• Зачем бежали летом из города на дачи.
• Как Шерлок Холмс связан с дачами на Каменном острове.
Каменный остров с его старинными дачами, зелеными улочками, щипцовыми крышами – как будто вовсе и не в городе находится, а где-то в альпийской деревушке. Это место давно ассоциируется у местных с загородным отдыхом, летними развлечениями благородной публики. «Гости съезжались на дачу», – писал Пушкин в наброске к неоконченной повести. Вскоре дачный бум захватил умы и сердца петербуржцев всех сословий. Уехать на каникулы из Петербурга тогда, как и сейчас, было делом обязательным. В городе – шум, вечные стройки, пыль, аллергия, жара. Нет, гораздо приятнее, считали петербуржцы, проводить летнюю жизнь вне города, ходить на концерты, танцы.
Самые престижные дачи были здесь, на Каменном острове; немцы предпочитали Крестовский; дешевые дачи можно было найти у Новой и Старой Деревни. Были те, кто уезжал подальше, в основном это модные адвокаты, врачи и художественная интеллигенция. Они предпочитали ближнюю Финляндию: кажется, будто отдыхаешь в Европе, можно было по работе возвращаться в город, и такая дачная жизнь, в отличие от строительства своего жилья, не требовала катастрофических трат. Но, увы, для большинства петербуржцев и такой вариант был неподъемным. Для мелких чиновников или конторщиков, учителей был один выход – «интеллигентный пролетариат» снимал крестьянские избы с запахами навоза, сквозняками и пылью или сарайчики, строили которые только для сдачи в летний сезон около железнодорожных станций. На работу «дачные мужья» ездили в переполненных поездах, в духоте, потея.
«Выходишь из присутствия разбитый, измочаленный; тут бы обедать идти и спать завалиться, ан нет, помни, что ты дачник, то есть раб, дрянь, мочалка, сосулька, и изволь, как курицын сын, сейчас же бежать исполнять поручения. На наших дачах установился милый обычай: если дачник едет в город, то, не говоря уж о его супруге, всякая дачная мразь имеет власть и право навязать ему тьму поручений».
Но этим страдания не ограничивались: когда навьюченный «дачный муж» наконец вываливался из вагона и мечтал поскорее выпить, закусить и прилечь, выяснялось, что домочадцы намерены полным составом идти на танцы или в любительский театр. А ведь донимают еще и комары – «казнь египетская, инквизиция»! А утром снова на работу…
Но жить в городе летом тоже никто не хотел, и были на то причины.
Воздух был так задымлен, что, как писал Князев, один летчик, покруживший над городом, рассказывал: «Петрограда вы не видите. Там, где он должен быть, большое темно-серое, почти черное пятно». Шум и давка на улицах делались невыносимыми. По набережным было не пройти из-за причалов со снующими туда-сюда грузчиками.
Здесь, на Каменном острове, была своя, другая жизнь, далекая от суеты. Остров оброс своими легендами и волшебной романтикой. На старинных шведских и финских картах он обозначался под именем Кивисаари, что в переводе с финского и означает «Каменный». Существует предание, что около острова находился огромный валун, который был виден издалека в невских водах. Эта легенда вполне может быть правдой, в этом районе и на всей территории около Большой Невки оставалось множество камней, результат хода древнего ледника. В народе остров получил еще одно неофициальное название: «Каменный нос». Возможно, из-за восточного мыса, который напоминает нос по своей форме.
Впервые эти земли обжил в 1713 году канцлер при дворе Петра I – его звали Гавриил Головкин, и он себе выстроил на острове особняк. По легенде, помимо острова, царь пожаловал вельможе дуб, который высадил у его особняка собственными руками. Дуб простоял до наших дней, но постепенно превратился в гнилой пень, поэтому в дни 300-летия Петербурга вместо него высадили новый, как считается, с хорошей родословной. Преемник выращен из дуба из Екатерининского парка Царского Села, дошедшего с петровских времен.
Одна из важных построек острова – Каменноостровский дворец. Его скорее всего заказала у архитектора Фельдена для наследника Павла Петровича сама императрица Екатерина II. Но отношения между ними были напряженные, и Павел жить там не захотел, зато резиденция понравилась любимому внуку, будущему императору Александру I. Он любил прогуливаться в дворцовой оранжерее. По легенде, императора поразила красота лимонного дерева, на котором вот-вот должен был созреть плод. «Александр тут же поручил установить у дерева караульный пост, чтобы, когда лимон окончательно созреет, ему тут же доложили об этом. Бедные солдаты, борясь с неодолимым сном, днем и ночью вглядывались в лимон, боясь прозевать ответственнейший момент. Но однажды молоденький караульный солдат все-таки задремал и очнулся, услышав, как что-то упало на землю. Это был созревший лимон. Очумев одновременно и от страха, и от радости, караульный схватил лимон и бросился в покои императора с криком: «Созрел! Созрел!» – «Что, голубчик, с тобой? Пожар, что ли?» – остановил его царь, успевший уже забыть о своем распоряжении. «Лимон созрел, ваше величество!» Император все вспомнил, рассказывает легенда, поблагодарил солдата и присвоил ему чин «лимонного лейтенанта».
