68 (1816-1878)».
Известие Бертинских анналов о трёх русских послах и известие Лиутпранда о русах-норманнах:
«Известие Бертинских летописей, служившее сильною опорой норманистам, по нашему мнению, обращается в одно из многих доказательств против их теории. Что можно извлечь из них положительного, так это существование русского княжества в России в первой половине IX века, то есть до так называемого призвания варягов. А русское посольство к императору Феофилу указывает на ранние сношения Руси с Византией и, следовательно, подтверждает упомянутые нами намеки на эти сношения в беседах Фотия. Во-первых, если б они были шведы, то почему стали бы называть себя руссами, а не шведами. Во-вторых, самый текст летописей не говорит ясно и положительно о шведском происхождении».
Известия арабских авторов: «Итак, перебирая все известия арабов, окажется, что в них нет ни одной черты, которую можно бы отнести по преимуществу к скандинавам. Но вот что можно вывести из них как положительный факт: уже во второй половине IX и в первой X века арабы знали русь как многочисленный, сильный народ, имевший соседями булгар, хазар и печенегов, торговавший на Волге и в Византии. Нигде нет и малейшего намека на то, чтобы русь они считали не туземным, а пришлым народом».
Скандинавские саги: «Замечательно, что скандинавские саги, столь много рассказывающие о народах норманнов, совершенно молчат об их плавании по Днепру и его порогам».
В русских летописях и в скандинавских сагах нашлось несколько сходных преданий. Например, о смерти Олега от своего коня, о взятии Коростеня Ольгой при помощи воробьёв и голубей, и пр. И вот ещё доказательство скандинавского происхождения! Интересно при этом незамеченное норманистами обстоятельство, что русские саги по-видимому древнее исландских! Сходные мифические мотивы можно встречать и постоянно встречаются не только у родственных народов, но также у народов весьма отдалённых друг от друга. Между тем у нас есть целые учёные трактаты, толкующие о заимствовании русскими песен, сказок и пр. то с востока, то с запада. Остаётся только предположить, что и весь русский народ откуда-нибудь заимствован!
Позднейшие связи русских князей со скандинавами
Одним словом, мы видим иногда довольно деятельные сношения. Но, что же следует из этого? Следует ли отсюда, будто руссы пришли из Скандинавии? Нисколько. Подобные связи и сношения мы находим и с другими народами, как то: с греками, поляками, немцами, половцами и т. д.
Южная версия происхождения народа русь Иловайского получила развитие у ряда советских и постсоветских историков (без ссылки на не вполне авторитетного для советской историографии Иловайского), к числу которых принадлежат Б. А. Рыбаков, В. В. Седов, О. Н. Трубачёв и др.
Иловайский подвергался существенной критике уже в современной ему историографии. Известие летописей о призвании варягов одни историки считают легендарным, другие – в некоторой мере отражающим исторические события. Остальные аргументы Иловайского против скандинавского происхождения народа русь отвергаются многими современными учёными. Проникновение скандинавов на территорию будущей Руси, как правило, не рассматривается как завоевание. По археологическим материалам скандинавы прокладывают торговый маршрут до Ладоги. Возникновение на протяжении IX века на территории до Волги торгово-ремесленных поселений и военных стоянок, где повсеместно фиксируется скандинавский этнический компонент, свидетельствует о продлении торгового маршрута и его выходе к Булгарии. Аргумент, что славяне не могли добровольно отдать себя в подданство другому народу, по мнению учёных, опровергается распространенной практикой заключения соглашений между предводителями отрядов скандинавов и местными правителями нескандинавских стран. Лингвистическая наука со времени Иловайского прошла значительный путь развития. Названия днепровских порогов и имена первых русских князей и «послов от рода русского» в договорах с греками профессиональные лингвисты чаще всего объясняют из древнескандинавского языка (или близкого к древнескандинавскому диалекта). Утверждение, что русы (росы), по мнению арабов и византийцев, – «туземный народ», не подтверждается самими арабскими и византийскими источниками, которые не содержат подобных указаний и фиксируют местообитание русов на период знакомства с ними арабов и византийцев. Имя варягов (ср.-греч. βάραγγοι) действительно фиксируется у византийцев позже времени призвания варягов – впервые в 1034 году, однако они были известны и раньше под именем фарганы (ср.-греч. φαργανοι). Скандинавская этимология названия русь разделяется многими лингвистами, в том числе вариант от др.-сканд. rōþr «гребец» и «поход на гребных судах» и вариант от Roden или Roslagen, (затем через фин. ruotsi в др.-рус. рѹсь). Известие Бертинских анналов под 839 годом о хакане народа рос имеет большое число вариантов объяснения, в том числе заимствование титула каган скандинавскими предводителями. Кроме того в самом источнике сообщается, что росы оказались из скандинавского народа свеонов (давших название шведам). Иловайский писал, что в арабских известиях о русах «нет ни одной черты, которую можно бы отнести по преимуществу к скандинавам», однако детальное описание арабским путешественником Ибн Фадланом69 обряда захоронения знатного руса соответствует скандинавским захоронениям под Старой Ладогой и более поздним в Гнёздове. Описанный Ибн Фадланом способ захоронения, предположительно, возник в среде выходцев из Швеции на Аландских островах и позднее с началом эпохи викингов распространился в Швеции, Норвегии, на побережье Финляндии и на территории будущей Руси. Вопреки Иловайскому скандинавские саги сообщают о поездках на Русь (в Гардарики, первоначальное скандинавское название Garðar).
