История Украины — страница 11 из 31

Директория УНР

26 декабря 1918 г. Директорией было создано правительство социал-демократа В. Чеховского. Возродилась и УНР, но место Центральной рады заняла более компактная Директория.

Первоначально Директория заложила довольно левый курс, созвучный чаяниям рабочих и крестьян. Декларацией Директории 26 декабря было восстановлено законодательство Центральной рады, должны были быть восстановлены демократически избранные органы местного самоуправления, создана «национально-персональная» (культурно-национальная) автономия для национальных меньшинств, возвращен 8-часовой рабочий день, был обещан рабочий контроль, государственное управление ведущими отраслями промышленности и борьба со спекуляцией. «Впредь до полного разрешения вопроса о земельной реформе Директория УНР оповестила, что все мелкие крестьянские хозяйства и все трудовые хозяйства остаются в неприкосновенности в пользовании прежних их владельцев, остальная же земля переходит в пользование безземельных и малоземельных у крестьян, а в первую очередь тех, кто вступил в войска республики для борьбы с б. гетманом». Здесь крестьян, наученных горьким опытом гетманата, не могли не смутить слова «впредь до полного разрешения…» То есть сейчас права на землю в УНР еще не гарантированы. Такое «учредительство» было уже достаточно скомпрометировано, и большевики, уже отдавшие землю безо всяких отсылок к будущему парламенту, казались крестьянам предпочтительнее.

Декларация 26 декабря определяла, правда, очень нечетко, порядок выборов делегатов на Конгресс трудового народа. Крестьяне должны были выбирать их на съездах в губернских городах, рабочие – от фабрик и мастерских. Правда, позднее за рабочими резервировалось менее пятой части мест. Интеллигенция могла участвовать в Конгрессе только «трудовой» своей частью, к которой относились работники просвещения, лекарские помощники, работники кооперативов и служащие. В дальнейшем под давлением партий круг «допущенной к Конгрессу» интеллигенции был расширен. Конгресс должен был получить права верховной власти до созыва Учредительного собрания, которое намечалось на время после завершения войны.

На практике в Киеве и на местах власть перешла в руки атаманов, которые, по словам Винниченко, «решали не только военные дела, но и политические, социальные и национальные. Вся верховная, то есть реальная, действительная власть находилась в руках атамана, именно в штабе сечевых стрельцов, с которыми Петлюра совершенно солидаризировался и всякими способами заискивал у них ласки. Они вводили осадное положение, они вводили цензуру, они запрещали собрания… Директория и кабинет министров играли только декоративную роль ширмы и громоотводов». 18 января 1919 г. в связи с официальным началом войны с Россией Петлюра был назначен головным атаманом.

Петлюра и его сторонники сделали ставку на быстрое формирование армии УНР на основе отрядов уже выдвинувшихся полевых командиров. А они устанавливали свою диктатуру на местах, не собираясь согласовывать свою политику с Директорией и соблюдать какие-то демократические принципы. «Из всех властей, которые царили над нами за эти пестрые четыре года, ни при одной не расцвели таким пышным цветом налеты, грабежи и вымогательства. Разгулявшиеся хулиганы спешили снять сливки с понаехавшей в Киев при гетмане денежной публики… Бороться против налетов было очень трудно, и случаев ареста налетчиков, насколько я помню, почти не было», – вспоминает А. Гольденвейзер.

На новый виток вышла украинизация, на этот раз сопровождавшаяся заменой вывесок на русском языке (иногда в них просто переправляли буквы). Этому способствовало прибытие солдат из Галиции, не знакомых с русским языком.

21 декабря бойцы Коновальца разгромили резиденцию киевских профсоюзов. Петлюровские войска направлялись в города, где возникали Советы, для их разгона. Это дополнительно распыляло вооруженные силы Директории и множило очаги конфликтов вокруг Киева. Впрочем, если Советы стояли «на государственной точке зрения», правительство Директории указывало комиссарам их поддерживать.

На востоке Украины дело Директории оказалось в руках командования, продолжавшего по сути гетманскую политику. Перешедший на сторону Директории Болбочан разогнал Совет и профсоюзный съезд. Не удивительно, что здесь революционные массы, и без того не склонные в большинстве своем к национализму, быстро развернулись против Директории. Складывание режима «атаманщины» вызывало и вооруженное сопротивление на местах, направленное против режима Директории в целом, и политическую критику изнутри политического лагеря УНР.

4–7 января вспыхнуло восстание против Директории в Житомире, но оно было подавлено, что обеспечило УНР тыл, который, впрочем, оставался ненадежным – восстания вспыхивали то тут, то там.

В январе за власть Советов выступил Всеукраинский совет крестьянских депутатов.

Позиция Винниченко, отвергнутая Директорией, была поддержана левым крылом УСДРП на ее VI съезде. В докладе о политическом положении на Украине А. Песоцкий предложил участвовать в мировой революции, создавать свою власть Советов и начать социализацию хозяйства. Председатель правительства В. Чеховский также поддержал переход к советской системе, но без большевистских диктаторских методов. То есть речь шла о введении действительно власти Советов, которая не существовала уже в РСФСР, замененная диктатурой партийно-правительственных органов. Но власть Советов была популярным требованием и знаменем большевиков, перехватить которое было бы очень важно для сохранения популярности Директории. Против советских идей в пользу сохранения парламентаризма категорически выступило правое крыло партии во главе с И. Мазепой и др. Решения съезда в этой ситуации во многом зависели от позиции Винниченко. Однако он не поддержал своих левых сторонников, скованный решениями Директории и не желая ее раскалывать. В итоге партия поддержала созыв парламента и трудового конгресса, но от нее откололась левая группа «незалежных».

Компромиссом должен был стать Трудовой конгресс, значение которого повышалось еще и тем, что на нем предстояло провозгласить воссоединение украинского народа.

В ходе распада Австро-Венгрии на территории восточной Галиции 1 ноября власть перешла к украинской Национальной раде и державному секретариату во главе с К. Левицким, и 13 ноября была провозглашена Западно-украинская народная республика (ЗУНР). Однако поляки не собирались уступать ей Львов и вообще Галицию. Они перешли в наступление, уже 4 ноября отбили Львов. Державный секретариат эвакуировался в Тернополь, затем Станиславов и Каменец.

Соглашение об объединении ЗУНР и УНР было достигнуто 1 декабря 1918 г. 22 января, накануне созыва Трудового конгресса, Директория приняла Универсал, провозглашавший объединение. 23 января Трудовой конгресс утвердил его в торжественной обстановке. Правда, до Учредительного собрания правительство ЗУНР оставалось фактически самостоятельным. «Однако этот шаг создавал для Директории вооруженного врага с запада», – пишет В. Винниченко. УНР вступила в войну с Польшей, что еще сильнее подрывало возможность опереться на поддержку Антанты.

8 января, предваряя волю Конгресса, Директория приняла земельный закон. Он отменял частную собственность на землю. Земля передавалась во владение с правом наследования тем, кто ее обрабатывает. Вводился земельный максимум в 15 десятин с правом увеличения этой нормы земельными комитетами, если часть земли признавалась песчаной или болотистой. Также с согласия земельного комитета владелец мог передавать землю другому владельцу. Не должна была отчуждаться земля сахарных, винокуренных и других заводов. Излишки земли подлежали перераспределению, но прежде предстояло провести большую исследовательскую работу, чтобы понять, каковы эти излишки.

Уже это принятие важнейшего акта Директорией, предваряющее решение Трудового конгресса, показало, что Конгресс заранее не рассматривается как верховный орган власти. Собравшиеся делегаты (более 400, 35 с запада Украины) выслушивали речи и должны были выбирать между проектами решений, заранее подготовленными левыми и правыми социалистами. Большинство делегатов принадлежали к эсерам, но партия переживала размежевание на правое и левое крылья, не считая отколовшихся в мае 1918 г. левых эсеров-боротьбистов. Социал-демократы, напротив, сплотились на платформе решений своего съезда, и фактически лидировали на конгрессе (тем более, что украинские социал-демократы были предельно близки по взглядам к эсерам, признавая, что для пролетарских задач время еще не пришло). В условиях, когда сторонники советской власти вели войну с УНР, решения Конгресса уже были далеки от идей сочетания советских и парламентских принципов. 28 января Конгресс призвал готовить выборы в парламент и сохранил полноту власти за Директорией.

Правда, заместитель иностранных дел УНР А. Марголин, который в это время ехал с дипломатической миссией в Одессу, вспоминал: «Власть Директории уже ограничивалась Киевом и ближайшим районом. В Казатине была уже своя самочинная власть». Атаманы правили по своему усмотрению, что выражалось прежде всего в произвольных арестах и досмотрах с грабежами.

Делегаты Конгресса торопливо разъезжались из Киева, к которому подходила Красная армия. 2 февраля Директория обосновалась в Виннице.

Советское наступление и кочующая Директория

На Украину вошла Красная армия, которая тут же получила поддержку не только коммунистов, но и значительной части украинского крестьянства, считавшего большевиков сторонниками раздела помещичьей земли и борцами с немецкой оккупацией. В декабре 1918 г. из нейтральной зоны выступил отряд левого эсера Юрия Саблина, который занял Купянск и Волчанск. Был создан ревком, включавший левых эсеров, максималистов и анархистов. Этот левацкий район вскоре был занят частями РККА, а ревком разогнан. Не получалось у левых эсеров создать «свой» район.

В Судже расположилось созданное 20 ноября Временное рабоче-крестьянское правительство Украины во главе с Ю. Пятаковым. Но ему было непросто сработаться с лидером восточно-украинских большевиков Артемом, и вскоре правительство возглавил Х. Раковский. Формально правящей партией на советской территории была созданная в июле 1918 г. Коммунистическая партия (большевиков) Украины, но фактически она была филиалом РКП (б). Всеукраинский ЦИК (ВУЦИК) Советов был сформирован на двухпартийной основе – на 90 большевиков приходилось 10 боротьбистов, которые также активно участвовали в организации восстаний.