В XIX веке наступили лучшие времена в жизни острова – здесь проходили шикарнейшие вечеринки, построили Летний театр, в котором выступали артисты лучших трупп города. Сюда любил наведываться Николай I со своей свитой. Среди обитателей суперэлитного дачного поселка были важные бизнесмены – от купца Елисеева до ученого Бехтерева, основателя Харбина, инженера Свиягина. В этот момент строятся сказочные дачи – романтичные, нарядные, пряничные. Каждый архитектор показывает здесь свои стилевые пристрастия.
Один из ярчайших образцов дачной архитектуры – творение в стиле модерн архитектора Мельцера, дом на Полевой аллее, известный как «Дом-сказка». Архитектор его строил для самого себя, поэтому мог пуститься во все тяжкие и экспериментировать сколько душе угодно. Он вдохновлялся фольклором и народными мотивами. Броская деталь – языческий символ солнца над входом, ему вторят деревянный сруб и высокая черепичная крыша – получилась настоящая сказочная избушка. На углу – «светелка», а напротив загадочная гладь пруда. Мельцер экспериментировал с разными материалами, сочетая разнообразные породы камня и бревенчатую поверхность.
Следующий дом, о котором точно стоит рассказать, – дача с круглой башенкой, владела которой супружеская пара Гаусвальд, а хозяин был известным петербургским булочником. Вкусные завтраки в этом доме, видимо, были гарантированы. Такое же «вкусное» архитектурное решение со смелыми линиями и формами стиля модерн пара выбирает и для своего особняка. Напоминает он и английские коттеджи, и многие читатели наверняка вспомнят облик этой дачи по фильму «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона». Здесь у прекрасной Ирэн Адлер должен был выкрасть фотографию Шерлок Холмс. Также дом снимался в фильмах «Дон Сезар де Базан» и «Летучая мышь». В цокольном этаже особняка «визитная карточка» домов на Каменном острове – бутовая плита (такой камень получают из известняков и песчаников).
Среди особняков Каменного острова выделяется еще один – дом Фолленвейдера, известного портного. В народе за форму его крыши особняк прозвали «Сахарная голова». Сегодня мы не понимаем такой отсылки, потому что не покупаем, как делали это до революции, кусковой сахар конической формы. А в те времена он был почти в каждом доме. Сказочный замок построил архитектор, с творчеством которого мы уже знакомы по его личному особняку, – Мельцер.
В 1918 году, когда особняки на Каменном острове национализировали, в них поселились беспризорники из Детской колонии имени Луначарского. Несмотря на недолговременность этого заведения, в народе остров стали называть Детским.
«…Высота окна в столовой была в два этажа, внутренняя рама которого отделана разноцветными стеклышками, изображавшими цветы с зелеными листочками в свинцовой тонкой окантовке. Конечно, эти красивые стекла не давали покоя детским рукам. Они выковыривались из свинцовой окантовки. Свинец шел на грузила к удочкам, а красивые круглые, разного цвета толстые стеклышки находили применение в какой-нибудь игре или на что-то обменивались…»
Но уже в 1920 году остров решили приспособить под дома отдыха для рабочих, военные санатории – эта местность стала снова престижной, и так началась новая веха в истории Каменного острова.
Крестовский остров
Какие отзывы в прессе получил первый в Петербурге чемпионат по женской борьбе.
В честь кого назвали улицы на Крестовском острове.
Как дворовый пёсик смог сорвать постановку «Ромео и Джульетты».
В Петербурге множество островов, по неофициальной версии, их 101, но среди всех лишь три зовутся с большой буквы – Островами: Крестовский, Каменный и Елагин. «Одновременно и город, и сельская местность», наличие «храмоподобных зданий» и близость к центру Петербурга «заставляет вас думать, что, находясь на островах, вы не покинули города», – писал французский путешественник маркиз де Кюстин, он приезжал на Острова еще в 1830‐х годах, но, кажется, словно ничего с тех пор не поменялось.
На острова приезжали как в «пригород в городе», пили шампанское, пускали фейерверки, слушали музыку, а их красоту описывал поэт Саша Черный. Конечно, мода эта возникла с появлением доступного транспорта, когда в городе шумном, перенаселенном оставаться не хотелось. А здесь – водная гладь и ощущение простора.
