• Почему Апраксин рынок называли кладбищем моды.
• Где в Гостином дворе нашли настоящий клад.
• Когда у Юсуповых в саду можно было купить арбузы и смородину.
За Садовой прижилось прозвище Улица рынков. Здесь и знаменитая Апрашка, где до сих пор витает дух лихих 90-х и криминального Петербурга, а также в тайных закоулках прячутся лучшие китайские забегаловки с невероятным колоритом и отсутствием перевода на русский язык меню блюд.
Садовая – это и Сенной рынок, и Покровский, Гостиный двор, Морской рынок и мучные торговые ряды. Сейчас на месте последних расположился Мучной переулок.
Чем раньше здесь торговали и были ли эти рынки безопасными для посещения?
Разберемся в этой главе, но сначала – анекдот.
Когда 1923 году Садовую переименовали в улицу «3‐го Июля», в честь даты демонстрации большевиков во главе с Лениным – новое название стало героем шуточек. Например, такой: старушка спрашивает у милиционера, как пройти в «Пассаж». «Пойдете с 3-го Июля до 25-го Октября…» – «Милый, это мне три месяца топать?!»
Мы вслед за старушкой тоже пробежимся по лавкам, посмотрим, на что клевал честной народ и чем торговцы его завлекали.
Начнем с Апраксиного рынка, который в народе называли кладбищем моды.
Поговаривали, что любую украденную вещь можно найти на Апрашке за полцены. Туда съезжались за покупками те, кто не мог посещать именитых портных, а хотел выглядеть как аристократ (спойлер – у них не получалось). Название Апраксин двор это место получило по фамилии графов Апраксиных, чей род, по семейной легенде, уходил корнями к одному из золотоордынских ханов по имени Андрей. Он служил у рязанского князя Олега и получил прозвище Апракса, что в переводе с татарского означает «белый» – так произошла эта фамилия. Уже много лет спустя одному из Апраксиных здесь пожаловали около девяти гектаров земли, и он организовал торговые ряды.
К XIX веку хаотичный рынок разросся донельзя, здесь кипела торговля одновременно и мехами, и мясом, и овощами, и серебром. Рынок остался в истории благодаря Гоголю, герой повести которого, художник Чартков, за двугривенный купит портрет некоего старика, после чего жизнь его круто изменится. Как бы весело ни звучала рыночная эта суматоха для нас сегодня, увы, местные фэшен-шедевры расползались после первой носки, местные книги вместо страниц были набиты бумагой, картины «известных живописцев» рисовали, вероятнее всего, художественные гении-маляры из окружающих рынок ночлежек.
Рядом с модными рядами мясники забивали птицу, ее ощипывали прямо на месте для эффекта «свежести», а кровь сливали в чаны, расположенные в подвалах. Самыми популярными были курица и рябчики, причем последних жевали не только буржуи, но и обычные петербуржцы. Это, вопреки высказыванию Маяковского, было популярное рождественское блюдо. Покупателей на Апрашке обвешивали, продавали им несвежий товар. Порой придумывая очень креативные выходки. На дно ящиков, к примеру, продавцы могли подложить гнилые фрукты или овощи, а если их продавали в бумажной упаковке – ее знатно промасливали для увеличения веса. Конечно, такое положение дел попахивало криминалом, и рынок, и улица Садовая приобрели дурную славу. Считалось, что порядочному человеку сюда лучше не заглядывать, примерно как на Хитровку в Москве. Помимо торговцев, здесь обитали воришки и «промышленные люди». Это не заводские рабочие, а те, кто промышлял чем попало: от сдачи битого стекла до воровства. Причем крали не только у покупателей, но и прямо с прилавков. Бедолагам-продавцам приходилось придумывать уловки, как не дать примеряющим одежку клиентам внезапно убежать с товаром. Через рукава или штанины протягивали веревочку, конец которой шел к колокольчику или ноге продавца.
Рынок оброс массой забавных историй и курьезов. Одна из них – про чудодейственный фонтан, который внезапно забил прямо посреди Сенной. По привкусу вода напоминала минеральную, газеты растиражировали эту громкую новость, и вот к источнику стали съезжаться лечить разные заболевания. Даже знатные дамы просили своих извозчиков сюда заскочить набрать чудотворной водицы домой. Как позже оказалось, вода эта – старое русло Фонтанки или ее приток, который торговцы закидали досками и отходами, она перебродила, по старому руслу вытекла в канализацию на Сенной и забила фонтаном. Гомеопатия из этой воды вышла, конечно, так себе. Помимо волшебных фонтанов, приходившим в эти края, предлагалось отведать и другие снадобья, градусом покрепче.
А после кутежа посетителей многочисленных кабаков в подворотнях обирали как липку: Апраксин переулок считался самым «пьяным» местом в городе в XIX веке. Здесь случались драки, потасовки, о которых пестрили заголовки газет. Однажды повар-турок и итальянец-скульптор поскандалили на почве итало-турецкой войны и один откусил другому ухо. «Петербургская газета» в 1911 году провела исследование на самый алкогольный переулок города.
