• В чем Кельхи почти обогнали семью Романовых.
• Где работала библиотекарем Анна Ахматова.
• Какая княжна на время стала кубанской казачкой.
Улица Чайковского, как ни странно, больше связана с литературой, чем с музыкой. Здесь Зощенко вылечился от депрессии и стал «нормальным человеком», Ахматова в последний раз увидела Гумилёва, здесь даже есть свой «Зимний многоквартирный дворец». А герои, жившие здесь в прошлые столетия, вообще знали улицу под другим именем: Сергиевская. Считается, так она называлась в честь собора Святого Сергия Всей Артиллерии, который возвели в 1731 году.
Дело в том, что раньше в этих местах находилась Артиллерийская слобода.
Но известна улица скорее своими аристократическими особняками князей Барятинских, графов Апраксиных, Кельха, Трубецких.
Остановимся у особняка последних, это дом № 29. Здесь в 2012 году жители Петербурга нашли клад, причем один из самых крупных в истории подобных находок города. Да-да, счастливчиками могли быть и вы.
Трубецкие как-то раз выстроили себе дворец на основании двух домов с глубочайшей историей: одним из них владел Ибрагим Ганнибал, известный в широких кругах эфиоп, приемный сын Петра I, давший Александру Пушкину в наследство его чудесные кудри.
Позднее домом владели Нарышкины, и когда они во время революции сбегали из Петербурга, то решили спрятать свои богатства под полом третьего этажа в маленьком тайнике, размером не больше шести квадратных метров. Там были серебряная утварь, награды и шикарные украшения. Причем сохранность столового сервиза оказалась превосходной, такие встречаются редко даже в музеях.
Соседний дом под номером 28 – тоже клад, только архитектурный.
Это – знаменитый своей роскошью особняк Кельхов, они умудрились собрать в свою коллекцию семь яиц Фаберже. Изначально этот дом строили для консула Греции, но спустя 40 лет двухэтажного красавца в стиле барокко приобрела чета Кельх – Варвара и Александр. Варваре Кельх, происходившей из семьи владельцев крупных сибирских золотых приисков, в юности повезло: она унаследовала от своего деда Ивана Базанова его промышленное производство, да еще и вышла замуж за представителя известного древнего дворянского рода, Николая Кельха. Стоп, подумает наверняка читатель, ошибочка. Дом ведь покупали Варвара и Александр, при чем здесь Николай? Дело в том, что первый муж достаточно быстро скончался после свадьбы, и вдова, может, от сильной любви, а может, чтобы не лишаться престижного статуса дворянки – вышла замуж за младшего брата почившего Николая Кельха – Александра. Молодые решили обустроить особняк в стиле неоренессанс: чудесной красоты эркеры, облицовка песчаником. На треугольном фронтоне – фигура наподобие Зевса, что уж говорить о внутреннем дворе, где прячутся фигуры готических горгулий и сцена битвы льва и рыцаря, химера и гномы. Чего только не выдумали мастера-архитекторы Шёне и Чагин. Внутренней отделкой занимался Карл Шмидт, знаменитый своим зданием фирмы Фаберже! И вот в 1903 году постройка была завершена, и это был настоящий шедевр. Шикарная мраморная лестница авторства мастеров бюро «Георгий Лист» с первого же взгляда удивляла головами крылатых львов и драконами. На расписном плафоне при входе гостей встречал свиток с латинской надписью Salve, что означает «Добро пожаловать». Влюбленные были идеальной аристократической семьей – он строил карьеру в Российской армии, дарил ей на Пасху яйца от Фаберже. Кельхи так увлеклись, что их коллекция была второй по величине после императорской. Но, похоже, это была лишь видимость счастья: Варвара жила отдельно, в Москве, где много времени посвящала благотворительности, например, давая средства нуждающимся студентам Московского университета, а потом решила начать новую жизнь в Париже, оставив бывшего мужа вести почти уже убыточный бизнес, приглядывать за тещей и воспитывать детей. Александр же проживал в столице, к 1900 году они расторгли брак.
Особняк пришлось заложить, а потом и вовсе продать.
Многоквартирный «Зимний дворец»
На Чайковского, совсем неподалеку от места с кладом, есть еще одна загадка – многоквартирный «Зимний дворец»! Причем мы говорим не о коммунальных квартирах и советских переделках. Он таким задумывался изначально, но хозяйка, статс-дама Елизавета Бутурлина, так там и не пожила. Да что уж говорить, она даже не планировала.
Дело было так: семейство Бутурлиных было чрезвычайно успешно, муж Дмитрий сделал сногсшибательную карьеру. Только вот одна проблема – злые языки все его успехи приписывали талантам его жены.
«Она была богата, всегда accoutréе, по-моему, совсем нехороша, а так себе: глаза – гляделочки. Говорили, что отец ее накрал во время войн, бывши подольским губернатором. Он, главное, наживался от безмозглых поляков. Они все были более или менее замараны в интрижках».
Бутурлина, видимо, привыкла к сплетням, и решила, несмотря ни на что, построить один из самых ярких домов в столице. Барочный дворец, словно кремовой помадкой, оформленный гипсовыми завитками. Архитектором выбрали Геральда Боссе, профессора Академии художеств и опытного мастера необарокко, задачей которого было построить удобный и очень яркий доходный дом, который венчали герб хозяйки и скульптуры. Увы, эти детали не сохранились. По воспоминаниям, внутри многоквартирный дом был тоже вполне себе дворцом: с огромными люстрами, набивными тканями, витражами и стульями а-ля Людовик XVI. В 1868 году здесь арендовала комнату семья Софьи Ковалевской, прославившейся впоследствии как первая женщина – член-корреспондент Петербургской академии наук, а помимо этого еще и известный математик, и писательница.
