— Понимаю, чувак.
— Ну ладно, слушай, я тут к тебе кое-кого привел.
С заднего входа, чтобы не привлекать лишнего внимания, появился Бык. Помимо Декадента практически никто не знал, что он здесь. Ганнибал развернулся и направился прямо к Михе и Терренсу.
Миха взглянул на Терренса:
— Ухты, сделал-таки. Привел ко мне Быка.
— А что я тебе говорил? Я вице-президент «Каннибал рекорде». Засранец ко мне прислушивается.
Ганнибал подошел с почти восхищенным выражением лица и потрепал Терренса по плечу:
— Ти, надо сказать, ты не разочаровал.
— Так, бля, я же говорил, говорил тебе, — затрещал Терренс, тоже гордый собой.
Миха от робости не знал, как обратиться к Ганнибалу.
— Мистер Ганнибал... я...
— Да просто Бык. Просто Бык, — успокоил Ганнибал Миху. А затем подошел и крепко его обнял.
— Бык, классный же чувак, правда? Ну признай это, признай, — продолжал болтать Терренс.
— Правда, — согласился Ганнибал.
— Типа Безупречного, — добавил Терренс.
Опять этот Безупречный. Но почему-то в этот раз его имя Ганнибала не особо расстроило.
— Да лучше, по-моему, — ответил он, а потом сказал Михе: - Сегодня должен был выиграть ты.
— Я знаю, — ответил Миха.
— Отлично читаешь, чувак, просто здорово.
— Спасибо.
Это все было как-то слишком для Михи. Только проиграл баттл — а тут его сам Ганнибал нахваливает.
— Но у тебя ведь не один стих? — спросил Ганнибал.
— У меня их сотни.
— А чего взял только один раунд?
— Да противник того не стоил, я не хотел ради него выкладываться. Ганнибал улыбнулся и подумал: «Чертов выпендрежник. Совсем как тот».
— Мне твой стиль нравится. Что сегодня вечером делаешь? — спросил он.
— Ничего. А что?
— Есть разговор.
— Да, а какой? — зачем-то спросил Миха. Вообще- то он бы с Ганнибалом куда угодно пошел.
— Ну, чувак, как о чем... о каннибализме. Пошли.
17
— Ответьте, Кларисса, вы скажете мне: остановись; если любишь меня, остановись?
Голос Лектера заполнял комнату своим узнаваемым жутковатым британским акцентом.
— Никогда и ни за что, — ответила Кларисса Старлинг, плененная Лектером; ее волосы были зажаты в двери холодильника.
— Хм, никогда и ни за что, — повторил он. Потом агрессивно кинулся вперед, будто бы для укуса, но сразу отпрянул. — Моя девочка.
Ганнибал и Миха сидели на диване в огромной комнате, освещенной только сиянием гигантского телевизора. Ганнибал сидел открыв рот — это был один из его любимых эпизодов. Миха тоже очень увлекся. Фильм ему нравился, а смотреть его в компании Ганнибала — вообще одно удовольствие.
— Смотри, смотри, сейчас такое будет, — вырвалось у Ганнибала; он уже с трудом мог усидеть на месте.
— Выше запястья или ниже его, Кларисса?.. Будет очень больно.
И Лектер будто бы отрубает Клариссе руку мясницким ножом, но, как потом выясняется через несколько кадров, на самом деле он отрубил руку себе.
Ганнибал уже не мог сдерживаться:
— Я просто не понимаю! Гляди, раз сто этот фильм смотрел и всегда, как доходит до этого момента, я надеюсь, что все изменится и он отрубит руку этой сучке.
На весь фильм единственная лажа, — от наплыва эмоций Ганнибала прямо несло.
Эту забавную, наивную часть Быка могли знать только те немногие, с кем он был близок и делился своими чувствами. Раньше это был Мук. Но с недавних пор Бык перестал считать Мука достойной компанией, да и виделись они с глазу на глаз теперь тоже редко. Они, кажется, целую вечность были знакомы, но было похоже на то, что общаются они только из уважения к тому времени, что уже потратили друг на друга. Почему-то перед Михой, с которым они были едва знакомы, Ганнибалу захотелось раскрыться.
— Да брось, ты что, не понимаешь? — удивился Миха.
— Не понимаю, что?
— Да он же ее любит, вот в чем дело.
— Любит? Кого он любит? — Слово какое-то левое; никакого отношения к их разговору оно не имело.
— Кого еще — Старлинг.
— Не, чувак, Лектер слишком холоден, чтобы кого- либо любить.
— Но он же любит ее, правда, ну ты сам посмотри. А еще лучше книжку почитай.
— Ты читал книжку? — изумился Ганнибал. Он знал о существовании книги, но никогда не интересовался ею. Странно было встретить кого-то, кто ее прочитал.
— Да, я посмотрел фильм, мне понравилось, и я взял книжку. Знаешь, как говорят, книжка всегда лучше фильма, ну я и захотел посмотреть, насколько.
— Круто, чувак.
Ганнибал был под впечатлением. Немногие из его знакомых вообще читали, и никто не любил Лектера настолько, чтобы после фильма браться за книгу.
— Но уж поверь мне, если тебе такой поворот сюжета не нравится, конец книжки тебя просто убьет. В смысле... — Миха уже готов был пересказать книгу Ганнибалу, но тот остановил его.
— Не рассказывай. Сам прочитаю.