Две украинские советские повстанческие дивизии стали продвигаться на юг. 4 января 1919 г. был создан Украинский фронт во главе с Антоновым-Овсеенко, который начал двигаться к Донбассу, чтобы и вести там борьбу с белыми. Правобережную Украину пока не планировалось занимать. Если бы Украинская республика была устойчива, большевики вели бы сражения с белыми, а Киев остался бы в стороне. Но волна восстаний против Директории отклонила ось наступления Украинского фронта далеко на запад.

1–2 января у Казачьей Лопани 2 украинская советская дивизия разбила силы Болбочана, тем более, что в Харькове развернулось восстание. 16 января Директория объявила войну России. В тот же день Болбочан сдал Полтаву. Попытка Петлюры отбить город оказалась неудачной. Фронт УНР рушился из-за многочисленных восстаний, перехода атаманов на сторону Советской власти. Красные развернули наступление в сторону Киева и Одессы. 26 января красные взяли Екатеринослав.

В условиях советского натиска Директория отправила миссии одновременно в Советскую Россию (С. Мазуренко) и к командованию войск Антанты в Одессе (генерал А. Греков).

Переговоры с миссией Мазуренко начались 17 января, на следующий день после формального объявления Украиной войны России. Советскую делегацию возглавлял Мануильский. Мазуренко пытался достичь соглашения за счет интересов военных властей УНР: «Происшедшие в последнее время убийства большевиков в Киеве – дело рук военных властей, и Директория не имеет к ним никакого отношения». По существу, Мазуренко искал соглашения между левым крылом Директории и большевиками. Мануильский предложил «посредничество» РСФСР для достижения перемирия между Директорией и Советской Украиной при условии созыва на Украине Съезда Советов на принципах, принятых в России, и участия войск УНР в войне против Антанты и белых (вскоре часть армии УНР и так перешла на сторону Советов). 1 февраля советская сторона несколько смягчила условия: «1. признание Директорией принципа власти Советов на Украине; 2. признание нейтралитета Украины с активной его защитой против всякого иностранного вмешательства, нарушающего этот нейтралитет; 3. совместная борьба против контрреволюции и 4. перемирие на время мирных переговоров». Это позволяло более вольно трактовать принципы организации Советов и вести войну против Антанты и белых только на украинской территории. Мазуренко согласился на эти условия.

Директории стало известно об этом 9 февраля, Винниченко предложил трактовать это положение в том смысле, как он предлагал еще в ноябре-декабре – провозгласив свою советскую власть. Однако в условиях советского наступления, краха фронта УНР Москва вряд ли могла бы принять такие условия.

6 февраля красные вошли в Киев. Не склонный к анархизму А. Гольденвейзер рассказывает о периоде киевской жизни после бегства гайдамаков и до прихода красных: «Период этот продолжался целую неделю. За это время все население убедилось в том, что отсутствие правительства тоже есть форма государственного строя, при том, пожалуй, не самая худшая государственная форма. Царило совершенное спокойствие, магазины были открыты, базары торговали, извозчики ездили».

Директория решила ставить на Антанту. 15 декабря в Одессе высадился 15-тысячный англо-французский экспедиционный корпус. Затем лидирующее место в интервенции на Украине заняла Франция, так как Британии была выделена сфера влияния восточнее – от Дона до Средней Азии. К французам присоединились греки, сербы и др. контингенты Антанты. Командующий французской дивизией генерал д» Ансельм потребовал от войск УНР очистить Одессу и прилегающие территории, что и было сделано. 7 февраля генерал д» Ансельм и его начальник генштаба Фрейденберг провозгласили, что «Франция и его союзники не забыли усилий, которые Россия сделала в начале войны, и теперь они пришли в Россию с целью дать всем благонадежным элементам и патриотам возможность восстановить в стране порядок, уже давно уничтоженный ужасами гражданской войны». Патриоты России – это не украинские националисты. Антанта и не собиралась теперь поддерживать Директорию, делая ставку на белое движение.

Под прикрытием интервентов в Одессе была создана белая военная администрация во главе с генералом А. Гришиным-Алмазовым. Здесь стала формироваться новая белая «Южно-русская» армия под рукововдством генерала А. Шварца. Но дело продвигалось медленно, так как часть офицеров предпочитала уезжать в район действий Добровольческой армии.

В приказе Ансельма говорилось, что «Франция и ее союзники пришли в Россию, чтобы дать возможность всем факторам доброй воли и патриотизма восстановить порядок в стране». Стало ясно, что французское командование считает Украину частью России, а за Директорией может признать разве что статус одного из российских «факторов доброй воли».

Французы выставили политические условия на переговорах с представителями УНР: устранение представителей левых партий из Директории, передача контроля над железными дорогами и финансами Украины, проведение аграрной реформы только на принципах вознаграждения собственника. В начале февраля Директория отвергла это грубое вмешательство в дела непризнанного государства, но переговоры продолжила. От имени директории их вел С. Остапенко, который призывал Антанту признать УНР и помочь в отражении агрессии большевиков. Того же добивалась и украинская делегация на Парижской конференции, впрочем безуспешно. В условиях наступления Красной армии и развала фронта Антанта для лидеров УНР оставалась последней надеждой на спасение.

9 февраля УСДРП отозвала своих представителей из Директории, надеясь таким образом облегчить достижение соглашения с Антантой. Винниченко вышел из Директории и вскоре уехал за границу. «И даже после этого В. К. Винниченко не изменил убеждению, что соглашение Украины с большевистской Россией на советской основе – наиболее приемлемый, желаемый, если вообще не единственный и, притом, принципиальный, вовсе не ситуативный, конъюнктурный вариант развития украинско-российских отношений, общего революци онного прогресса. Потому, пребывая в эмиграции, он, с провозглашением Венгерской советской республики весной 1919 года, направился по при глашению Бела Куна в Будапешт для переговоров о возможности создания «советского пояса» – Россия – Украина – Венгрия и, возможно, далее – Бавария. Логической основой взаимодействия в рамках такого пояса нетрудно предположить, лежали бы все те же федералистские принципы», – пишет В. Ф. Солдатенков.

Новую Директорию возглавил С. Петлюра, который вышел из УСДРП, чтобы не ассоциироваться с социализмом. Таким образом, Петлюра разорвал со своим социалистическим прошлым и занял лидирующую позицию в стремительно сокращавшейся в размерах УНР. По решению своей партии из Директории вышел также эсер Ф. Швец. В правительство согласились войти социалисты-федералисты (слово «социализм» в их названии было чистой условностью), социалисты-самостийники и народные республиканцы. Режим Директории стал обычной национал-авторитарной политической силой. Правда, поиску внешней опоры это не помогло – Антанта предпочла поддерживать Колчака и Деникина, выступавших за единую и неделимую Россию. Отряды гайдамаков один за другим переходили на сторону большевиков – левые идеи были на Украине популярнее, чем правый национализм.

13 февраля поредевшая Директория назначила премьер-министром С. Остапенко. Теперь ему были и карты в руки, чтобы достичь соглашения с французами. Но надежды на Антанту оказались иллюзией. Единственное, чего достигла украинская делегация в Одессе – подписание 18 февраля соглашения о создании федерации снизу с такими же представителями Дона, Кубани и Белорусской народной республики. Но представители Антанты отвергли эту идею.

После эвакуации войск Антанты из Одессы переговоры с делегацией УНР продолжались уже в Париже. Отдел по русским делам МИД не лишал украинцев надежд, оговаривая возможную помощь прекращением борьбы с Польшей и Деникиным. Конкретную помощь должна была обеспечить делегация Антанты, которая так и не прибыла в район, где кочевала Директория. Представители Франции и США на Парижской мирной конференции не принимали всерьез существование украинского народа и исходили из перспективы существования «единой и неделимой» России в этом регионе.

Тем временем повстанцы, выступившие против немецкой оккупации и гетманата, и частично поддержавшие Директорию, теперь разворачивали фронт против нее, в поддержку Советской идеи, отвергнутой Директорией несмотря на усилия Винниченко. Популярность идеи Советской власти и связанных с ней радикальных социальных преобразований обеспечила быстрое продвижение красных на Украине.

Повстанческие отряды вливались в Украинский фронт красных, становясь основой для развертывания сначала бригад, а затем и дивизий.

27 ноября Махно занял Гуляй-поле. Он вытеснил из своего района немцев, разгромил сопротивлявшиеся хутора и усадьбы и наладил связи с органами местного самоуправления. 27–31 декабря 1918 г. Махно в союзе с отрядом большевиков отбил у петлюровцев Екатеринослав, но из-за противоречий с большевиками не смог удержать город под напором войск УНР. После этой неудачи Махно быстро восстановил численность в несколько тысяч бойцов и вступил в бой с белыми. Но махновцам не хватало оружия, и повстанцы были прижаты к Гуляй-полю.

С севера в район действий махновцев входила 1 Заднепровская дивизия под командованием Дыбенко, который 26 января передал махновцам патроны, позволившие им уже 4 февраля перейти в наступление. 17 февраля махновцы вошли в Бахмут. В это время численность махновцев оценивалась уже в 7000 бойцов.

Махновцы вошли в качестве 3-й бригады в состав 1 Заднепровской дивизии под командованием Дыбенко. Полученное от большевиков оружие позволило вооружить ждавшее своего часа крестьянское пополнение. В результате 3 бригада 1 Заднепровской дивизии стала быстро расти, обгоняя по численности и дивизию, и 2 Украинскую армию, в составе которой 3 бригада сражалась позднее. В конце апреля у Махно было 15–20 тысяч бойцов. Бригада развернула наступление на юг и восток, ворвалась в Волноваху и Бердянск. Западный бастион Деникина был ликвидирован.

