Этих подробностей истории Ассирии еще не было известно в 1847 году. Тогда Лэйярд вернулся в Англию и опубликовал книгу о своих раскопках в Нимруде, которая сделала его знаменитым. Однако деятельный характер Лэйярда требовал большего, и в 1849 он решил снова отправится в Мосул. На этот раз он выбрал для раскопок холм Куюнджик, тот самый, который на протяжении года безуспешно раскапывал Ботта. Это на первый взгляд абсурдное решение свидетельствует о том, что Лэйярд был не просто удачливым выскочкой, каким его считали многие профессиональные археологи: он извлек уроки из своих предыдущих раскопок, научился разбираться в характере местности и использовать самые незначительные данные для важных обобщений. Решив целенаправленно копать вглубь холма, он обнаружил на глубине 20 метров остатки дворца царя Синаххериба, сына Саргона II. Это и была настоящая Ниневия, последняя и самая пышная столица Ассирийской империи.
Синаххериб вкладывал в сооружение Ниневии всю свою бешенную энергию и все несметные богатства, награбленные во время военных походов. На постройке трудились тысячи жителей из завоеванных стран, насильственно переселенных в Ассирию. Ниневия была городом потрясающей роскоши, великолепных дворцов, богатейших храмов и ужасающего бесправия. За малейшую провинность следовала жестокая кара, например за несоблюдение прямой линии фасадов при застройке улицы хозяина дома ждала смерть. Главная улица Ниневии, залитая асфальтом, имела ширину 26 метров – больше, чем питерский Невский проспект.
Царский дворец, открытый Лэйярдом, занимал территорию около трех гектаров и имел, помимо комнат для челяди, 80 покоев и парадный зал; Лэйард раскопал 9 помещений. Входы охраняли многочисленные крылатые шеду. Стены дворцовых помещений были украшены бесчисленными каменными плитами с текстами и алебастровыми рельефами. В Пергамском музее Берлина есть комната, воссоздающая интерьер царского дворца. Здесь собраны воедино характерные элементы обнаруженные в разных местах: крылатые львы у входа, золоченый потолок, кроваво-красные стены с каменными рельефами и лентой орнамента. Чтобы предствить себе этот интерьер более наглядно, я убрал на фотографии выставленные в зале экспонаты и поместил на стены снимки рельефов из Ниневии.
Внук Синаххериба Ашшурбанипал (668-626 гг. до н. э.) частично обновил и перестроил дворец деда. При нем Ассирийская держава достигла пика своего могущества. Но если рельефы Синнахериба посвящены в основном войне, то изображения времен Ашшурбанипала чаще представляют сцены царской охоты, и эти изображения считаются вершиной ассирийского искусства резьбы по камню.
Состояние раненого зверя передано так ярко, что буквально ощущается его предсмертный рев, вырывающийся из оскаленной пасти. В тело львицы вонзились стрелы, у нее перебит позвоночник, но, волоча парализованные задние лапы, она в последнем усилии приподняла морду и застыла в предсмертном рывке. Этот рельеф по глубине экспрессии можно смело поставить рядом с лучшими произведениями мирового искусства. В изображении диких зверей, их движений и реакций ассирийские художники нашли черты высокого реализма, которые, как ни странно, остались им недоступны при создании человеческих образов.
Еще один ассирийский царь, еще один дворец, красивые, но похожие рельефы, скажете вы. И будете отчасти правы. Не этим дворцом стала знаменита Ниневия, и не своими завоеваниями или охотой вошел в историю Ашшурбанипал. Крылатые быки и известн яковые фризы, какими бы впечатляющими они ни были, сами по себе не дали бы понимания жизни людей того времени. Ключом к истории стало печатное слово. В одной из комнат дворца Ашшурбанипала Лэйярд обнаружил россыпь глинянных табличек, толстым слоем покрывавших пол; все они были испещрены необычными письменами. Лэйярд не придал им большого значения, но собрал и отослал в Лондон. Через три года другую подобную комнату с табличками нашел Ормуз Рассам, урожденный ассириец, возглавивший раскопки после того, как Лэйярд покинул Ирак. Эти таблички также отослали в Британский музей. То была крупнейшая библиотека древнего мира, которую на протяжении десятилетий своего правления собирал Ашшурбанипал.