Ганнибал читал редко, но всегда считал это своим недостатком. Он хотел бы читать больше — и вот он, шанс сделать это: что может быть лучше, чем книга о его тезке. Он был рад, что Миха заинтересовал его.
— Даже удивительно, что ты такой фанат Лектера, а книжки не читал, — заметил Миха.
— Брось ты, в нашем мире у черных есть время только на дела и еду; чтение — роскошь. Но я найду время и прочитаю. Значит, говоришь, он ее любил? — спросил Ганнибал у Михи почтительно. Ведь Миха читал книгу, теперь в вопросах о Лектере он — больший авторитет, чем сам Бык.
— Ну да, любил. Но и в тюрьму ему не хотелось.
— Ну еще бы, приятель. В тюрьму ни ногой, что бы там ни было. Это правильно. Тюрьма хуже войны людей уродует.
Ганнибал и не знал-то никого, кто бы воевал. Но он знал слишком много тех, кто сидел, и на его взгляд этот опыт их лучше не сделал. Давным-давно он сам себе поклялся, что не угодит в тюрягу или, по крайней мере, не сядет из-за какого-нибудь пустяка.
— Ладна. Кино кончилось. Пойдем прогуляемся.
Шли титры, и Ганнибал мог спокойно выключить телевизор. Это был сто шестой раз просмотра. За последний год он сбавил частоту — новое хаотичное расписание оставляло ему немного времени на то, чтобы сидеть дома и смотреть телик. Вот почему моменты, когда он мог приобщиться к знакомой реальности, приносили ему столько удовольствия. И Лектер был ему еще милее после их разлуки. Это как заниматься сексом впервые после долгого перерыва. Словно снова девственник.
Телевизор погас, и вся комната погрузилась во мрак.
Потом голос хозяина произнес «свет», и комната осветилась. Но это была уже не прежняя квартира Ганнибала в новостройках — недавно он переехал в дом за миллион долларов в Инглвуде, Нью-Джерси. Это было обычное дело для рэпера — переехать из гетто в пригород, но Ганнибал не просто следовал моде. У него к гетто неприязни не было — там его очень любили. Но ему мечталось о большем, и, к сожалению, его прежние друзья этой мечты не разделяли. Многие дальше своего гетто ничего и не видели, и он знал — они обречены остаться там навсегда, смирившись со своей долей. Ганнибал ни с чем мириться не хотел: он сам выберет себе место, на самой вершине. Независимо оттого, в каких условиях он появился на свет, он сам будет решать, как их превозмочь.
Он переехал, потому что понимал: несмотря на все уважение, неразумно быть сытым среди голодных — они только о своем брюхе думают. Нужно уехать, чтобы они не затащили его обратно, словно крабы в яме. Он не мог себе такого позволить. Сначала выбраться из ямы, потом уже отбросить путы. Ганнибал был готов стать главным крабом, даже если бы дорога наверх шла по головам остальных.
— Как тебе дом? — спросил он у Михи.
— Симпатичный, — ответил тот, оглядывая огромную белую пустую комнату с колоннами до самого потолка. Помимо дивана и огромного телевизора, мебели не было.
— Пустовато, согласен. Только въехал, некогда все тут обставить. Но пока у меня есть телевизор и Лектер, мне хватает. А скажи-ка мне, Миха, что ты думаешь о каннибализме?
— Я только за.
— Отлично, потому что я ем только с лучшими. Мне нравится то, что ты делаешь, более того, мне нравится твой стиль.
— Спасибо.
— Еще вот что... ты видишь картину целиком?
Это был главный вопрос, который Ганнибал задавал новым знакомым. В зависимости от ответа он определил бы, как оценивать Миху. Тот не был уверен, что правильно понял вопрос Ганнибала, но переспрашивать не стал. И наугад ответил:
— Да, вижу.
— Так я и знал. Добро пожаловать в семью, — и Ганнибал крепко его обнял.
— Спасибо, — робко сказал Миха посреди объятия.
— А теперь к делам семейным. Сегодня награды «Сорса». И мы должны поучаствовать.
— Отлично. Я на все готов. Даже на что-нибудь необычное.
— Так значит, он любил ее? — снова спросил Ганнибал. Эта новость все не давала ему покоя. Он понять не мог, при чем там любовь.
— Да, любил.
— Бредятина.
18
Что есть смерть? На самом деле, что происходит, когда умираешь? Безупречный размышлял об этом, глядя в вечернее небо. Он стоял на одном из балконов своего огромного дома в Берген-Каунти, смотрел на бассейн внизу и прочие свои богатства. Ты многого достиг, безупречный. Многое совершил. А умри прямо сейчас, что будут помнить? Кто-нибудь меня самого запомнит? Что будут говорить обо мне, о моих поступках? Каково мое место? Вот такие вопросы задавал себе Безупречный. Наверное, впервые в жизни он занялся эсхатологией. Раньше он уже задумывался о конце, но так же, как и все остальные — подумают немного, но не вникают, потому что слишком уж депрессивно. Все ждут, что этим кто-нибудь другой займется. Большинство полагается на веру или вообще на невежество, смотрят на мир через розовые очки, и лишь немногие хотят знать многоцветную реальность, ухватить суть вопроса. А теперь вопрос взялся за самого Безупречного. Нет, серьезно, а что такое смерть? Неужели и впрямь наступит время, когда я перестану существовать? И как это будет? Как он ни старался, не мог себе предс