В ту же 1 Заднепровскую дивизию вошли и формирования атамана Н. Григорьева, до этого служившего и гетману, и Петлюре. В декабре 1918 г. атаман контролировал почти всю Херсонщину, но порты Украины заняли силы Антанты, раздосадовав Григорьева. Григорьевцы продолжали нападать на французов и греков уже тогда, когда Директория добивалась признания со стороны Антанты. В то время как Директория эволюционировала вправо от социал-демократии, Григорьев стал симпатизировать украинским левым эсерам. Но главным для него оставался украинский национализм, который сочетался с антиимпериализмом – теперь антиантантовским.

Когда на Украину вошла Красная армия, Григорьев в январе 1919 г. объявил себя сторонником советской власти. Его отряды вошли в ту же 1 Заднепровскую дивизию, что и Махно. Бригада Григорьева быстро выросла до нескольких тысяч бойцов – смесь советской и национальной идей оказалась популярной на Правобережье.

10 марта Григорьев разгромил французов, греков и белогвардейцев и взял Херсон. Затем интервенты потеряли Никополь, Григорьев разбил их у Березовки и двинулся на Одессу. Надо признать, что антантовские солдаты сражались неохотно на этой непонятной «войне после войны». В Париже шли дебаты о скорейшем возвращении контингента домой, и удары советских войск очень способствовали победе партии мира. 8 апреля Григорьев с триумфом вошел в только что оставленную интервентами Одессу. Там ему достались огромные запасы снаряжения, часть которого он раздал крестьянам, что еще сильнее подняло его популярность. Григорьевская бригада была преобразована в дивизию.

Волна советских войск, продвигавшаяся по Украине, была рыхлой и разнородной, и к тому же плохо вооруженной. Антонов-Овсеенко сообщал: «У Махно четыре очереди на одну винтовку, у Григорьева три, у Дыбенко две…» К тому же часть сил приходилось отдавать Южному фронту для борьбы с деникинцами.

15 марта Петлюра перешел в наступление, взял Коростень и подошел к Киеву на 50 км. Гайдамаки заняли Житомир. Однако на других участках фронта красные продолжали наступать, и 18 марта 1 Украинская дивизия Щорса вошла в Винницу, а 20 марта – в Жмеринку. 26 марта Петлюра был разбит на реке Тетерев и вынужден стремительно отступать.

21 марта командование отрезанного красными Юго-западного фронта (атаманы Волох и др.) провозгласило переход на советскую платформу.

22–28 марта в Каменце-Подольском под руководством Чеховского действовал Комитет охраны республики, который призвал Директорию прервать переговоры с Антантой и перейти на советскую платформу (правда, с условием одновременного вывода с Украины российских войск).

После исхода интервентов из Одессы остатки Директории (Петлюра и А. Макаренко), уже отступившие в Ровно, 9 апреля назначили премьер-министром Б. Мартоса, который сформировал более левое правительство.

Однако члены Директории А. Андриевский и Е. Петрушевич, опиравшиеся на ЗУНР, не признали правительство Мартоса, и де факто УНР раскололась. Связанный с Андриевским атаман В. Оскилко 29 апреля поднял мятеж против Петлюры и Мартоса в Ровно, арестовал членов правительства и провозгласил себя головным атаманом. ЗУНР не помог Оскилко, его мятеж провалился, но и фронт УНР был окончательно развален. Отставив Ровно, Директория продолжила кочевать на запад. Как шутили тогда, «В вагоне Директория, а под вагоном ее территория». Директора вывели 13 мая из своего состава Андриевского, избрав 9 мая председателем Директории Петлюру.

Разложение режима Директории высвободило шовинистические инстинкты военщины националистов. В феврале-марте погромы охватили Балту, Проскуров и другие населенные пункты. 27 мая Директория приняла закон о создании Особой следственной комиссии по расследованию погромов. Но существенных последствий эта мера не имела, так как комиссия не могла арестовать петлюровских командиров, творивших произвол против евреев. Петлюре осталось только обвинять в провоцировании погромов… большевиков. Якобы, «враги нашего государства – большевики расстреливали, насиловали женщин и детей, учиняли погромы еврейского населения, забирали последние материальные средства к жизни». А теперь погромную агитацию ведут их провокаторы. А вот «рыцарское войско, которое несет всем нациям Украины братство, равенство и свободу, не должно спокойно слушать всяких пройдох и провокаторов, жаждущих человеческого мяса. Также оно не может быть причастно к тяжелой участи евреев».

Восстание Григорьева спасло УНР, ослабив натиск большевиков, зато 14 мая польская армия под командованием Галлера двинулась на Волынь. Силы УНР спасло тогда от полного разгрома только то, что в конце мая поляки столкнулись у Радзивилова с красными. Директория уехала в ЗУНР, в Тернополь. Но поляки 2 июня заняли и Тернополь, так что Петлюре и его начальнику штаба В. Тютюнику пришлось прорываться в сторону красных на Проскуров. В этот момент вся территория УНР, включая ЗУНР, сократилась до полосы в 10–20 км. в районе станций Богдановка и Волочиск на западном берегу реки Збруч. Если бы Директория с ее армией не смогла пробиться на восток за Збруч, то она оказалась бы во власти поляков на несколько месяцев раньше – уже в июне 1919 г. Но 3 июня петлюровцы все же пробились на восточный берег. Красные, ослабленные в условиях наступления Деникина, не удержали переправу через Збруч, оставили Проскуров, что позволило Директории вернуться 6 июня в Каменец-Подольский.

Поляков тоже отвлекли дела на западе, и украинцы 9 июня взяли Чертков и 15 июня – Тернополь. Но дальнейшее наступление на Львов обернулось катастрофой. Пилсудский, заручившийся согласием Антанты на занятие всей Галиции, разбил украинскую галицийскую армию 28 июня, и 17 июля она покинула Галицию.

Коммунистический режим и повстанцы

После того, как почти вся территория Украины была занята Красной армией, здесь был установлен режим «военного коммунизма». 1 июня Советская Украина вошла в военно-политический союз советских республик с общими вооруженными силами и управлением экономикой. Но фактически промышленность Украины была сразу же подчинена общероссийскому центру. На ее восстановление было направлено 125 миллионов рублей, но в условиях обесценивания денег и военных действий это не помогло поднять производство.

Главной задачей была заготовка хлеба и вывоз его в промышленные центры России. 13 апреля на Украине была введена продразверстка. Середняк обязан был сдавать 180 кг хлеба с десятины, а кулак (к которым отнесли крестьян с наделами свыше 10 десятин) – по 400 кг. Бедняки от продразверстки освобождались и привлекались к поискам спрятанного хлеба. Формально продовольствие крестьянам оплачивалось, но по ценам, которые были в 10–20 раз ниже, чем у мешочников. Однако регионы, контролировавшиеся повстанческими командирами, выпадали из сферы действия продразверстки. Изъятие хлеба саботировали и некоторые Советы и даже коммунистические парторганизации.

В первом квартале 1919 г. с Украины было отправлено 300 тысяч пудов хлеба, а в обмен направлено из России 15708 тысяч аршин тканей и другие товары. Однако к июлю удалось заготовить уже 8,5 млн пудов (правда, вместо 140 миллионов запланированных) и еще 4 млн пудов других продуктов. 2 миллиона пудов хлеба были отправлены в Москву и Петроград.

Крестьянство было разочаровано – коммунисты не только изымали хлеб, но и отказались передать селянам обширные земли сахарных заводов, которые были превращены в совхозы. Обострились и национальные противоречия, которые стали отражением социальных. Новая бюрократия в большинстве своем формировалась из городских слоев, то есть, прежде всего, из русских и евреев. Крестьянские восстания весны 1919 г., как правило, были направлены не против советской власти, а против коммунистов, и часто были антисемитскими.

В апреле под Киевом восстал атаман Зеленый (Д. Терпило), что было опасным сигналом – атаманы, перешедшие на сторону красных, на самом деле – лишь попутчики коммунистического режима. Зеленый собрал около 12 тысяч бойцов. Возникало еще несколько многотысячных повстанческих армий. Вскоре Киевская, Черниговская и Полтавская губернии были охвачены восстаниями, и коммунисты контролировали лишь города и относительно – железные дороги.

1 апреля восстали матросы Николаева. Эти события стали прообразом Кронштадтского восстания 1921 г. Митинг и совет избрали начальником гарнизона матроса Проскуренко, а комендантом – матроса-анархиста Евграфова. Восставшие выпустили газету «Свободное слово красного моряка», в которой утверждали: «власти советской, собственно говоря, нет, нет власти рабочих и крестьян… Если бы Советская власть была бы лучше, была бы настоящая, не было б столько врагов у Советской России». Восставшие требовали «действительной власти Советов, уничтожения комиссародержавия», всеобщих выборов в Советы в условиях восстановленных политических свобод, включая свободу агитации, признания всех партий, «стоящих на платформе советской власти», ликвидации ЧК, сокращения числа чиновников, выборности ответственных работников, коренного изменения продовольственной политики. Эти требования были предельно близки к идеологии и практике махновского движения. С Николаевским восстанием не удалось справиться вплоть до мая – до выступления Григорьева, которое вызвало раскол среди восставших. Одни ушли к Григорьеву, другие выступили против него, а затем присоединились к махновцам.

Большие опасения коммунистов вызывал район, занятый бригадой Махно. Гражданская власть здесь перешла к Советам, в которых большинство принадлежало не коммунистам, а анархистам, левым эсерам и местным крестьянам, симпатизировавшим анархизму Махно.

