121 и художник Карл Хеннинг. Между Шлиманом и Гобино сразу же возникла антипатия, причём создатель расовой теории объявил археолога «лжецом» и даже «безумцем». Зато бразильский император живо интересовался раскопками, и Шлиману удалось убедить его, что именно Гиссарлык является гомеровской Троей. Далее император захотел увидеть и раскопки в Микенах, причём из-за дождя его принимали в одной из купольных гробниц («сокровищнице Клитемнестры122») и даже сервировали там обед.
В конце ноября стало понятно, что до открытия царских гробниц осталось немного. Работы осложнялись конфликтом с министерством культуры, поэтому Шлиман спешил завершить раскопки до нового года, полагая, что на будущий год разрешение продлено не будет. Проливные дожди заливали раскопы, рабочие постоянно болели. София Шлиман тогда ездила в Афины и привезла в Микены вице-президента Археологического общества, в сопровождении которого началось вскрытие царских гробниц. Их было пять, как и было записано у Павсания123. 28 ноября Шлиман отправил телеграмму королю:
«С бесконечной радостью сообщаю вашему величеству, что нашёл могилы, которые предание, а вслед за ними и Павсаний, считает могилами Агамемнона, Кассандры, Евримедона и их спутников. Я нашёл в могилах огромные сокровища в виде архаичных предметов чистого золота. Одних этих сокровищ достаточно, чтобы заполнить большой музей, который станет самым чудесным на свете музеем, и всегда будет привлекать в Грецию тысячи иностранцев. Так как я тружусь лишь из любви к науке, то, разумеется, ни в какой мере не притязаю на эти сокровища, а с ликованием в сердце приношу их все в дар Греции. Пусть они станут краеугольным камнем необъятного национального богатства».
Разрез холма Гиссарлык. В основе схемы – стратиграфия В. Дёрпфельда
Главные открытия, однако, были сделаны далее – между 29 ноября и 4 декабря. Работы осложнялись дождями, земля в гробницах превращалась в некое подобие замазки, иногда приходилось подолгу ждать, когда она высохнет. В царских захоронениях были найдены сильно повреждённые костяки, на лица которых были надеты золотые маски. Шлимана эта находка обескуражила – о масках ничего не говорилось у Гомера. После экспертизы скелетов (останки рассыпались в пыль на свежем воздухе, поэтому из Нафплиона был выписан художник Периклес, который зарисовывал все органические объекты) и регистрации находок Шлиман установил наличие останков двенадцати мужчин, трёх женщин и двоих детей. Предположительно, они были убиты и кремированы в одно время. Сокровищ было больше, чем в Трое: общий вес золотых находок составил около 13 килограммов. Первооткрыватель впоследствии выражал сожаление, что заранее подписал договор о передаче своих находок в национальное достояние. Археологи отправились домой в разное время: София отбыла в Афины 2 декабря, Шлиман – двумя днями позже, Стаматакис доставил находки в Национальный банк 9 декабря. Шлиман заявил об открытии доселе неизвестной цивилизации и полной историчности информации, изложенной в «Илиаде». Он превратил раскопки в рекламную кампанию и распространял информацию через газету «Таймс», в которой с 27 сентября 1876 года по 12 января 1877 года опубликовал 14 статей (включая 5 телеграфных заметок).
Как и в случае с раскопками на Гиссарлыке, находки Шлимана в Микенах оказались старше, чем тот утверждал, и не имели отношения к гомеровским событиям. По последним данным, найденная гробница датируется XVI веком до нашей эры.
С 22 марта по 22 июня 1877 года Шлиман пробыл в Лондоне, где готовил к изданию книгу о Микенах. Он также отбивался от многочисленных критических статей: так, Курциус заявил, что золото на масках слишком тонкое для столь древней эпохи, поэтому «Маска Агамемнона» является византийским изображением Христа не ранее X века. Лето Шлиман провёл в Италии, потом вернулся в Лондон, а в Афины вернулся 27 сентября. Из-за привычки плавать в море осенью и зимой в ноябре последовало обострение воспаления уха, и с 7 по 12 ноября Шлиман провёл в Вюрцбурге на консультации у врачей. С 20 ноября по 17 декабря он вновь жил в Лондоне. 7 декабря из печати вышли «Микены».
Далее я не буду утруждать читателя описанием дальнейших приключений Генри Шлимана. В его судьбе, как ни в какой другой отразилась судьба всех копателей 19 века. Искали допотопные памятники архитектуры, по литературным произведениям, ученые звания покупали, чиновников тоже, открытия делали знаменитыми через газеты. Факты, которые были неудобно озвучивать – скрывались от широкой общественности. Все для личного бренда или для упрочнения того государства, на чьей территории производились раскопки.