«За первенство этого рода спорят три переулка: Лештуков, Щербаков и Апраксин. Переулки эти небольшие, узенькие, но здесь и шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на какой-либо кабак, трактир, портерную или ренсковый погреб, т. е. заведения, в коих торгуют так или иначе крепкими напитками, в одних «распивочно», в других «навынос», в третьих “распивочно и навынос”»…
Всех перещеголял Апраксин переулок, в котором насчитывается около 20 кабаков. А так как в этом переулке 15 домов, то на каждый дом в среднем приходится по 1 и 1/3 кабака! Не оставили этот рынок петербургские пожары, и в 1862 году он полностью выгорел, пламя еще и перекинулось на Министерсво финансов, где уничтожило массу важных документов. Это был не последний такой пожар, местные торговцы пускали слухи о тайных поджигателях, что еще больше разогревало пламенеющий интерес к рынку и нервы посетителей и купцов.
В отличие от Апраксиного рынка Гостиный двор считался более престижным местом, это было самое крупное торговое помещение всей Российской империи, и, как поговаривали, ему «обширностью в Европе нет подобного».
Строили новый Гостиный двор вместо старого деревянного более 20 лет по приказу самой императрицы Елизаветы Петровны, вдобавок, под руководством шикарного француза с длинным именем (которое, кажется, могло бы войти в Книгу рекордов Гиннеса) Жан-Батист-Мишеля Валлен-Деламота, чей проект по масштабности казался дворцовым. Казус вышел с тем, за чей счет возводить дорогущие торговые ряды: сначала императрица хотела взять деньги из казны, но потом, посчитав расходы, решили заставить раскошелиться самих купцов. Те совсем не хотели сносить деревянные лавки, и так приносившие им доход, и деньги не давали. Слово Елизаветы Петровны было непоколебимо, а саботажников арестовывали до тех пор, пока те не согласились опустошить карманы. Другой проблемой для торговцев были пожары, из-за которых долгое время было запрещено использовать печи для отопления и свечи для освещения. Купцам приходилось работать только при дневном свете и утепляться как следует. Так продолжалось почти сто лет, пока в 1840-х сюда не провели газовое освещение. Местные дельцы славились своими манерами, которые в народе прозвали гостинодворской галантерейностью. До наших дней дошло немало реальных и вымышленных историй про Гостинку, которые рассказывали в Петербурге более ста лет назад. В их числе такая: один из великих князей влюбился в купеческую дочку и даже собирался сделать ей предложение. Нужно было только получить разрешение императора. Но Александр III заявил: «Я состою в родстве со многими дворами Европы. Но с Гостиным двором не состоял в родстве и не буду».
У Гостиного двора были четыре ряда, «линии», на каждой из которых можно было найти определенный товар: ткани, галантерею, парфюмерию и книги – на Суконной; за украшениями и, как мы сегодня говорим, «тяжелым люксом», шли на Зеркальную линию. На Перинной торговали одеждой, а на Ломоносовской линии – предметами дамского туалета. У лавок к клиентам часто приставали зазывалы, которые использовали любой предлог, чтобы привлечь внимание к своему товару. Знатный урок торговцам здесь приподал Крылов. Его затащили в лавку, где баснописец выслушал рассказы о качестве мехов, дав возможность продавцу вытащить весь ассортимент, который был в наличии, попутно задавая вопросы («А есть ли еще лучше?»), чтобы показали как можно больше. Когда свободного места для размещения товара уже не осталось – Крылов направился к выходу.
«Ну, благодарствуйте, – попрощался он наконец. – У вас много прекрасных мехов, да дороговато!» – «Как, сударь, да разве вам ничего не угодно купить?» – «Нет, друзья, мне ничего не надобно. Я прохаживаюсь здесь для здоровья, а вы насильно затащили меня в вашу лавку!» Таким же образом он поступил и в следующей лавке, куда торговцы также заманили его чуть ли не силком. Зато дальше уже купцы и сидельцы, узнав о проказах дедушки Крылова, лишь улыбались и перешептывались между собой, свободно пропуская его и учтиво кланяясь.
Он все-таки стал постоянным клиентом Гостиного двора, но интересовался в основном книгами.
Детективные истории в этих местах тоже случались, например, в 1960-е при строительстве метро здесь нашли настоящий клад! В стене Гостиного двора были обнаружены восемь слитков чистого золота, каждый весом порядка 16 кг. В помещении, где нашли ценный клад, до революции находилась ювелирная мастерская знатного купца Ивана Морозова. Он был поставщиком золотых и серебряных изделий для императорского двора и, видимо, надеясь вскоре вернуться после революции и продолжить бизнес, припрятал сырье для новых ювелирных изделий.
Мы с вами всё про рынки да про криминал, а при чем здесь тогда название улицы – Садовая? Где же сады…
В кишащем повозками и вечно загруженном Петербурге кое-где все-таки была и тихая размеренная жизнь. С садами, особняками, огородами. Это было на Садовой, но не всей, а только ее маленькой части между Невским проспектом и Апраксиным переулком. На этом участке разместились усадьбы Воронцовых и Юсуповых. Особняки располагались на берегу реки, а со стороны улицы устраивались сады и огороды. А в самом начале улицы – чудесные зеленые зоны Летнего сада и Марсового поля. Этим и объясняется название – Садовая.