Резолюции махновских съездов Советов созвучны анархистским идеям: «Второй районный съезд… настойчиво призывает товарищей крестьян и рабочих, чтоб самим на местах без насильственных указов и приказов, вопреки насильникам и притеснителям всего мира строить новое свободное общество без властителей панов, без подчиненных рабов, без богачей, и без бедняков». Резко высказывались делегаты съезда против «дармоедов чиновников», которые являются источником «насильственных указок». II съезд избирал в феврале постоянно действующий орган власти – Военно-революционный совет (ВРС). Партийный состав ВРС был лево-социалистическим – 7 анархистов, 3 левых эсера и 2 большевика и один сочувствующий им.

Возникшая в махновском районе социально-политическая система позволила создать значительную по тем временам социально-культурную инфраструктуру. Командующий Украинским фронтом В. Антонов-Овсеенко, посетивший район в мае 1919 г., докладывал: «налаживаются детские коммуны, школы, – Гуляй-поле – один из самых культурных центров Новороссии – здесь три средних учебных заведения и т. д. Усилиями Махно открыто десять госпиталей для раненых, организована мастерская, чинящая орудия и выделываются замки к орудиям». Культпросвет ВРС, занимавшийся просвещением и агитацией населения, был укомплектован прибывшими в район анархистами и левыми эсерами.

Идеологию движения определяли взгляды Махно и приехавшего к нему анархиста П. Аршинова. В своем воззвании Махно выдвигал такую задачу: «Строительство истинного Советского строя, при котором Советы, избранные трудящимися, являлись бы слугами народа, выполнителями тех законов, тех порядков, которые напишут сами трудящиеся на всеукраинском трудовом съезде…».

В феврале 1919 г. политика РКП (б) подверглась резкой критике на II Съезде советов Гуляй-Поля. Резолюция съезда гласила: «Нами не избранные, но правительством назначенные политические и разные другие комиссары наблюдают за каждым шагом местных советов и беспощадно расправляются с теми товарищами из крестьян и рабочих, которые выступают на защиту народной свободы против представителей центральной власти… Прикрываясь лозунгом «диктатуры пролетариата», коммунисты большевики объявили монополию на революцию для своей партии, считая всех инакомыслящих контрреволюционерами… Мы призываем товарищей рабочих и крестьян не поручать освобождение трудящихся какой бы то ни было партии, какой бы то ни было центральной власти: освобождение трудящихся есть дело самих трудящихся».

Коммунисты терпели откровенно антибольшевистский характер заявлений махновцев, пока махновцы наступали. Но в апреле фронт стабилизировался. Большевиками был взят курс на ликвидацию особого положения махновского района. Тяжелые бои и перебои в снабжении все сильнее выматывали махновцев.

В апреле большевики стали готовить отстранение Махно от командования, развернули против него пропагандистскую кампанию. Развернулся конфликт, который уладил лично командующий Украинским фронтом В. Антонов-Овсеенко. Бригада была напрямую подчинена 2-й Украинской армии, составив ее костяк.

Первоначально положение в бригаде, а затем дивизии Григорьева казалось советскому командованию более благополучным, чем у Махно, где выдвигались опасные для режима политические требования. Советское командование предложило Григорьеву план вторжения в Румынию. Учитывая, что боеспособность румынской армии была невелика, Советские войска могли в 1919 г. вторгнуться в Европу, соединиться с Венгерской красной армией и с юга войти в раздираемую гражданской войной Германию. Эта перспектива и прельщала Григорьева, и вызывала его опасения, так как красное командование могло использовать его дивизию как пушечное мясо, оторвав ее от местной почвы.

Григорьев постепенно становился враждебным большевистской политике. Он видел бедствия крестьянства и злоупотребления большевистских комиссаров. Взгляды Григорьева были националистическими, и он считал, что во всем виноваты евреи, пробравшиеся в большевистское руководство. Настроения в григорьевском лагере были классическим вариантом явления, которое А. Грациози назвал «стихийным национал-социализмом». Григорьев колебался.

7 мая Григорьев получил приказ атаковать румынскую армию, занявшую Бессарабию. Но еще 4 мая григорьевцы начали погромы евреев и комиссаров. Командование требовало от Григорьева немедленно «прекратить безобразия». Атаман встал перед тяжелым выбором: или продолжать идти вместе с большевиками, против которых уже пошла часть его армии, или сохранить единство армии, присоединившись к восстанию против большевиков, которым он тоже не сочувствовал. Преодолев колебания, он решил быть со своими солдатами. 8 мая был издан «Универсал» Григорьева. Он призывал к восстанию и созданию новой советской республики на Украине путем переизбрания всех Советов на основе системы национального представительства – украинцам 80 %, евреям – 5 %, остальным – 15 %. Но то теория, а на практике григорьевцы тысячами убивали евреев и русских. 16 тыс. григорьевцев стали наступать по расходящимся направлениям, что распылило и без того небольшие силы, но расширило охват восстания почти на все правобережье (севернее уже с апреля партизанил Зеленый и другие атаманы). Восставшие заняли Александрию, Кременчуг, Черкассы, Умань, Елисаветград, Екатеринослав, вплотную приблизившись к территории «Махновии».

Красным пришлось срочно перебрасывать силы на образовавшийся «григорьевский фронт». На их стороне действовали и анархисты – в частности бронепоезд матроса Железняка. А вот часть войск, направленных против Григорьева, стала митинговать – не следует ли присоединиться к атаману.

14–15 мая красные перешли в контрнаступление от Киева, Одессы и Полтавы, громя распыленные силы Григорьева.

Во второй половине мая от григорьевцев были очищены все взятые ими города. Можно согласиться с биографом Н. Григорьева В. Савченко в том, что «Григорьев оказался бездарным фельдфебелем, не умевшим ни спланировать военную операцию, ни предвидеть последствия своих действий и к тому же постоянно находившимся в состоянии антисемитского ража». Главная угроза григорьевского восстания заключалась в том, что к нему присоединялись состоявшие из украинцев красные части. Больше всего большевики в этот момент боялись, что «детонирует» Махно. Но Махно выступил категорически против национализма Григорьева, хотя и возложил часть ответственности за его выступление на большевиков.

Руководство советской Украины в этих условиях решило пойти на некоторые политические уступки. Было решено включить в правительство просоветские социалистические партии – боротьбистов и незалежных социал-демократов. Часть земель Укрглавсахара было срочно распределена между крестьянами. Были ликвидированы уездные ЧК, ставшие главным рассадником злоупотреблений властью на местах.

Одновременно началась подготовка к разгрому «махновщины». 22 мая прибывший на Украину Троцкий по согласованию с РВС Южного фронта телеграфировал: «произвести радикальный перелом в строении и поведении войск Махно, истребовав для этого из Козлова (штаб Южного фронта – А.Ш.) необходимое число политработников и командирского состава. Если в двухнедельный срок окажется невозможным произвести этот перелом, то РВС 2-й Армии должен войти с рапортом об открытом сопротивлении Махно». 25 мая на заседании Совета рабоче-крестьянской обороны Украины под председательством Х. Раковского обсуждался вопрос «Махновщина и ее ликвидация». Было решено «ликвидировать Махно» силами полка. Узнав о намерениях командования, Махно заявил, что готов сложить с себя полномочия. Но штаб махновской дивизии постановил, что дивизию следует переименовать в армию «имени батьки Махно». В ответ на этот шаг РВС Южного фронта принял решение об аресте Махно.

31 мая ВРС махновцев объявил о созыве IV съезда советов района. Центр расценил решение о созыве нового «несанкционированного» съезда как подготовку антисоветского восстания. 3 июня командующий Южным фронтом В. Гиттис отдал приказ о начале ликвидации «махновщины».

6 июня Махно направил телеграмму Ленину, Троцкому, Каменеву и Ворошилову, в которой предложил «прислать хорошего военного руководителя, который ознакомившись при мне на месте с делом, мог бы принять от меня командование дивизией».

9 июня Махно отправил написанную вместе с Аршиновым телеграмму Ленину, Каменеву, Зиновьеву, Троцкому, Ворошилову, в которой подвел итог своим взаимоотношениям с коммунистическим режимом: «Отмеченное мною враждебное, а последнее время наступательное поведение центральной власти к повстанчеству ведет с роковой неизбежностью к созданию особого внутреннего фронта, по обе стороны которого будет трудовая масса, верящая в революцию. Я считаю это величайшим, никогда не прощаемым преступлением перед трудовым народом и считаю обязанным себя сделать все возможное для предотвращения этого преступления… Наиболее верным средством предотвращения надвигающегося со стороны власти преступления, считаю уход мой с занимаемого поста».

Рискованные действия по «ликвидации махновщины» развернулись в условиях, когда Южный фронт Красной армии начал разваливаться. Чтобы понять ситуацию в войсках, противостоящих Деникину, обратимся к состоянию соседней с махновцами 13-й армии. Вот что докладывал командир одного из ее полков: «Довожу до сведения, красноармейцы категорически заявляют, что мы дольше действовать не можем, потому что мы во-первых голодные, во-вторых босые, раздетые, нас насекомые заели, потому что мы с первого восстания нашей организации до сих пор не получили ничего. Просим вас принять самые энергичные меры, если не будет смены, то мы самовольно бросаем указанные нам позиции и следуем в тыл». Угрозами дело не заканчивалось: «Дезорганизованные части дезертировали с фронта, шайками бродили в прифронтовой полосе, грабя и убивая друг друга, устраивали охоты и облавы на комсостав и комиссаров».

24 мая белые совершили прорыв в центре Южного фронта на участке 9-й армии и ринулись навстречу казаческому восстанию с центром в станице Вешенской. Тыл красных, разъедаемый восстаниями, дезертирством, враждебностью уставших от продразверстки крестьян, не выдержал. Голодные, босые, плохо вооруженные армии начали бросать позиции.

19 мая, в разгар конфликта между махновцами и коммунистами, кавалерия Шкуро прорвала фронт на стыке махновцев и красных.