Как откапывали древнюю Грецию, мы поглядели, давайте посмотрим, как откапывался древний Рим. Первым из археологов можно назвать Джованни Баттиста Пиранези (4 октября 1720, Мольяно-Венето (Тревизо) – 9 ноября 1778, Рим). Пиранези – итальянский археолог, архитектор и выдающийся художник-гравёр, мастер офорта в редком жанре фантастических архитектурных пейзажей, исследователь и коллекционер римских древностей, издатель эстампов. Единственный в своём роде художник, составивший полную картину античных памятников, обнаруженных в его время, и творивший собственный фантастический мир архитектуры.
Автопортрет
Пиранези значительное влияние на последующие поколения художников неоклассицизма, позднее на романтиков и даже на сюрреалистов. Создал большое количество рисунков и чертежей, но за свою жизнь построил только одно здание: церковь Санта-Мария-дель-Приорато (Мальтийского ордена) и оформил площадь Пьяцца Кавальери ди Мальта (Piazza dei Cavalieri di Malta) на Авентинском холме в Риме (1764—1766). Поэтому с его именем связывают понятие «бумажная архитектура».
Дж. Б. Пиранези. Триумфальная арка Тита. Офорт из серии «Виды Рима». 1746
Пиранези родился в семье Анджело и Лауры Луккези, крещён в Венеции, в церкви Сан-Моизе. Его отец, резчик по камню и мастер-строитель, и брат матери, архитектор Маттео Луккези направили его изучать архитектуру к Джованни Скальфаротто вместе с Томмазо Теманца (с которым Пиранези оставался в дружеских отношениях на протяжении всей жизни) в «Магистрат вод» (Magistrato delle Acque) Венеции, организацию, отвечающую за реставрацию исторических зданий. Будущий архитектор обучался основам латыни и классической литературы у своего старшего брата Анджело, монаха-картезианца, который передал художнику свою давнюю страсть к Титу Ливию, древнеримскому автору частично сохранившейся «Истории Рима от основания города». Возможно, он часто посещал мастерскую гравёра Джузеппе Карло Цукки (1721—1805). Как художник, испытал влияние искусства венецианских ведутистов (художников, детально изображающих городские пейзажи), но вся его жизнь и творчество связаны с Римом.
В 1740 году приехал в Рим и работал в качестве чертёжника для Марко Фоскарини, венецианского посла при папе Бенедикте XIV. Он проживал в Палаццо Венеция и обучался в мастерской выдающегося гравёра-ведутиста Джузеппе Вази, который познакомил его с искусством гравюры на металле и архитектурными памятниками города Рима. Возможно, учился перспективе у театрального декоратора Джованни Мария Галли Бибьена и гравюре у Андреа Цукки. Пиранези сотрудничал с учениками Французской академии в Риме, многое почерпнул у знатока римских древностей Ш.-Л. Клериссо. В 1743—1747 годах жил в основном в Венеции, где, в числе прочего, работал вместе с Джованни Баттиста Тьеполо, ведущим художником Венеции того времени. Новое пространственное мышление Тьеполо, возможно, открыло для Пиранези новые возможности его собственных гравюр.
Затем он вернулся в Рим, где открыл собственную мастерскую на Виа дель Корсо. В последующие двадцать пять лет, до своей смерти, Пиранези жил в Риме; он создал огромное количество офортов, изображающих в основном архитектурные и археологические находки, связанные с древним Римом, и виды знаменитых мест того Рима, который окружал художника на протяжении его собственной жизни. Изучал работы Марко Риччи124 и Джованни Паоло Паннини (1691−1765). Его первой большой работой в Риме была серия офортов «Первая часть архитектурных набросков и перспектив, придуманных и награвированных Джованни Баттиста Пиранези, венецианским архитектором» (1743), за которой последовала серия «Разные виды Рима античного и современного» (1745).
Тем временем Пиранези занялся архитектурными обмерами многих древних зданий. Что привело его к публикации гравюр «Римские древности времен Первой республики и первых императоров». В 1761 году он стал членом Академии Святого Луки и открыл собственную офортную мастерскую. В 1762 году была напечатана серия офортов «Марсово поле античного Рима» (Campo Marzio dell’antica Roma). В гравюрах этих серий уже можно увидеть основные признаки его индивидуального стиля: стремление к монументальности и трудно постигаемых глазом величественных зданий и пространств.
В 1767 году Пиранези стал рыцарем папского ордена Золотой шпоры, что позволило ему подписывать свои произведения: «Cavaliere Piranesi», при этом он никогда не забывал добавлять титул: «венецианский архитектор», или: «Изобрёл и вырезал Пиранези, архитектор в Риме».
Скан из старой книги заказов Архиепископской епархиальной и соборной библиотеки в Кельне
В 1769 году публикация серии оригинальных, а иногда и причудливых изображений, башен, дымоходов, ваз, предметов мебели утвердила его авторитет как разностороннего и находчивого изобретателя. В 1776 году Пиранези представил «Вазу Пиранези», созданную из античных обломков и скульптурных фрагментов, найденных им в 1769 году в руинах Виллы Адриана в Тиволи, с собственными дополнениями на «античную тему». В 1826 году «Ваза Пиранези» была приобретена для Царского Села, с 1850 года находится в петербургском Эрмитаже.