Дом был настолько роскошен, что вскоре его решило выкупить себе посольство Австро-Венгрии, поэтому в начале Первой мировой гневная толпа закидала здание камнями и подожгла его, так что дворцу пришлось несладко.
Библиотекарь Ахматова
На улице Чайковского разворачивались и личные драмы. Когда дворец другой семьи, Нарышкиных, стал после революции соседствовать с Агрономическим институтом, туда устроилась работать библиотекарем в 1920‐м Анна Ахматова. Поэтесса тогда находилась в сильной бедности, и это место работы стало первым в ее трудовой книжке. Помимо работы, здесь ей выдали двухкомнатную квартиру «при службе». Помещения были холодные, входить нужно было через другую квартиру, этажом выше, внутри не было печки для обогрева. Для болевшей туберкулезом Ахматовой это было очень опасно, обострение могло случиться в любой момент. Здесь произошла одна из последних встреч Ахматовой и Гумилёва. Скрытая лестница, по которой она провожала его после встречи, была темной и старой, Ахматова тогда сказала: «По такой лестнице только на казнь ходить». Слова эти запомнились поэту на всю жизнь. В августе 1921-го Гумилёва схватили по недоказанному обвинению и расстреляли.
Княжна – кубанская казачка
Один из следующих домов, притягивающий к себе внимание, – особняк Барятинских на Чайковского, 46–48 (он же – Дворец великой княгини Ольги Александровны). Долгое время здесь обитал древний род Барятинских, известных дипломатов в Европе и Азии. Проживавший в особняке тайный советник князь Иван Иванович Барятинский считал, что его род уходит корнями к самому Рюрику. А другой их родственник, Александр, лично был знаком с Лермонтовым, вместе они учились в юнкерской школе. Другой известной личностью стала их прелестная родственница – княжна Мария Мещерская, закрутившая роман с будущим императором Александром III. Александр мечтал жениться на ней, но его семья не поддержала этот брак, из-за чего юноша даже чуть не отказался от престола. Мещерскую, опасаясь скандала, отлучили от двора, выслали за границу и выдали замуж. Александра III женили на датской принцессе, невесте его умершего старшего брата Николая. Но на этом связь особняка и императорской семьи не закончилась.
Когда младшая дочь Александра III, великая княгиня Ольга, вышла замуж за герцога Петра Ольденбургского, она переехала к нему в резиденцию. Интерьеров с тех времен сохранилось немного, только парадные залы и великолепная мраморная лестница. Раньше на входе зажигали фонарь-путти, который наполнял лестницу уютным светом. Гости могли оказаться в рокайльном танцевальном зале, знаменитом своей лепниной в виде морской пены и мраморным камином с резными цветами. Здесь, по моде времени, появилась гостиная в стиле модерн, с его растительными орнаментами, плавными линиями и любовью к керамике. Редкие дубовые панели в стиле модерн и керамическая отделка печей до сих пор радуют глаз гостей. Также сохранился кабинет хозяина, Петра Ольденбургского, с роскошными дубовыми панелями и удивительной работы потолками.
Несмотря на красоту особняка, жизнь пары в нем не ладилась. Принц Ольденбургский прославился в обществе как заядлый игрок и повеса.
Почему Мария Фёдоровна выбрала для дочери столь «экзотического» жениха, до сих пор неизвестно. Может, сильно не хотелось выдавать дочь за заграничных кавалеров и надолго с ней разлучаться.
Позже Ольга написала в мемуарах: «Мы прожили с ним под одной крышей 15 лет, но так и не стали мужем и женой». Брак трещал по швам, Ольга страдала от тяжелой депрессии, но однажды брат Михаил познакомил девушку с офицером Николаем Куликовским. Это была настоящая любовь, так начался их роман. Чувства были серьезные, поэтому Ольга запросила у Ольденбургского развод. Ходил слух, что тот придумал схему поинтереснее: предложил возлюбленному жены стать его личным адьютантом и поселиться в их семейном доме на Сергиевской улице. Так они и зажили втроем. Когда грянула революция, Ольга и Николай решили переждать волнения в Крыму, где родился их первый сын Тихон. Они понимали, что оставаться в усадьбе небезопасно, и прямо перед арестом семьи Романовых убежали к казакам, поселившись в казачьей станице Новоминской на Кубани, где жили как простые крестьяне почти два года. Узнав, что Красная армия скоро займет юг России, Ольга Александровна уже с двумя сыновьями и мужем решает бежать на пароме в Константинополь, а оттуда к матери в Данию. На этом история эмиграции семьи не заканчивается, ведь Советский Союз считал семью Романовых врагами народа и выдвинул Дании ноту протеста за их укрытие. Пришлось перебираться в дальние края, за океан, куда не дотягивались руки Советов. Ольга Александровна поселилась в небольшой деревушке Куксвилль в Канаде, дожила до 1960 года и оставила интереснейшие мемуары…Ольга зарабатывала на жизнь своим творчеством: она была ученицей Маковского и Виноградова – писала картины, получала заказы от коллекционеров со всех уголков мира и оставалась при этом последней великой княжной дома Романовых.