Белые вторглись в район Гуляй-поля. Некоторое время с небольшим отрядом Махно еще сражался бок о бок с красными частями, но узнав 15 июня о приказе о его аресте, с небольшим отрядом покинул фронт и затем ушел на другую сторону Днепра. В ночь на 16 июня семь членов махновского штаба (часть – левые эсеры) были расстреляны по приговору ревтрибунула Донбасса. Начальник штаба Озерова продолжал сражаться с белыми, но 2 августа по приговору ВУЧК был расстрелян.

Красное командование уже смирилось с оставлением Украины и теперь боялось (как и летом 1918 г.) «заразить вольницей» Россию. При загадочных обстоятельствах и возможно от руки «своих» погибли такие легендарные командиры, как А. Железняк, Н. Щорс, Т. Черняк, В. Боженко. Был арестован Ф. Миронов, но в условиях катастрофически менявшейся ситуации его пока предпочли помиловать. Миронова, как и другого легендарного кавалерийского полководца Б. Думенко, расстреляют на другом этапе гражданской войны.

После расстрела своих товарищей коммунистами Махно начал против них партизанскую войну, но старался держаться подальше от фронтовых тылов, чтобы не содействовать успехам белых. Отряд Махно атаковал Елисаветград, затем объединился с отрядом националиста атамана Григорьева. Григорьев был объявлен командиром, а Махно – председателем Реввоенсовета Повстанческой армии. Между махновцами и григорьевцами возникли разногласия в связи с антисемитизмом Григорьева и его нежеланием бороться против белых. 27 июля Григорьев был убит махновцами.

Откатившись за Днепр, 14 армия Ворошилова, казалось, могла чувствовать себя вполне уверенно, но Ворошилов оказался неважным полководцем. Он пропустил удар на Екатеринослав. Собственно, Деникин и не планировал такой дерзкой операции, как форсирование Днепра, но Шкуро «по собственной инициативе» 29 июля прорвался через мост и взял город. Белые оказались на правобережье Днепра. В результате 14 армия была рассечена. Одна ее часть продолжила отход к Полтаве и дальше Чернигову, а другая оказалась в окружении на Херсонщине. В полуокружении оказалась и занимавшая Одессу 12 армия. Образовавшаяся здесь Южная группа красных под командованием И. Якира с трудом прошла коридор между белыми и петлюровцами.

25 июня белые вошли в Харьков, а 31 августа в Киев и развернули наступление в центральные области России. На Украине были проведены мобилизации, которые увеличили деникинскую армию более чем вдвое – с 64 до 150 тысяч.

Белое движение, повстанцы и гибель УНР

12 августа Деникин выступил с обращением, которое не оставляло у украинских националистов никаких иллюзий по поводу его отношения к украинской идее: «Стремление отторгнуть от России малорусскую ветвь русского народа не оставлено и поныне. Былые ставленники немцев – Петлюра и его соратники, положившие начало расчленению России, продолжают теперь совершать свое злое дело создания самостоятельной Украинской державы и борьбы против возрождения единой России». Украинский язык в государственных школах допускался только в начальных классах.

Белое движение установило открытую диктатуру и в этом отношении не отличалось от большевиков. В указаниях А. Деникина Особому совещанию при главнокомандующем говорилось: «Военная диктатура. Всякое давление политических партий отметать, всякое противодействие власти – и справа, и слева – карать… Суровыми мерами за бунт, руководство анархическими течениями, спекуляцию, грабеж, взяточничество, дезертирство и прочие смертные грехи – не пугать только, но и осуществлять их… Смертная казнь – наиболее соответственное наказание». В условиях широкого распространения таких «грехов», как лидерство в «анархических» (то есть левых) течениях, спекуляция (то есть торговля по «завышенным» ценам) и дезертирство – это программа массового террора.

Но и те слои населения, которые готовы были пожертвовать завоеваниями революции ради восстановления порядка и прекращения смуты, тоже быстро разочаровывались в белых. Действуя под лозунгами порядка и законности, белые занимались грабежами, творили произвол, пороли крестьян шомполами и расстреливали людей без особенных разбирательств.

Занимая города, белые начинали методичный подсчет жертв красного террора, тщательно описывали наиболее яркие примеры: «в Харькове специализировались на скальпировании и «снимании перчаток”», – повествует А. Деникин о зверствах ЧК. Но когда белые отступили, красным было чем ответить. Вот только одно свидетельство: «Настроение населения Украины в большинстве на стороне Советской власти. Возмутительные действия деникинцев… изменили население в сторону Советской власти лучше всякой агитации. Так, например, в Екатеринославе, помимо массы расстрелов и грабежей и пр., выделяется следующий случай: бедная семья, у которой в рядах армии сын коммунист, подвергается деникинцами ограблению, избиению, а затем ужасному наказанию. Отрубают руки и ноги, и вот даже у грудного ребенка были отрублены руки и ноги. Эта беспомощная семья, эти пять кусков живого мяса, не могущие без посторонней помощи передвинуться и даже поесть, принимаются на социальное обеспечение республики».

Зверства творили солдаты всех сил гражданской войны. Но для белых их зверства были приговором. Никто, кроме них, не ставил в центр своей агитации восстановление «законности». Та часть населения, которая надеялась на белых, ждала от них именно законности, как от большевиков ждали земли и социальной справедливости, от Махно – воли и защиты крестьянских интересов. Явив вместо законности грабежи и зверства, белые показали населению, что от них нет никакой пользы, кроме вреда.

Порассуждав о бандитской сущности всех своих противников, даже Деникин признает: «набегающая волна казачьих и добровольческих войск оставляла грязную муть в образе насилий, грабежей и еврейских погромов».

После того, как флер «законности» слетал, социально-политическое лицо белых определялось стремлением к возвращению «законных» привилегий старой элиты. Для крестьян это означало, что у них отрежут землю в пользу помещиков или возьмут за нее выкуп. Такая перспектива делала крестьян потенциальными партизанами.

Характеризуя эволюцию белого движения, один из его идеологов В. Шульгин пишет: «Почти что святые» и начали это белое дело, но что же из него вышло? Боже мой!.. Начатое «почти святыми», оно попало в руки «почти бандитов»… Деревне за убийство было приказано доставить к одиннадцати часам утра «контрибуцию» – столько-то коров и т. д. Контрибуция не явилась, и ровно в одиннадцать открылась бомбардировка.

– Мы, – как немцы, сказано, сделано… Огонь!..

Кого убило? Какую Маруську, Евдоху, Гапку, Приску, Оксану? Чьих сирот сделало навеки непримиримыми, жаждущими мщения… «бандитами»?…

Мы так же относимся к «жидам», как они к «буржуям». Они кричат: «Смерть буржуям», а мы отвечаем: «Бей жидов».

1 октября красные на короткое время отбили Киев, но затем вынуждены были его оставить. Тогда при попустительстве белых властей на головы еврейского населения обрушился погром, проводившийся в виде систематического и организованного разграбления и убийств «подозрительных». Резня еврейского населения произошла в Фастове и других местах.

Деникин, сосредоточив превосходящие силы на направлении главного удара, упорно продвигался к Москве. Бои с переменным успехом шли уже под Орлом. Но для решающего удара Деникину не хватило сил – у него в тылу «второй фронт» открыла крестьянская армия Махно.

Бывшие махновцы, в июне оказавшиеся под командованием большевиков, не хотели уходить в Россию и, отстранив в августе от командования коммунистов, присоединились к Махно. Была провозглашена «Революционная повстанческая армия Украины (махновцев)». В нее вошел и полк коммуниста М. Полонского.

Превосходящие силы белых оттеснили махновцев под Умань. Здесь Махно заключил соглашение о перемирии с петлюровцами, которым передал свой обоз с ранеными. Но 26–27 сентября 1919 г. Махно нанес белым внезапный удар под Перегоновкой и вырвался на оперативный простор в тылы деникинцев. В районе Гуляй-поля, Александровска и Екатеринослава возникла обширная повстанческая зона, оттянувшая на себя часть сил белых во время наступления Деникина на Москву.

В махновском районе 27 октября – 2 ноября был проведен съезд крестьян, рабочих и повстанцев в Александровске. 11 ноября махновцы взяли Екатеринослав, который удерживали до 19 декабря 1919 г. Армия махновцев выросла до нескольких десятков тысяч бойцов.

По свидетельству жителя города, «такого повального грабежа, как при добровольцах, при махновцах не было. Большое впечатление произвела на население собственноручная расправа Махно с несколькими грабителями, пойманными на базаре; он тут же расстрелял их из револьвера». Характерно, что, вопреки своей прежней практике, махновцы перестали освобождать из тюрем всех заключенных, ограничиваясь только политическими. Уголовникам пришлось сидеть дальше. Даже в деле организованного снабжения со складов махновцы «знали меру». Так, когда заведующих складами Я. Идашкин заявил Махно, что если конфисковать содержимое складов, то пострадает население, махновцы не тронули их, а Идашкина за смелость даже одарили шубой.

Предприятия были переданы в руки тех, кто на них работает. Для нуждающихся махновцы установили пособие. Военно-революционный совет возглавил анархист В. Волин, который на этом этапе стал ведущим идеологом движения. Разрешалась деятельность левых партий. Действовала контрразведка, уполномоченная арестовывать агентов белых и заговорщиков. Она допускала произвол против мирных граждан. Самым громким делом контрразведки было разоблачение коммунистического заговора во главе с Полонским. Обвиняемые были расстреляны.

В декабре 1919 г. махновская армия была дезорганизована эпидемией тифа, затем заболел и Махно.