Немцы, татары и Христофор
Крестовский – самый крупный из островов, сначала он принадлежал другу и ближайшему сподвижнику Петра I Александру Меншикову. Название его идет еще от финского Ristisaari, и считается, что на острове издалека виднелась небольшая часовня с крестом, давшая ему имя. Хотя версий происхождения – уйма: и по крестообразному озеру, и по кладбищу, и по навигационным знакам, при помощи которых ориентировались между островами. В любом случае приметили лакомый кусочек природы сразу: Пётр подарил его своей любимой младшей сестре, Наталье Алексеевне. Затем, интересное совпадение, владельцем Крестовского стал фаворит Анны Иоанновны, граф Бурхард Христофор Миних, и тот решил: пусть будет остров Христофорским. До его появления остров был местом, далеким от цивилизации, поэтому здесь собирались те, кто не хотел оставаться на виду. Например, петербургские немцы устраивали очень неординарный ритуал во время праздника Ивана Купалы. Ночью они забирались на холм и парами сбегали с него, смеясь, визжа и крича. Традиция исключительно немецкая, и она дала имя холму – Кулерберг, а потом и сама стала называться Кулербергскими гуляньями.
Свой ритуал устраивали на Крестовском и татары: здесь они забивали лошадей, поскольку употребляли конское мясо. Делалось это не на глазах у всех, а на небольшом островке, образованном протоками. Народ назвал этот островок Татарским, но позже протоки засыпали.
Теннисные корты, богемные вечеринки и супрематизм
«Дичь и болота» позднее стали преобразовывать: строить трактиры и прочие веселые здания для праздного выходного дня. При Белосельских-Белозерских эти места обрели аристократический лоск. Они подошли к делу предприимчиво, разделив остров на зоны: в одной проходила охота, в другой располагались рестораны и проходили представления, в третьей были дачные участки и усадьба Белосельских-Белозерских. Почему бы не снять квартиру на выходные за городом, звучит очень современно! Дачников стало пруд-пруди, а князья неплохо заработали. Не только сдавая дачи в аренду, но еще и организовывая перевозки на остров, продажу сена, получая доход за зимовку лодок на берегах. На дачах часто варили варенье, заводили кур – старались почувствовать вкус сельской жизни, но недалеко от города. Частым развлечением был домашний театр, который устраивали без особых изысков: на полянке среди деревьев разыгрывались драмы. Мать Александра Блока вспоминала, как однажды во время пылкого объяснения Ромео и Джульетты на сцену вышел мохнатый дворовый пёсик. Романтика момента вмиг растаяла – а обескураженный Ромео удалился с «оскорбленным лицом». Спектакль пришлось на этом закончить.
«Наших бедных дачников совсем заели актеры-любители! Эти несчастные маньяки не пощадили бы, кажется, и девственных лесов, если бы проезд туда и обратно стоил не дороже 30 копеек. Всюду следуют за человеком с настойчивостью крыс и тараканов».
Туристы на Крестовском не только по трактирам ходили, модники играли в теннис или крокет в роскошном клубе, посещали тренировки в обществе гребцов и устраивали регаты в яхт-клубе или голубиные стрельбища. Для любителей отдыха поспокойней были опции пикников с самоваром (его приносила прислуга), лекций и концертов звезд эстрады. Дачная жизнь, хоть многие в письмах ее описывали как «тоска и скука», была разнообразной, занятий было хоть отбавляй, а в город возвращаться никто вовсе не хотел! Можно было искупаться, покататься на лодке, ходить в гости и варить варенье на террасе, причем ягоды продавали разносчики, принося их прямо к порогу, в лес за ними горожане уже не ходили, а пользовались услугами доставки. «Крестовский остров есть теперь наше самое модное гулянье, особливо по воскресеньям», – пишет издатель журнала «Отечественные записки» Павел Свиньин. В 1903 году здесь прошло важное в истории женской эмансипации событие: первый чемпионат по женской борьбе. Мероприятие длилось целый месяц и вызвало у петербургских обывателей немало пересудов. Участниц называли не иначе как «борчихами», относились к ним с ехидством и снисхождением, хотя среди девушек были весьма известные спортсменки из России, Германии и Швеции. Простой люд, не имевший дач, съезжался на остров участвовать в массовых развлечениях, устраивать пикники, слушать граммофон, кататься с огромных деревянных гор и купаться.
Семья Белосельских-Белозерских решила закрепиться на острове не только физически, но еще и переименовав улицы в свои имена: Эсперов переулок, Константиновский проспект, Ольгина улица.
После революции остров решили сделать центром спорта, здесь с 1920-х базировались такие гиганты, как «Динамо», «Нева», «Знамя». Остров стал и местом, где рождалось искусство. С 1930 года после уплотнения здесь поселился ученик Малевича, авангардист Владимир Стерлигов. Его пленэры и занятия в мастерской были продолжением идей Малевича о духовном поиске через искусство. Именно во время проживания на Крестовском острове художник открыл новый прибавочный элемент в живописи, который назвал «прямо-кривой».