродишь одна под луною?[6]
Читая стихи, бродил он вдоль берега, как вдруг услышал шум шагов — кто-то приближался к нему. Через несколько минут из зарослей камыша появился статный мужчина с узкой повязкой на голове — одет он был в простой халат, однако белое лицо и величавая поступь выдавали в нем знатного вельможу минувших времен. Незнакомец приблизился к Чахо, поклонился и сказал:
— Мы давно ждем вас, глубокочтимый Вон Чахо! Его величество приказал мне быть вашим проводником.
Чахо смутился. Уж не горный Дух ли это? А может, Дух реки? От волнения он не мог ничего ответить и стоял молча. Наконец он решил довериться незнакомцу и последовал за ним. Они сделали не более ста шагов, и за излучиной реки он увидел на берегу высокий изящный павильон. На верхней террасе павильона сидел человек в королевском платье и королевском головном уборе — конечно, это был сам король. Справа и слева от короля стояли пять сановников высоких рангов в придворных одеждах. Чахо вгляделся в их лица и узнал пять выдающихся деятелей прошлого: их облик неповторим, их достоинства не имеют равных, их заслуги прославлены на века! Превыше всего ценили они чувство долга; они были из тех, кто остановит коня чужеземного недруга{34}, кто бросится в море, но не покорится завоевателю{35}. И еще чтили они верность государю; им можно поручить воспитание королевского сына, им можно доверить управление народом.