Западнее действовали повстанцы, ориентировавшиеся на идею УНР. В условиях крушения большевистского движения на Украине и конфликта с Польшей, за спиной которой стояла Антанта, Директория вынуждена была искать опору внутри Украины – то есть в повстанческом движении. А это предопределяло новый левый поворот ее политики. 9 июня в Черном острове представители Директории договорились с представителями Всеукраинского ревкома, где преобладали эсеры и социал-демократы, что на местах будут создаваться трудовые советы (как и было решено в январе 1919 г.), но теперь – с полноценными властными полномочиями. Идея Советов без коммунистов была в это время популярна на Украине, разочаровавшейся в «коммунии», но не в первоначальных идеях Октября. При этом продолжали действовать и решения Директории о созыве парламента. Представители Всеукрревокома Д. Одрина и Т. Черкасский вошли в правительство Мартоса.

Новое полевение курса Директории вызвало протесты со стороны социалистов-федералистов и других правых партий, но за ними в условиях середины 1919 г. не было реальной силы. Зато вооруженная сила – галицийская армия – оставалась в подчинении более правых руководителей Западной области УНР (бывшей ЗУНР). 9 июня Е. Петрушевич был провозглашен ее диктатором. Этот акт не был признан Директорией и еще сильнее углубил раскол двух центров власти УНР. 4 июля Петрушевич был выведен из состава Директории.

В условиях, когда красные, несмотря на угрозу со стороны белых, стали теснить петлюровцев, галицийская армия, разорвав перемирие, принялась снова воевать с поляками, которые в конце июня снова побили галичан. 15 июля галицийская армия отступила к востоку от реки Збруч, оставив территорию ЗУНР. Двум «половинкам» УНР снова нужно было мириться. Причем примирение было достигнуто на условиях потерпевших военное поражение галичан – ведь Петлюра сочувствовал именно их правому курсу. 12 августа Директория приняла декларацию, в которой левая риторика уже отсутствовала, власть в УНР должна была опираться на весь народ и все слои общества, политическая программа основывалась на парламентаризме. Мартос ушел в отставку, и новое более правое правительство 27 августа возглавил И. Мазепа. В него вошел социалист-федералист И. Огиенко. Петрушевич вернулся в состав Директории.

Объединенная украинская армия численностью около 80 тысяч бойцов двинулась на территории, оставляемые красными под напором белых. Она заняла Жмеринку и Винницу и стала развивать успех на Киев и Одессу. Петлюра надеялся, что белые ограничатся наступлением на левобережье Днепра, и с ними можно будет договориться.

30 августа украинцы под командованием галицийца А. Кравса заняли Киев, но ненадолго. К Киеву подошли белые части Н. Бредова, который потребовал от украинских войск очистить Киев, что и было сделано. Это был сильнейший удар по авторитету УНР, после которого Петлюра решил, что с белыми придется воевать. 6 сентября он писал: «Прошу президента Петрушевича повлиять на галицийских тыловых командиров, которые неосмотрительно обсуждают не имеющую оснований тему контакта с Деникиным, тем самым разлагая общественность и армию. Безосновательность ее ярко подтверждает манифест Деникина населению «Малороссии», в котором он называет нашу власть предательской и предрекает борьбу с нами под лозунгом единой и неделимой России».

24 сентября Директория объявила войну деникинцам. 7 октября она направила державам Антанты воззвание, в котором говорилось: «Генерал Деникин, взяв за основу реакционные законы старого времени, беспощадно уничтожает украинскую культуру, лишает нас права и возможности учиться в украинской школе, запрещает пользоваться украинским языком в церкви, закрывает наши культурные учреждения, запрещает украинские книги…» Впрочем, Антанта практически проигнорировала эту жалобу украинских националистов.

В середине октября петлюровцы потерпели поражение от деникинцев и к тому же страдали от тифа. 10 ноября белые взяли Жмеринку. 6 ноября командующий галицийской армией М. Тарнавский подписал с Деникиным соглашение о переходе украинских войск в подчинение белым. Петрушевич было отменил это соглашение и отдал Тарнавского под суд, но уже 12 ноября выяснилось, что его возмутила форма, а не содержание. 16 ноября руководство ЗО УНР эмигрировало, а командующий галицийской армией в Одессе О. Микитка подтвердил соглашение с Деникиным. 16 ноября поляки заняли Каменец-Подольский. Директория, опять оставшаяся почти без территории, переехала в Проскуров и здесь 15 ноября передала всю власть Петлюре. 22 ноября белые ворвались в Проскуров, и Петлюра вынужден был бежать в последний оплот – Староконстантинов (его белые захватили 2 декабря).

Инструктируя главу чрезвычайной дипломатической миссии УНР в Польше, министра иностранных дел А. Ливицкого, С. Петлюра писал 30 октября: «Никогда не забывайте, что Великая Россия, да еще такая – черной масти, как деникинская, – для нас неприемлема, и мы должны искать союзников нашей позиции относительно Деникина. В связи с этим комбинация союза против России: Польша – Украина – Латвия – Литва – Эстония совершенно приемлема для нас. Когда с помощью Польши мы получим оружие, военная удача тогда перейдет на нашу сторону, а это приблизит возможность вступления в такой союз Кубани, Грузии и Азербайджана, реализуя таким образом систему коалиции Балтийско-Черноморских государств». Поляки, правда, не торопились делиться оружием, их смущали антипольские восстания украинцев на Волыни.

Выступая на политическом совещании 26 ноября – по сути с прощальной речью, С. Петлюра заявил: «Мы вступили на арену истории тогда, когда весь мир не знал, что такое Украина. Никто не хотел ее признавать как самостоятельное государство, никто не считал наш народ отдельной нацией. Только борьбой, упорной и бескомпромиссной, мы показали миру, что Украина есть, что ее народ живет и борется за свое право, за свою свободу и государственную независимость… Давайте признаем без гордости и без лишней скромности, что во время двухлетней нашей борьбы мы создали украинскую нацию, которая и далее будет активно бороться за свои права, за право самостоятельно и независимо от кого бы то ни было хозяйничать на своей земле». Таким образом, с точки зрения лидера украинских националистов, украинская нация возникла лишь в огне революции и гражданской войны.

2 декабря Левицким была подписана Варшавская декларация, по которой украинская делегация признавала границей Збруч и таким образом отказывалась в пользу Польши от восточной Галиции. Более того, предполагалось, что отдельное соглашение защитит польских собственников от аграрной реформы на Украине. Декларацию осудил Украинский национальный совет. Петлюра оказался в изоляции на политической сцене УНР, но это было не важно, потому что сама эта сцена оказалась на территории, контролируемой поляками или в эмиграции.

5 декабря Петлюра выехал в Варшаву. Диктатор ЗУНР Е. Петрушевич уехал в Вену, где 20 декабря 1919 г. официально денонсировал Акт соборности от 22 января 1919 г.

На территории, занятой поляками, Петлюру ждало разочарование. Украинцы были разоружены и частично интернированы в лагеря. В январе 1920 г. Петлюра жаловался Пилсудскому: «Даже горячие сторонники политики продолжения сближения Украины и Польши жалуются теперь на то, что отмеченная декларация (Варшавская декларация от 2 декабря 1919 г. – А.Ш.) остается мертвым словом в сравнении с суровой, далекой от этого слова действительности». Несмотря на это Петлюра продолжил сближение с Польшей, поглощавшей украинские территории и воспринимавшей украинского союзника только на условиях его полной марионеточности.

6 декабря остатки петлюровских войск во главе с М. Омельяновичем-Павленко начали партизанский рейд по тылам Деникина («Первый зимний поход»). 24 декабря отряд Омельяновича-Павленко занял Винницу, но находившиеся рядом силы галицийской армии не присоединились к ним, продолжая хранить верность Деникину. 31 декабря петлюровцы вошли в Умань. Вскоре тыл белых превратился в тыл красных, где петлюровцы рейдировали до 6 мая 1920 г., когда соединились с поляками. А вот части УГА 1 января 1920 г. перешли на сторону красных.

Тем временем, под ударами красных белые в первой половине декабря оставили Киев, Харьков и Полтаву. 4 апреля 1920 г. Деникин сдал командование остатками белой армии П. Врангелю, который отступил в Крым.

Возвращение коммунистического режима и советско-польская война

В октябре 1919 г. Красная армия перешла в наступление против Деникина. Белая армия отходила, в отчаянии расстреливая оставшиеся снаряды по крестьянским хатам. Махно не без оснований считал, что во многом крушение белого движения – заслуга его повстанческой армии: «Золотопогонники чуть было не вошли в Москву, и если бы не повстанцы, то над революционной Россией уже давно развевался бы трехцветный самодержавный флаг».

Но благодарности не было. 11 декабря 1919 г. Реввоенсовет Советской республики издал приказ Южному фронту о борьбе с «партизанщиной». Партизаны могли быть приняты в РККА только после переформирования и под новым командованием. Мотивируя суровое отношение к партизанам в докладе VII Съезду советов РСФСР, Троцкий утверждал: «Исключительно быстрый темп наших неудач на Украине объясняется теми же причинами, что и темп наших успехов: крайней неустойчивостью украинской почвы… И если мы позволим украинскому партизанству застояться в надежде, что из него сложится украинская армия, мы во второй раз погубим Советскую Украину – на этот раз надолго». Это касалось и махновцев, которые после поражения Деникина воспринимались «смертельной опасностью для рабоче-крестьянского государства». Никакого чувства благодарности к махновцам за помощь против Деникина быть не может.

В декабре 1919 г. махновская армия была дезорганизована эпидемией тифа, затем заболел и Махно. 6 января 1920 г. командарм И. П. Уборевич приказал Махно выдвигаться на польский фронт. Не дожидаясь ответа, Всеукраинский ревком 9 января 1920 г. объявил Махно вне закона. 22 января Махно заявил о готовности «идти рука об руку» с РККА, сохраняя самостоятельность. В это время более двух дивизий красных атаковали, разоружали и частично расстреливали махновцев, в том числе – больных. Махно на время болезни перешел на нелегальное положение.

