• Почему Исаакиевский собор строили 40 лет.
• Зачем в Мариинском дворце построили витиеватый чугунный пандус.
• Как связаны «Астория» и «Титаник».
Вот мы и добрались до Исаакиевской площади – любимого места для ночных прогулок. Но раньше здесь было не так безопасно и не так эстетично. Да и имена площадь меняла многократно: то Исаакиевская, в честь собора, то Мариинская – в честь дворца. До постройки собора площадь звали просто Торговой, а на месте красивых зданий были потрепанные жизнью соляные лавки и конторы. Там, где сейчас находится Синий мост, самый широкий в Петербурге, – раньше был деревянный подъемный. У него устроили «рабьий рынок», где нанимали и покупали работников для хозяйства.
Нынешний Исаакиевский собор – четвертый по счету, причем первые два находились в других местах. Первая церковь была возведена в день рождения Петра Великого архитектором Харманом ван Болесом на основе здания чертежного амбара, и ходили туда рабочие Адмиралтейских верфей. Пётр I, родившийся в день памяти святого Исаакия, решил дать церкви имя своего покровителя. Согласно христианским легендам, Исаакий жил в IV веке и защищал христиан от императора-еретика Валента. За это святой был подвергнут наказанию. Освободил Исаакия другой император – Феодосий. Эти сцены можно увидеть на горельефах собора, расположенных на его фронтонах. Эту же церковь Пётр I выбрал для значимого события в своей жизни – в 1712 году здесь он обвенчался с Екатериной I. Позднее уже ветхую деревянную церковь перестроили в камне. Та постройка была сильно схожа с Петропавловским собором – форма та же, архитектура та же, даже шпиль украшал флюгер с позолоченным ангелом, держащим в руках крест. Спустя полвека была построена третья версия, которую покромсал на кусочки Павел I, забрав материалы для своего дворца. Ну и, наконец, нынешняя, четвертая. На ней мы остановимся подробнее. Возводили собор целых 40 лет, успели смениться три императора, эту вечную стройку видел еще Пушкин! Получилось так, что император Александр I из всех проектов, а участвовали в конкурсе мэтры архитектуры Джакомо Кваренги, Василий Стасов, Чарльз Камерон, выбрал созданный Огюстом Монферраном, молодым и неизвестным в России французским архитектором, да еще и с образованием художника. Считается, что Монферран прекрасно нарисовал проект, но вот с инженерной стороны был не так подкован. Поэтому, когда собор начали строить, комиссия раскритиковала прочность фундамента и возможность использовать фрагменты старого здания – проект был на время заморожен, Монферран признал свои ошибки. Только спустя пять лет фундамент был готов, в глубокие траншеи из-за болотистой почвы вбили более 12 тысяч просмоленных свай, – наконец можно было приступать к созданию шедевральной архитектуры.
Горожане гадали: как архитектор решил сложную задачу установки 48 монолитных гранитных колонн, не разрушив основу здания? Представьте изумление публики, когда колонны стали ставить вокруг будущей постройки еще до строительства стен. И только спустя два с половиной года последняя колонна была поднята, и тогда начали строить стены. Сверкающий купол Исаакия создан не из камня, а из металла, что существенно облегчило вес конструкции. На золочение этого огромного купола, как считается, вдохновленного лондонским собором Святого Павла Кристофера Рена, ушло более 100 килограммов золота. Причем позолота эта держалась без обновления около полутора веков. Возможно, секрет стойкости в том, что золотили купол огневым методом: сплав из золота и ртути наносился на медные листы, затем их нагревали и выпаривали ртуть. В этой технике был огромный минус – ртуть выделяла ядовитые пары, которые отравляли рабочих, – от этой опасной работы на золочении купола погибли около 60 человек.
Внутри над отделкой собора позвали работать лучших художников того времени, среди них были Брюллов и Бруни. Сначала хотели украсить потолки фресками, но из-за влажности и петербургского климата краски отсыревали. Решили, что надежнее переложить живопись в мозаике.
В отделке стен словно ковром пестрят ценные породы камней – лазурит, малахит, гранит. Окружающие собор скульптуры – творения Ивана Витали. Помимо 12 статуй апостолов и 24 ангела на углах собора скульптор создал бронзовые двери с изображением святых, которые напоминают еще один шедевр мировой архитектуры – Золотые врата флорентийского баптистерия.
Масштабная стройка, в которой было задействовано около 400 тысяч человек и которая стала одной из самых дорогостоящих в свое время не только в России, но и во всей Европе, наконец-то была завершена. Казна опустела на 23 миллиона рублей, но результат был шедевральный!
Храм открывает двери
На освящение собора собрались посмотреть тысячи зевак, на нем присутствовал Александр II, а заняла эта церемония около семи часов. Чтобы пополнить опустевшую казну, решили продавать входные билеты и оборудовать зрительские места, они стоили немалых денег: от 25 до 100 рублей (средняя зарплата рабочего в те годы была как раз около 25 рублей в месяц). Те, кому повезло иметь квартиру с видом на Исаакиевский собор, – придумали воспользоваться моментом и сдать ее повыгоднее, чтобы оттуда зрители наблюдали за мероприятием. Несмотря на невероятные масштабы и красоту, многие не смогли по достоинству оценить Исаакий. Первое время из-за своей формы храм носил прозвище «Чернильница». По городу ходили слухи, что архитектору Монферрану предсказали, что его жизнь закончится, как только он достроит храм, поэтому он специально затягивал работы. Совпадение или нет, архитектор, завершив свою миссию, умер через месяц после освящения Исаакия. Монферран завещал похоронить его в храме, но, возможно, из-за его веры (он был католиком), этого не сделали. В советское время в здании собора открыли антирелигиозный музей, его задачей было доказать, что наука может объяснить чудеса. Одним интересным экспонатом стал подвешенный к куполу собора на 93-метровую нить маятник Фуко, который демонстрировал факт вращения Земли вокруг своей оси.