Найденная библиотека содержала знания о всей ассиро-вавилонской культуре, да и не только о ней, но и более древней культуре шумеров. Ашшурбанипал, который гордился тем, что был единственным грамотным человеком среди ассирийских правителей, повелел собирать по всей стране таблички с письменами. В одном из писем он наказывал своему чиновнику: "Драгоценные таблички, копий которых нет в Ассирии, найдите и доставьте мне. Я написал главному жрецу и губернатору Борсиппы… чтобы никто не отказывался предоставлять их тебе. Если узнаете, что та или иная табличка или ритуальный текст подходят для дворца, сыщите, возьмите и пришлите сюда." Кроме того, у Ашшурбанипала работали ученые и целая группа мастеров-переписчиков, которые копировали все тексты в нескольких экземплярах, в том числе и старинные таблички, язык которых ассирийцы уже не понимали. Таким путем удалось создать библиотеку, в которой были представлены все знания своего времени: здесь содержались предания и молитвы, истории завоеваний и свершений, договора и законы, научные трактаты и астрологические прогнозы, медицинские тексты, учебники, школьные пособия, словари…
Но кто мог прочесть все эти клинописные записи? Надо сказать, что над расшифровкой клинописи начали биться задолго до начала археологических раскопок в Мессопотамии. Персидские клинописные надписи (а клинопись использовалась во многих странах Азии, в том числе в Персии) были известны с XVII века. Первый шаг в их расшифровке в 1802 году сделал немец Георг Гротефенд, помощник школьного учителя, причем действовал он вовсе не из научных побуждений, а на спор, после веселой пирушки. Он подобрал единственное сочетание имен персидских царей, которое согласовывалось с надписями, и так определил почти половину букв персидского клинописного алфавита. Второй (и главный) шаг сделал четырьмя десятилетиями позднее молодой англичанин Генри Роулинсон, которой к 1847 году расшифровал всю древнеперсидскую систему письма.
В 1835 году майор Роулинсон получил назначение в Персию для обучения шахских военных. Он жил в двадцати милях от знаменитой Бехистунской скалы, где на высоте около 100 метров над землей персидский царь Дарий I повелел высечь в свою честь рельеф и надписи на трех языках: древнеперсидском, эламском и аккадском, записанные тремя разными системами клинописи. Многие видели эти скульптуры и надписи снизу, но подробности о языках, на которых они были сделаны, никому известны не были. Роулинсона необычайно увлекла проблема прочтения клинописи и он решил скопировать Бехистунскую надпись, которая была гораздо длиннее, чем все те, которые были известны ранее.
С риском для жизни Роулинсом раз за разом забирался на скалу и зарисовывал старинный клинописный текст. К 1837 году он уже скопировал всю древнеперсидскую часть, но до аккадской, высеченной на скале выше всех, добраться так и не смог. Лишь через несколько лет Роулинсону удалось вернулся на это место с альпинистским снаряжением, и тогда он наконец скопировал оставшиеся 112 строк, спускаясь на веревках с вершины скалы.
Когда тексты трехъязычной надписи были опубликованы, началась великая международная работа по их переводу. В своеобразное "сообщество" дешифровщиков входили датчанин Раск, француз Бюрнуф, немцы Бер и Опперт, ирландец Хинкс, и конечно сам Роулинсон. В начале 1850х годов исследователям стало ясно, что аккадскую клинопись читать можно. Однако, публика, да и многие ученые, были в полном замешательстве: оказалось, что аккадское письмо удивительно многовариантно – один и тот же клинописный знак был то буквой, то слогом, то словом, причем он мог означать различные слоги и даже совершенно различные слова. Как можно при таких условиях верить переводу?
Тогда Лондонское азиатское общество пошло на необычный шаг. Четырем наиболее крупным специалистам в област и клинописи была направлена в запечатанном конверте копия никому до того не известного ассирийского клинописного текста с просьбой расшифровать его и отослать в запечатанном виде назад. При этом никого из четверых не уведомили, что такие же копии посланы трем другим. Через некоторое время специальная комиссия получила конверты с переводами Раулинсона, Тальбота, Хинкса и Опперта. И то, что недавно казалось невероятным, в 1857 году стало действительностью: все четыре перевода оказались в основном идентичны. Библиотека Ашшурбанипала и другие ассирийско-вавилонские клинописные тексты могли быть правильно прочитаны. С тех пор 1857 год считается датой возникновения ассирологии – науки, изучающей культуру и историю древних цивилизаций, пользовавшихся клинописью – Ассирии, Вавилонии, Шумера, Урарту…
Так победно завершилось это "путешествие дилетантов": всего через 15 лет, прошедших от начала первых раскопок до расшифровки клинописи, современный мир открыл совершенно новые страницы истории и подошел к пониманию самых древних корней человеческой культуры. Можно ругать непрофессионализм первых копателей, удивляться их очевидным ошибкам, ужасаться варварским методам раскопок, но Ботта, Лэйярд, Роулинсон и их сподвижники, вопреки всем трудностям, первыми сделали это огромное дело, часто на голом энтузиазме, благодаря лишь своей одержимости идеей, упорству и энергии. Поклон им.
В главе 19 рассказывается о державе Персов90. Держа́ва Ахемени́дов (Мидо-Персия, Первая Персидская Империя – древнее государство, существовавшее в VI—IV веках до н. э. на территории Передней Азии и северо-восточной Африки, созданное персидской династией Ахеменидов. К концу VI века до н. э. границы Ахеменидской державы простирались от реки Инд на востоке до Эгейского моря на западе, от первого порога Нила на юге до Закавказья на севере.
В вавилонских источниках (манифест Кира, хроника о падении Вавилона) освещены события царствования Кира II. Древнейшими первоисточниками считаются надписи Кира около Пасаргад. Самой объёмной и ценной является надпись царя Дария – Бехистунская надпись. На стенах дворцов в Персеполе, в Сузах, около озера Ван, около Суэца в Египте, в Накше-Рустаме на скальной гро