После выздоровления Махно в феврале 1920 г. махновцы возобновили боевые действия против красных. Зимой-весной развернулась изнурительная партизанская война, махновцы нападали на небольшие отряды, работников большевистского аппарата, склады, раздавая крестьянам запасы хлеба. В районе действий Махно большевики были вынуждены уйти в подполье, и открыто выступали только в сопровождении крупных воинских частей. В мае 1920 г. был создан Совет Революционных повстанцев Украины (махновцев) во главе с Махно. Название СРПУ подчеркивало, что речь идет не об обычном для гражданской войны РВС, а о «кочующем» органе власти махновской республики. В марте-мае 1920 г. отряды под командованием Махно сражались с частями 1 Конной армии, ВОХР и др. силами РККА. Летом 1920 г. армия под общим командованием Махно насчитывала более 10 тысяч бойцов.

На Украине возвращение продразверстки и введение комбедов способствовали росту численности повстанцев. Не прекращающаяся повс танческа я борьба дела ла очень условным состояние «мирной передышки» на территории Украины.

Росло недовольство коммунистами и среди рабочих – весной выросло представительство меньшевиков в Советах, на рабочей конференции в Киеве в феврале 1920 г. прошла меньшевистская резолюция.

Были предприняты шаги по ликвидации многопартийности на территории Украины. Весной 1920 г. развернулись репрессии против эсеров, левых эсеров и меньшевиков. 20–23 марта над последними был проведен судебный процесс. Меньшевиков осудили за сотрудничество с деникинцами (ведь при белых они продолжали легальную профсоюзную работу и входили в сношения с администрацией белых). Украинские эсеры, несмотря на преследования, продолжали действовать легально до 1921 г. В марте 1920 г. в КП (б) У в полном составе вступили члены Коммунистической партии Украины (образовавшейся в августе 1919 г. в результате слияния боротьбистов и незалежных социал-демократов). Это была существенная прибавка – на 15 тысяч украинских большевиков приходилось 4 тысячи национал-коммунистов.

Началось восстановление предприятий Донбасса, разоренных войной, восстановление железнодорожной сети. На Украине была создана трудовая армия в 30 тысяч человек. Эта милитаризация труда остро критиковалась даже частью делегатов IV конференции КП (б) У в марте 1920 г. Впрочем, в ноябре 1920 г. V конференцию КП (б) У качнуло в другую сторону, и она выступила за коллективизацию сельского хозяйства.

Ожидание мировой революции сохранялось. «Мирная передышка» начала 1920 г. подходила к концу. Несмотря на настойчивые предложения мира со стороны Советской России, Польша завершала подготовку к наступлению на Киев. Союзником поляков в этом походе стали Петлюровские части. В связи с подписанием украино-польского договора Петлюра заявлял 19 апреля 1920 г.: «теперь украинская армия будет сражаться не одна, а вместе с армией дружественной нам Польской республики против красных империалистов, угрожающих также и свободной жизни польского народа… а после окончания борьбы с большевиками польские войска будут немедленно отведены в рубежи своей Республики». Пилсудский также обещал, что когда «на рубежах встанут отряды украинского народа, способные защитить эту страну от новой агрессии, – польский солдат вернется домой». Весь предыдущий опыт украино-польских отношений ставил эти обещания под сомнение (во всяком случае, пока существовало сильное Российское государство, можно было сомневаться в способности украинцев самостоятельно противостоять ему). Тем более, что, как пишет его биограф В. Сулея, Пилсудский в 1920–1921 гг. «еще не отказывался от объединения в рамках федерации Польши, Украины и Белоруссии, а в случае благоприятных условий – Литвы». Но Петлюра сделал свой выбор и 21 апреля подписал договор, признававший польскую границу 1772 года. Таким образом, Украина была разделена, и западная ее часть отходила к Польше с согласия лидера УНР. В 1921 г. Петлюра писал: «Когда я в апреле 1920 г. заключал соглашение с поляками, моей целью было начать значимым политическим актом упорную борьбу со склонностями и тенденциями в нашем обществе к политическим соглашениям и договорам с Москвой, которую я считаю историческим и вечным врагом нашим». Впрочем, цена историческим апелляциям в мировоззрении была невелика – ведь и к полякам у украинцев было много исторических претензий. Но тут Петлюра был куда как более гибок. Мол, поляки – неважные колонизаторы, и их попытка сделать своими Волынь и Полесье «не будет иметь никаких последствий».

Говоря о национальных задачах украинского народа, Петлюра утверждал: «Наша национальная сокровищница содержит в себе такое множество непостижимого и еще неразвитого, что мы должны будем еще долгие века работать над развитием этих богатств». Развитием богатств украинской культуры займется уже УССР.

25 апреля 1920 г. польские войска генерала Пилсудского вторглись на Советскую Украину. Вместе с польской армией действовали две украинские дивизии, а затем еще и «армия Зимнего похода». «Червоная» УГА перешла на сторону Петлюры. 6 мая поляки вошли в Киев.

13 июня РККА перешла в контрнаступление. 1-я Конная армия прорвала фронт, и поляки стали стремительно отходить. В июле войска УНР отошли за Збруч, а в августе – за Днестр.

Польское руководство в сложившихся условиях было готово признать границей линию, рекомендованную Советом Антанты 8 декабря 1919 г.: Гродно – Валовка – Немиров – Брест-Литовск – Дорогоуск – Устилуг – Крылов – восточнее Перемышля и западнее Равы-Русской. 11 июля министр иностранных дел Великобритании Д. Керзон направил наркоминделу Чичерину ноту, в которой потребовал признать эту линию, отвести войска на 50 км. от нее и заключить перемирие с Польшей и Врангелем. В случае отказа Керзон угрожал, что Антанта поддержит Польшу силой. Советское руководство отвергло ноту Керзона и потребовало, чтобы Польша сама обратилась с просьбой о перемирии. В этом случае ей была обещана даже более выгодная граница, чем «линия Керзона».

Польские лидеры не обратились с просьбой о перемирии, Красная армия вошла на территорию этнической Польши. Было создано коммунистическое правительство «советской Польши», благо в советском руководстве был видный поляк Ф. Дзержинский. Красные войска приближались к Варшаве, командующий западным фронтом М. Тухачевский надеялся развернуть наступление через Варшаву на Берлин – в самое сердце капиталистической Европы. В Германии большевики ожидали получить поддержку немецких коммунистов, которые потерпели поражение в 1919 г., но не были разгромлены полностью. Но поляки не захотели жить в условиях «военного коммунизма». Тысячами они вступали в армию Пилсудского.

23–28 июля Юго-Западный фронт РККА силами 1 Конной и 14 армий красных атаковал Львов. 29–30 июля польская 6 армия нанесла удары по флангам красных, окружив их авангард у Брод. Перегруппировавшись и подтянув резервы, командование Юго-Западного фронта (командующий А. Егоров, член РВС И. Сталин), готовились к новому наступлению на Львов. 10–11 августа было принято решение Главкома о перенаправлении 1 Конной армии в помощь Западному фронту, для чего она должна была двигаться не на Львов, а в сторону Люблина. Этот приказ, сформулированный к тому же с просьбой командующему Юго-западного фронта дать «срочное заключение по изложенному» (из чего следовала предварительность директивы) был получен, когда 13 августа 1-я Конная снова пошла на штурм Львова. Вывести армию из сражения немедленно было нельзя, и командование фронта не стало прекращать операцию. 17 августа красные вплотную подошли к Львову, но взять город не смогли, так как конница не преодолела укрепления поляков.

16 августа Пилсудский перешел силами 4 армии в контрнаступление на Седлец во фланг Западному фронту Тухачевского. Только 18 августа Тухачевский признал поражение и отдал приказ об отходе. Его фланг в этот момент был смят. Одновременно 3 армия поляков прорвалась на Брест-Литовск.

Отказ командования Юго-Западного фронта немедленно выполнить приказ о передаче 1 Конной Западному фронту иногда рассматривается как главная причина поражения Западного фронта, что впоследствии вызвало горячую дискуссию сторонников Тухачевского и Сталина об ответственности одного из них за поражение. Однако при любых условиях 1 Конная армия даже при условии немедленной переброски севернее не могла оказаться на позиции, с которой парировала бы основной удар войск Пилсудского прорыв 4 армии. Она могла бы лишь ослабить наступление 3 армии поляков, что, впрочем, не смогла сделать неделей позднее, несмотря на то, что находилась на фланге и отчасти в тылу наступающих польских войск.

Воспользовавшись отступлением советских войск по всему фронту, армия УНР перешла в наступление и вместе с поляками заняла Тернополь и Проскуров.

12 октября в Риге было заключено советско-польское соглашение о перемирии. Силы УНР, находившиеся восточнее демаркационной линии за Збручем, попытались сопротивляться Красной армии, но были разбиты. 14 ноября правительство УНР во главе с А. Ливицким оставило Каменец-Подольский, переехав в Польшу. 21 ноября остатки украинской армии отошли за Збруч и были интернированы поляками.

Некоторое время, находясь в Польше, Петлюра еще продолжал кипучую государственную деятельность, например – указывал своему министру юстиции на необходимость введения на Украине украинских фамилий, а министру вероисповеданий – о восстановлении в церковном строительстве национального архитектурного стиля. Выполнять эти указания доведется уже только администрациям Кравчука и Кучмы.

18 марта 1921 г. был заключен советско-польский Рижский мир, по которому Западная Украина до реки Збруч отходила к Польше. Стороны обязались не поддерживать враждебных действий друг против друга, так что Петлюра формально перешел на нелегальное положение (что не мешало ему в 1921–1922 гг. готовить налеты на советскую территорию).