Огнестойкий подарок княжне-невесте
Как полагалось в семье Романовых, князьям на свадьбу дарили дворцы в Петербурге, а вот дочери императора обычно выходили замуж за иностранцев и по династическим традициям переезжали к ним. Но старшая дочь Николая I, которая, по воспоминаниям современников была копией отца, такая же властная и волевая, пошла наперекор устоям и заявила отцу: «Или никогда не выйду замуж, или вместе с мужем буду жить в Петербурге». Как же сложно было найти Марии Николаевне иностранного жениха, который бы согласился приехать в Россию, принять подданство и остаться жить в Санкт-Петербурге. Желающего нашла сама Мария Николаевна, его семейство с давних времен притягивали русские просторы – это был внук Жозефины Богарне, супруги Наполеона, герцог Максимилиан Лейхтенбергский.
У них с Марией взаимная симпатия возникла сразу, когда они познакомились во время путешествия императорской семьи по Баварии. Проблема была в том, что по традиции Романовы выдавали дочерей замуж только за представителей другого правящего дома, но Мария опять проявила настойчивость и вышла замуж по любви. В 1838 году состоялась помолвка, а потом и свадьба. В качестве свадебного подарка молодая невеста получила дворец, место для него выбрал отец, Николай I, – напротив Исаакия.
Архитектор, Андрей Штакеншнейдер, выполнил работу безупречно, поэтому позже ему заказывали и другие дворцы для императорской семьи. Постройка сразу стала привлекать внимание – мало что это единственный из более чем 400 дворцов города, названный женским именем, он еще и такой огромный, что по длине фасада уступает лишь Эрмитажу. Фасад впервые в Петербурге облицевали натуральным камнем в виде рустовки, она была популярна во времена итальянского Возрождения. Для российской архитектуры это был первый подобный опыт.
Посмотреть, что же построили для княжны, хотели многие – поэтому во дворце «дни открытых дверей» устраивали на несколько дней. Это для тех времен была настоящая сенсация! Столичный еженедельник «Иллюстрация» писал: «Толпы посетителей теснились в покоях». «Санкт-Петербургские ведомости» сообщали: «Наружность этого дворца величественна… Нет пестроты в украшениях, нет тяжелых кариатид, все стройно, просто и красиво».
Штакеншнейдер придал дворцу вид итальянского палаццо, внутри были новинки техники: и водопровод, и придомовая канализация, и вентиляция, стены из песчаника сохраняли больше тепла. Наученный разорительными пожарами, архитектор решил сделать перекрытия дворца металлическими. На проверку их приехал Карл Росси, который впервые применил такую технологию в гражданских сооружениях.
Внутри дворца, во всю его высоту растянулся прочный витиеватый пандус из чугуна – он проходит прямо между покоями Марии Николаевны и герцога Максимилиана.
По одной из версий, это была имитация горной тропинки с диковинными растениями, ведь сверху утроено световое окно для большего количества солнечного света, а по другой – пандус создали для инвалидной коляски, на которой перемещалась Мария Николаевна из-за болезни ног, хотя у этой версии есть спорный момент, во время строительства дворца княжне было 25, до недугов старости было еще далеко. История любви княжны и Максимилиана Лейхтенбергского закончилась не так романтично, как хотелось бы, их брак распадался на глазах. Сложный волевой характер жены угнетал Максимилиана, и он стал отдаляться от семьи, проводя все время за любимыми делами. Изучал минералогию, горное дело, стал президентом Академии художеств. Благодаря увлечению Лейхтенбергского создали гальванопластический цех, где смогли изготовить облегченные и полые внутри скульптуры для Исаакиевского собора. Максимилиан, которого очень полюбили при императорском дворе, заболел чахоткой и был вынужден много времени проводить на лечении за границей. Мария Николаевна ехать никуда не собиралась, сверкала красотой на великосветских балах, стала членом Патриотического общества и устраивала его собрания в Зимнем дворце. По городу ходили слухи о романе Марии и графа Григория Строганова, и после кончины герцога дочь императора вступила с графом в тайный брак, который ее семья не приняла. Хотя историки считают, что Александр II знал о новом супруге сестры и после смерти отца узаконил его. Молодожены старались находиться подальше от пытливых столичных взглядов и жили в Европе. Григорию Строганову супруга тоже оказалась не по зубам, и со временем они развелись.
Княгиня поселилась во Флоренции в имении Кватро и всерьез увлеклась собиранием произведений искусства.
После смерти княгини ее дети не смогли содержать столь огромный дворец, и его выкупило государство, поместив там службы Государственного совета, Государственной канцелярии и Комитета министров.