, – отмечает парижский врач скорой помощи; «Нет времени на отдых, даже если я отдыхаю в безопасных условиях… настоящего отдыха нет»2037, – добавляет врач-интерн из Безансона. Сон становится прерывистым, человек не может отключиться от проблем: «В ночь на среду, 18 марта, я не мог уснуть»2038.
Это существование, полное принуждений, невероятное противостояние перед лицом действительности, брешь в идентичности и ее целостности, а не просто тяжесть от невзгод. Здесь принципиальны человеческая и социальная составляющие проблемы, поэтому, даже если кризис отступит и несмотря на обещания нового руководства больницы, врачи и медсестры не скрывают скепсиса: 18 июня 2020 года в газете Le Monde появляется статья под заголовком «„Усталый и отчаявшийся“ медицинский персонал»2039.
Труды и дни
В условиях пандемии по-прежнему на передний план выдвигаются профессии, необходимые для функционирования общества: «несмотря на кризис, работают десять миллионов полицейских, кассиров, сборщиков мусора, работников предприятий общественного питания»2040, а также тех, кто занят на транспорте, в энергетике, в сфере помощи на дому, в коммуникациях и так далее. Конечно, наш беглый обзор можно было бы ограничить простой зависимостью, связать увеличение утомления только с затратами физических сил: возрастают потребности, возникают неотложные ситуации, нагрузки становятся продолжительнее. Длительность рабочей смены увеличивается в официальном порядке. Постановление от марта 2020 года изменяет «максимальное рабочее время во время кризиса» в секторах, которые считаются «перегретыми»2041 (телекоммуникации, агропродовольственный сектор, энергетика, транспорт): двенадцать часов в день, шестьдесят часов в неделю2042. Эти весьма значимые цифры раскрывают озабоченность властей – как политических, так и экономических, но со всей очевидностью вызывают протест со стороны профсоюзов. Противоречие между требованиями производства и требованиями социальной защиты непреодолимо: «Существует опасность того, что к риску заболеть добавляется риск усталости из‐за увеличения продолжительности рабочего дня и сокращения времени отдыха»2043.
Однако помимо этих перегрузок усталость снова усложняется, встречается все чаще и испытывается по-разному. Во-первых, существуют последствия страха, его физическое проявление, вплоть до просьбы о сокращении рабочего времени, которое считается «чрезмерным»: «Все эти меры, объявленные или подтвержденные в понедельник, не защищают их от чувства, все чаще разделяемого теми, кто вынужден работать во время эпидемии, – чувства страха… У нас животы сводит от ужаса, а мы должны оказывать услуги»2044. Или вот признание «сотрудника клининговой компании»: «Когда я прихожу на работу, у меня болит живот от страха»2045. Затем наступают последствия межличностной напряженности, связанные с отношениями с обеспокоенной, если не измученной клиентурой: «Приходит усталость, физическая и прежде всего психологическая. Первые дни были очень трудными, доходило даже до грубости»2046. А вот как описывает приступы тревожности таксист: «Ночью мы устаем физически, а в дневную смену коллеги на взводе из‐за того, что клиенты сидят очень близко от них»2047. Наконец, статусные эффекты: многих работников переполняет чувство, что они очень устали, совершили множество усилий, подвергались рискам и опасностям, но никто не испытывает к ним никакой признательности, которая могла бы облегчить им ощущение крайней усталости. Это же подтверждают работники, оказывающие помощь на дому: «Мы низший класс, о нас не говорят»2048. По мнению одного свидетеля, «это рабский труд»2049, отсутствие специальной подготовки увеличивает его тяжесть, отсутствие социальной защиты – тревогу; не получая за свой труд ни малейшей благодарности, человек может заболеть: «это очень тяжелая работа, требующая человечности, а со стороны представителей медицины никто не испытывает признательности»2050. Не стоит забывать, что это «женские» профессии, работа в которых не ценится: женщины «составляют в общей сложности 87% среднего медицинского персонала и 91% ухаживающих за больными во Франции»2051. Наконец, те же последствия для «сотрудников логистической отрасли» на сервисных платформах: «С нашей точки зрения, Amazon превышает свои полномочия. Какое-то избиение младенцев»2052; а генеральный прокурор штата Нью-Йорк Летиция Джеймс тем временем в письме от 22 апреля 2020 года высказывает мнение, что «на складах небезопасные условия»2053. В достаточно разных ситуациях звучат одни и те же слова: «Нам нужно действовать осмотрительно»2054. Мы видим лишь беспомощность и унижение, которые усиливают усталость и уныние.