Завершение гражданской войны

Пока Красная армия сдерживала натиск поляков на Украину и готовилась к походу на Варшаву, потенциальный коммунистический диктатор Польши Дзержинский был занят не менее важным делом – ЦК поручило ему изловить Махно. С мая Дзержинский формирует на Украине систему войск внутренней охраны (ВОХР) ВЧК. По дороге на польский фронт в районе действий Махно пришлось задержаться 1 конной армии. К тому же, маневровые отряды ВОХР на треть состояли из конницы. Они шаг за шагом сжимали кольцо вокруг Махно, который дерзко занял Гуляй-Поле, словно поджидая там красных. Красное командование считало, что неплохо осведомлено о планах махновцев – ведь крестьяне тесно связаны с «бандитами», и, прикинувшись махновцами, разведка могла узнать, где махновцы готовят атаку. Но потом выяснилось, как докладывали сводки: «Политика махновского штаба – подготовить удар не в том направлении, в котором распространяет слух население, а в обратном». Так 11 июля 1920 г. армия Махно начала рейд за пределы своего района, в ходе которого прошла сотни километров и взяла города Изюм, Зеньков, Миргород, Старобельск, Миллерово.

Одновременно с польским наступлением активизировала свои действия белая армия Врангеля. Воспользовавшись тем, что основные силы красных действовали на западе страны, «Русская армия» П. Врангеля вырвалась из Крыма и в сентябре 1920 г. занял Александровск, Никополь на правом берегу Днепра, подошел к Юзовке в Донбассе. Однако красные удержали каховский плацдарм на левобережье.

Перед лицом нового наступления белых большевики и махновцам согласились на передышку в их взаимной жестокой войне. 1 октября, после предварительного соглашения о прекращении военных действий с красными, Махно в обращении к действующим на Украине повстанцам призвал их прекратить боевые действия против большевиков: «оставаясь безучастными зрителями, украинские повстанцы помогли бы воцарению на Украине либо исторического врага – польского пана, либо опять царской власти, возглавляемой германским бароном». 2 октября было подписано соглашение между правительством Советской Украины и Советом махновцев. В соответствии с соглашением между махновцами и красной армией прекращались военные действия, на Украине объявлялась амнистия анархистам и махновцам, они получали право на пропаганду своих идей без призывов к насильственному свержению советского правительства, на участие в Советах и в выборах на V Съезд советов Украины, намеченных на декабрь. Стороны взаимно обязались не принимать дезертиров. Махновская армия переходила в оперативное подчинение советскому командованию с условием, что «сохраняет внутри себя установленный ранее распорядок».

26–27 октября красные и махновцы перешли в наступление, 1 Конная армия, переправившись у Каховки, нанесла удар во фланг и тыл «Русской армии», остатки которой откатились в Крым. Махно, который был серьезно ранен еще в августе 1920 г., остаться в Гуляй-поле, а лучшие силы махновцев под командованием С. Каретникова двинулись в сторону Крыма.

Белые надеялись удержаться на укреплениях Перекопского перешейка, но не смогли выдержать внезапного удара махновцев и красных со стороны Сиваша. Они не думали, что значительные силы противника смогут пройти через это ледяное болото. После ожесточенных боев на Литовском полуострове, на Перекопе и под Юшунью 8–11 ноября оборона Врангеля рухнула. Остатки «Русской армии» 14 ноября покинули Крым, и 15 ноября Красная армия вошла в Севастополь. В Крыму развернулся террор против сторонников белого движения, которые не успели эвакуироваться.

После победы над белыми 26 ноября 1920 г. красные внезапно напали на махновцев. Однако Махно сумел уйти из-под удара в Гуляй-поле. Войскам М. Фрунзе, опираясь на многократный перевес в силах, удалось окружить Махно в Андреевке, но 16 декабря Махно прорвался на оперативный простор. Однако ему пришлось уйти на Правобережье Днепра, где у махновцев не было достаточной поддержки населения, и где большим влиянием пользовались петлюровцы. В ходе тяжелых боев в январе-феврале 1921 г. махновцы прорвались в родные места.

Весной 1921 г. на Украине партизанило около 160 отрядов самой разной направленности от петлюровцев до анархистов общей численностью около 40 тысяч бойцов. За иск лючением армии Ма хно, они насчитывали от нескольких десятков до тысячи человек.

В мае 1921 г. Махно двинулся в новый рейд на север. Несмотря на то, что был восстановлен штаб единой армии, силы махновцев были распылены, Махно смог сосредоточить для действий на Полтавщине лишь 1300 бойцов. В конце июня – начале июля М. Фрунзе нанес махновской ударной группе чувствительное поражение в районе рек Сулла и Псел. После объявления НЭПа ослабевала поддержка повстанцев со стороны крестьян. Махно с небольшим отрядом прорвался через всю Украину к румынской границе и 28 августа 1921 г. переправился через Днестр в Бессарабию.

К осени 1921 г. было разгромлено большинство других повстанческих отрядов. Последней попыткой разжечь гражданскую войну на Украине стал «второй зимний поход» петлюровцев во главе с Ю. Тютюнником. Три колонны самостийников вторглись на территорию Советской Украины из Польши и Румынии 19 октября – 4 ноября. Тютюнник ворвался в Коростень, но был тут же выбит оттуда 17 ноября, после чего был полностью разгромлен Котовским и бежал назад в Польшу.

В апреле 1922 г. была объявлена амнистия всем повстанцам, кроме Махно, Петлюры и Тютюнника. В это время отдельные отряды в несколько сотен бойцов (Орла, Коха, Хмары и др.) общей численностью около 2 тысяч еще действовали в Подольской губернии. В других губерниях оставалось по несколько сотен повстанцев. Вспыхивали отдельные восстания против сбора продналога в условиях голода. Но после провозглашения НЭПа повстанчество агонизировало, и к осени было фактически ликвидировано. В сентябре в Польшу ушел один из последних командиров Я. Гольчевский (Орел).

Война за Украину закончилась победой большевиков. Они смогли сосредоточить на территории России и Украины наибольшие людские и военные ресурсы, эффективно их применили в борьбе против своих военно-технических противников. Коммунисты вобрали в свои ряды миллионы активных людей, которые не могли реализовать себя в условиях Российской империи. Тоже самое можно сказать и о других партиях, но большевизм предложил наиболее последовательную и простую стратегию диктатуры бедноты (чем в условиях России становилась «диктатура пролетариата»), которая нашла наиболее массовую поддержку у городских низов. Но в результате притока бедноты культурный уровень членов коммунистической партии был невысок, они привыкли к применению насильственных методов достижения целей, к разрушению. Это способствовало победе коммунистов в гражданской войне, но создавало трудности для дальнейшей созидательной работы по восстановлению хозяйства и созданию основ социалистического общества.

Лозунги коммунистов соответствовали революционным настроениям широких масс. Эти лозунги были по форме близки популярным в народе идеям эсеров, меньшевиков и анархистов, они не противостояли также идее национально-культурного возрождения. Но большевики казались более решительными сторонниками радикальных аграрных и социалистических преобразований, потому что предлагали действовать быстрее, бескомпромиссно разрушать старые помещичьи капиталистические отношения. В действительности методы, применявшиеся большевиками, противоречили провозглашенным целям преодоления угнетения и эксплуатации. В условиях коммунистического режима угнетение сохранилось иногда в более тяжелых формах, чем при царе и при белых. Но широкие массы считали, что это вынужденные меры на время войны, и после победы над белыми и интервентами большевики установят общество всеобщего братства и свободы. Коммунисты, таким образом, выиграли идеологическую войну против белых, умеренных социалистов и националистов. Они смогли заручиться наиболее массовой поддержкой, создать хорошо организованную и многочисленную армию, по частям разбить уступавшие им по численности белые армии, националистов и разрозненные крестьянские движения.

История революции и гражданской войны на Украине – это переплетение и противоборство социальных и национальных процессов и проектов. В 1917 г. лидерам национального движения удалось мобилизовать значительную, в том числе вооруженную поддержку в пользу национального проекта, что позволило создать Украинскую народную республику. Но стремление максимально расширить её территорию сыграло с национальным проектом злую шутку – на юге и востоке нового украинского государства преобладали сторонники советской власти. В 1918 г. популярность радикальных социальных преобразований оказалась значительно выше, чем строительство национального государства, независимого от России. Стабилизировать такое государства могла только внешняя интервенция. Уход интервентов предопределил новый успех советского проекта на Украине, который, однако, большевикам не удалось монополизировать. Упадок УНР сопровождался подъемом повстанческих движений, которые воспринимали советский проект не как торжество военно-коммунистического режима, а как широкое самоуправление и равноправие. Попытка коммунистов пересадить жесткую централизованную модель управления на украинскую почву вызвала отторжение, волну восстаний (в том числе национальных и даже национал-шовинистических) и крах второй УССР в 1919 г. Впрочем, возвращение на Украину «единой и неделимой России» в лице белого движения лишь усилило повстанческую волну. Сопротивление активной части украинских рабочих и крестьян попыткам всероссийских сил унифицировать территорию бывшей Российской империи не только погубило белое движение в этом регионе, но в конечном итоге заставило и большевиков пойти на важные компромиссы как в вопросах экономической политики (НЭП), так и государственного строительства (признание УССР одним из равноправных учредителей СССР). Столкновение внутриукраинских сил и государственных образований, возникших на территории распавшихся на востоке Европы империй, привело к разделу Украины между будущим СССР и Польским государством. В отличие от западной Украины, где стала проводиться политика полонизации, УССР в 20-е гг. стала очагом развития украинской культуры. Коммунистический режим извлек уроки из своего не всегда удачного опыта времен гражданской войны и пошел навстречу национальным требованиям украинцев, стремясь найти баланс национальных и социальных задач.

Глава 3. Советская модернизация на Украине