Среди книг, на которых сохранились пометки Сталина, есть «Средняя история. Курс старшего возраста. Составил Д. Иловайский. Издание пятое, с сокращениями. М., 1874». Книга содержит многочисленные пометы вождя. На последней странице Сталин крупно, витиеватым почерком написал: «Много неверного в этой истории Х.Х.Х.! Дурак Иловайский!…».
Историк В. А. Шнирельман в связи со взглядами Иловайского отмечает, что отождествление скифов со славянами во второй половине XIX века имело политическое значение, поскольку шла колонизация Центральной Азии, и скифская генеалогия оправдывала её «возвращением на земли предков». Опять политическая надобность стала главнее исторической истины!
Если Иловайский, всю жизнь, оставаясь убежденным монархистом, считается либералом в истории лишь по сравнению с откровенным верноподданническим морализаторством Устрялова, то автор наиболее распространенного учебника истории на рубеже XIX—XX веков Моисей Острогорский70 был вполне открытым и откровенным либеральным публицистом и политиком, выступавшим за всеобщее избирательное право и конституцию.
Но при этом родившийся в черте оседлости еврей, либерал и будущий депутат Государственной думы Острогорский написал эталонно «охранительный» и монархический учебник истории. Его «История России для народных училищ» и «Учебник русской истории для III класса гимназий» имели официальные грифы Министерства просвещения «допущено» и «одобрено», в результате чего за три десятилетия, предшествовавших революции 1917 года, выдержали свыше 30 переизданий. Достаточно упомянуть, что в учебнике Острогорского в предложении о введении крепостного права присутствует слово «наконец». «Чтобы выручить мелких помещиков и обеспечить службу государеву, правительство вмешалось, наконец, и ввело крепостное право», – пишет в официальном учебнике истории убежденный либерал и конституционалист Острогорский.
Официально одобренные и наиболее распространенные в школах империи учебники истории обогатили не только Иловайского и Острогорского. Во второй половине XIX века сложился так знакомый нашему современнику бизнес на учебниках. Крупнейшим издателем, практически монополистом школьных учебников в Российской империи был купец Дмитрий Полубояринов. Учебное пособие, которое обходилось издателю 15—20 копеек, продавалось по 1 рублю 20 копеек. Дороговизна на учебники создавала своего рода налог на учебу – к концу XIX века, когда в средней школе плата за год обучения составляла около 50 рублей, за учебные пособия приходилось платить еще от 15 до 25 рублей ежегодно.
Созданную Полубояриновым монополию лишь незадолго до 1917 года разрушит известный книгоиздатель Иван Сытин71, вышедший на рынок с дешевым, «копеечными», «народными» изданиями книг и учебников. В мемуарах Сытин опишет отлаженную систему коррупции, обогащавшую издателей учебников и соответствующих чиновников, в чьем ведении находилось присвоение учебным пособиям грифов «одобрено» и «допущено». Примечательно, что Полубояринов и позднее его вдова будут одними из основателей и главных финансистов черносотенного «Русского собрания» и «Союза русского народа». Вдову главного монополиста имперских учебников за это расстреляет ЧК в 1919 году, а издатель Сытин благополучно умрет в своей постели в 1934 году персональным пенсионером СССР.
К концу XIX века большинство начальных школ были не светскими, а оставались в ведении церковного Синода72. На 1 января 1897 года в Российской империи насчитывалось всего 78724 заведений для начального образования. Из этого числа в ведении Синода – 34836 школ, или 44 % от их общего количества, в ведении Министерства народного просвещения – 32708, или 42 %. 10270, или 13 % начальных школ, вообще относились к епархии Военного министерства. На долю остальных ведомств и частных лиц приходился 1 %.
Учебный курс истории отличался громадным разрывом между академической, университетской и школьной, гимназической историей. Если в высших учебных заведениях преподавалась вполне современная для того времени историческая наука, то школьное историческое образование оставалось напрочь официозным. Например, помимо верноподданнических учебников Иловайского и Острогорского, в начале XX века в гимназиях Российской империи был распространен и учебник Николая Горбова «Русская история для начальных школ», где многие исторические события впрямую объяснялись божьей волей: