лонники Ганнибала, каннибалы, пришедшие поддержать главного Пожирателя. В последние несколько месяцев о нем узнал весь андеграунд.
Амра играл знакомый публике бит. Увидев наконец Ганнибала и узнав его тему, толпа впала в неистовство. Бык почувствовал это и дал себе волю.
Молчание
Молчание
Молчание
Молчание
Молчание
Молчание
Молчание
Молчание
Чаяния ягнят.
Завистливые овцы,
Блеют о насилии в своих загонах,
Хотят опрокинуть картину целиком,
Пожрать говядины с Быком.
Наивные придурки,
Думают, что неприкосновенны,
Но я их сожру как каннибал.
Ганнибал — генерал в Бруклине,
Авторитет в Круклине.
С моей бандой из шестнадцати парней Пакуем тек-найны и мак-тенсы[5].
Они знают десять способов, как убить,
Десять способов, как сожрать,
Приготовить оставшееся так,
Чтоб родная мама не узнала.
Пока я герой этих улиц,
Я король этих улиц,
Бык фасует жар,
Валит ниггеров,
Нанося удар.
Он выдал безыскусное, но очень мощное выступление. Им понравилось — не столько текст, сколько энергичная подача. В этом и был талант Ганнибала — он заставлял людей прочувствовать свои слова, как никто иной.
В конце программы Ганнибал покинул сцену с голым торсом и мокрый насквозь от пота, словно искупался в эндокрине. Пока он спускался по металлическим ступенькам, охранники клуба давали ему дорогу, сдерживая жаждущую общения толпу. И тут откуда-то появился хорошо одетый человек в джинсе. Это был Хеннесси.
— Мистер Ганнибал... блестящее выступление. Думаю, нам нужно поговорить, — сказал он, даже не думая представляться.
— О чем? — спросил Ганнибал, узнав мужчину.
— Ну как о чем? О деньгах.
14
Хеннесси — в винтажном джинсовом костюме, на голове бейсболка пожарной службы Нью-Йорка, — располагался за своим столом, прижав руки к губам. Ганнибал сидел на одном из двух стульев перед столом, на другом — Мук, а Терренс стоял рядом с Ганнибалом. Хеннесси пялился на них, они — на него. Словно на мексиканской заставе — еще чуть-чуть, и заиграла бы мелодия из «Хорошего, плохого, злого»[6]. Хеннесси выступил первым.
— Смотрю, ты ребят своих прихватил, — сказал он Ганнибалу.
— Из дому без них не выхожу.
— Братские чувства вызывают восхищение, но, может, ограничим нашу компанию только заинтересованными сторонами?
— Они и есть заинтересованные стороны. Я основатель и генеральный директор «Каннибал рекорде». Мук, слева от меня, — президент этого лейбла. А Терренс — вице-президент.
— Вот-вот, вице-президент, чувачок, — влез зачем- то Терренс.
— Супер... Ладно, я все понял. Поговорим о деле. Ганнибал, дружище, босс, ты молодой человек потрясающий, я давно за тобой слежу.
— Да ладно.
— Да, мы уже какое-то время отслеживаем твою деятельность.
— Отслеживаете. Ну и как?
— Ну ты пойми: выиграй ты тот балл год назад, мы бы с радостью предложили тебе контракт. Хочу сказать, что разница между победителем и проигравшим была неявной, вот почему я послал своих скаутов присматривать за вторым лучшим, — эти слова Хеннесси произнес, показав пальцами в воздухе кавычки. — И таким образом я следил за тем, как ты продавал свои диски у себя на районе, затем в колледжах и, наконец, в сети. А теперь, насколько мне известно, и крупные магазины не прочь торговать твоим продуктом. Которого ты уже, по моим подсчетам, продал тысяч девяносто экземпляров.
Ганнибал чувствовал себя так, словно его догола раздели. Ему польстило, что им так интересуются, но не понравилось, что Хеннесси в курсе каждой мелочи. Но он с невозмутимым лицом поправил:
— Вообще-то, мы уже сотню тысяч продали. Но, надо сказать, я под впечатлением от вашего исследования.
— Нет, Бык, под впечатлением здесь я — от твоей энергии, твоего напора, твоего выступления, поэтому-то мы и хотим, чтобы ты стал частью семьи «Краун рекорде». Я уже подготовил для тебя контракт, у меня на тебя большие планы.
Хеннесси вытащил из своего стола контракт и протянул его Ганнибалу. Ганнибал взял документ и стал его внимательно изучать. Как времена меняются — год назад Ганнибал пошел бы на убийство, лишь бы заполучить контракт, а сейчас сомневался.
Заметив его колебания, Хеннесси подключился:
— Не напрягай зрение, я тебе его кратко перескажу. Контракт на пять лет, на три альбома, пятьсот тысяч получаешь авансом при подписании. Мы тебе немножко добавили, чтобы ты смог позволить себе лучших продюсеров. Пятьдесят тысяч сверху каждый раз, когда твой альбом становится «золотым», и сто — если «платиновым».
— Как насчет авторских и роялти? — спросил Ганнибал, стоило Хеннесси сделать паузу. Хеннесси был удивлен вопросом и той прямотой и скоростью, с которыми он был задан.
— Хм, ты не дурак. Авторские мы делим семьдесят пять на двадцать пять, ты получаешь пятнадцать центов с каждого доллара. А если помнить о том, что ты будешь загребать миллионы, это целая куча денег.
— Говорите, мы поделим авторские семьдесят пять на двадцать пять. Семьдесят пять, я надеюсь, мои?
— Конечно, — подтвердил Хеннесси, не в восторге от всех этих вопросов.
— А планируете ли вы участвовать в продюсировании?
— Нет, нет и нет. Я просто наблюдатель. Стараюсь сам руки не пачкать.
— Значит, я полагаю, мне придется делить авторские пополам с продюсером треков?
— Я бы предпочел, чтобы это был Ноа. Пусть у тебя будет лучшее. И да, именно так обычно и происходит.
— Тогда, если я правильно понял, вы получите двадцать пять процентов из моих пятидесяти просто так. Потому что я уверен, что уж писать вы помогать мне не будете.
Хеннесси, понимая, что сам позволил себе попасть в эту ловушку, вынужден был ответить «да».
Терренс улыбнулся про себя, наблюдая за уловками Ганнибала.
— Ну, Хеннесси, тогда я даже не знаю, — протянул Ганнибал.
Он разыграл свою карту и теперь ждал, чем ответит Хеннесси.
— Хорошо-хорошо, не вопрос. Получаешь все сто процентов авторских, — жалко было терять такой куш, но выбора не было. — Такое вот предложение.
— Ладно, это уже неплохо звучит.
— Отлично, отлично. Теперь можем заняться делом.
— Все хорошо, но мне не нужен контракт на запись альбома.
Хеннесси был просто ошарашен. Раньше ему такого в этой комнате никто не говорил, поэтому он совершенно растерялся:
— Как так?
— А вот так. От вас я хочу только распространение.
— Шутишь? — сказал Хеннесси спокойно, но уже готовый разораться.
— И чего вы, белые, вечно думаете, будто мы шутим?— вмешался с раздражением Терренс. Ганнибал сделал ему знак рукой, и больше Терренс не произнес ни слова.
— Я совершенно серьезен. У меня уже есть свой лейбл.
— «Каннибал рекорде», — сказал Хеннесси с легкой издевкой.
— Именно. Так что поймите, мне лейбл не нужен. Что мне нужно — так это дистрибьютор, и вот тут-то наступает ваша очередь.
— Очень интересно, только давай реально смотреть на вещи. Ты продал сто тысяч копий, что здорово для CD, сделанного своими силами, но если сравнивать с миром большой музыки — это ничто. Потом, послушал я твой диск: материал там есть ничего, но он сырой, недоделанный, звучит дешево и сведен хреново. Да, о хрени — упаковка у тебя никакая, просто имя и название. У тебя есть кое-какие поклонники, но без профессиональной рекламной кампании больше о тебе никто и не узнает. Короче, продаваться альбом не будет.
В ответ на тираду Хеннесси Ганнибал промолчал.
— Не хочу рушить твои песочные замки, Ганнибал, но дело серьезное. А я тебя знаю, Бык. Ты совсем как я, хочешь денег. И, думаю, ты видишь картину целиком. Видишь же?
— Всегда.
— Вот именно. Так что должен понимать, что «Краун» идеально тебе подходит. У нас самая лучшая в этом бизнесе команда, мы знаем и любим хип-хоп. У нас целая компания «платиновых» исполнителей и тех, кто дебютировал сразу на первом месте в «Биллборде». Только посмотри, что мы сделали для Безупречного. — Для Ганнибала имя Безупречного прозвучало как железом по стеклу. — Безупречный сейчас — номер один в хип-хопе, и все это не только благодаря его таланту. Так же будет и с тобой. Я тебя в будущем вижу номером один, Ганнибал, совершенно четко. Хочешь собственный лейбл — пожалуйста, только ты сначала заяви о себе, а через пару лет начинай, и вот увидишь, сам будешь кому-нибудь втолковывать то, что я тебе сейчас говорю. Посмотришь на себя, миллионера, и подумаешь: «А Хеннесси-то был прав». Подписывай контракт, Бык, и за работу.
— Интересный ты мужик Хеннесси. Только давай я тебе все объясню. Я собственными силами продал сотню тысяч дисков, что для большого мира музыки — ничто. Но я получил сто процентов дохода от них вместо пятнадцати центов с каждого доллара, которые предлагаешь ты. Дальше, продавал я по десять долларов за штуку, значит, у меня уже выручка миллион долларов, а если вспомнить о моей нынешней профессии, то я давно и так миллионер. Вот что я сделал собственными силами. Представь, что я вложил эти деньги в настоящую студию и продюсера. А я, как ты сам заметил, уже веду переговоры с крупными музыкальными магазинами насчет своего продукта. И что касается промоушена — чувак, ты давно на автобусе или электричке ездил? Я повсюду. Так что рекорд-контракт мне не нужен. Мне нужна дистрибуция — и то только потому, что на данный момент я не могу протолкнуть свой товар туда, куда можешь ты.
— Слушай, Бык, ты же артист, зачем тебе вообще о бизнесе волноваться? Надо учиться играть свою собственную роль.
— Да брось, Хен, ты же сам сказал, что мы похожи, забыл? Так что ты должен понимать. Все просто — чем больше контроля, тем больше денег. Это я давно понял, собаку на этом съел. Сам пишу пьесу и сам все роли играю. Короче, мы оба знаем, что альбом будет продаваться, при участии «Краун» или без него — это на твое усмотрение. — Тут Ганнибал дал знак Муку и Терренсу. — А теперь, думаю, нам пора идти. Но у тебя есть мой номер, звони, когда надумаешь.