С другой стороны, в тех сферах, где это возможно, целесообразно выглядит удаленная работа. Опросы показывают, что 58% респондентов выступают за нее: им нравится отсутствие необходимости тратить время на дорогу, определенная автономность, отсутствие жесткой границы «между личной и профессиональной жизнью», и, как следствие, отныне главное чувство – ощущение беспрецедентного «доверия» и возможного «делегирования» ответственности»2055. Устраняются многие причины усталости, сглаживаются межличностные отношения, открываются немыслимые доселе возможности: «изобретение новых способов сотрудничества с коллегами и совместного проживания с супругами и детьми»2056. Добавляется дополнительная защита от пандемии.
Однако остается столь же беспрецедентное сопротивление. Усталость не уходит по мере переосмысления окружающей среды. Об этом говорит неудовлетворенность, на это указывают появляющиеся препятствия. Удаленная работа, как и вообще все, что связано с COVID-19, переворачивает наше привычное представление о пространстве и времени. Опросы выявляют вызывающее множество проблем «взаимопроникновение» повседневной жизни и профессиональных задач, в результате чего приходится работать в часы, прежде отводившиеся для личной жизни: «Сотрудники, которые не успевают сделать работу в рабочее время, должны работать по вечерам и по выходным»2057. Меняется жилое пространство: «Я работаю за кухонным столом, поэтому мы едим за журнальным столиком в гостиной, и готовить еду стало неудобно»2058. Даниель Линар утверждает, что «тревожный климат»2059 нарушает домашнюю обстановку, вторжение техники вызывает «цифровую слежку» со стороны руководства вплоть до того, что теряется цель работы, «ее смысл, ее польза»2060. Усталость закрадывается даже туда, где ее, казалось, игнорировали; там, где, казалось, забыли о болезнях, они возникают вновь: «40% опрошенных говорят, что чувствуют непривычную физическую боль», боли в спине, напряжение, скованность; «29% испытывают необычную тревожность» – в основном это женщины, у которых много работы по дому2061.
Несмотря на изменения, произошедшие в работе, в ней переплетаются физические, социальные и психологические напряжения. Своеобразие этих переплетенных напряжений, а также повышение индивидуальной чувствительности, наблюдающееся в наше время, вызывают тревогу и озабоченность.
Ограниченное время и пространство
Помимо медицинского ответа на пандемию, помимо «рабочего» ответа в виде поддержания экономики на минимальном уровне, надо сказать о «защитном» ответе – о том, что должно защищать население. Преобладали две практики: бдительность при контактах и бдительность при перемещениях. Длительная изоляция в частных пространствах, широко распространенная во многих странах, возродила в значительной степени забытый порядок. Можно сказать, что решение об ограничении производства и обмена оказалось беспрецедентным, политически «смелым» – во времена пандемий XIX и XX веков такого не было. Как минимум отказ принять внезапный и сильный рост смертности от вируса демонстрирует возросшую коллективную чувствительность.
Остается показать, каковы последствия вышесказанного с точки зрения настоящей книги: «изнуренность» поведения, возникновение усталости в условиях домашнего пространства, притом что не было никаких новых затрат сил.
Глухое беспокойство, распространяемое вирусом, является первым проявлением этого: ощущение угнетения, его влияние на физическое благополучие, на спокойствие, готовность работать. Об этом свидетельствует большинство «психических» звонков в новые центры психологической поддержки: «В связи со сложившейся ситуацией много приступов тревоги, панических атак»2062. Вспомним эпизод, сам по себе вызывающий панику, который произошел на «Зандаме», круизном лайнере, курсирующем по Тихому и Атлантическому океанам: в конце марта 2020 года ему запретили швартовку из‐за того, что на борту были заболевшие ковидом. Это событие преобразило путешествие, превратило его «из сна в кошмар»