— Расскажи, расскажи, — упрашивал Ра, предчувствуя что-то пикантное.
— Нет, ни к чему это. Пусть останется между нами.
— Ну знаешь, иногда воображение такие картинки рисует, еще и хуже.
— Знаю-знаю. Потому и не хочу рассказывать.
— Тогда понятно, все ясно. Наш Безупречный выдает перлы. Скажи, а стоит ли надеяться, что ты выдашь их и на диске?
— Это в мои планы не входит. Я сейчас не о том думаю. Сейчас я нахожусь на каком-то метафизическом... другом уровне. Сомневаюсь, что в ближайшие пять лет я обнародую то, чем на данный момент занимаюсь. К таким мыслям публика пока не готова. И знаешь, всякое, конечно, бывает, но люди ведь просто хотят, чтобы я вернулся. Когда стоишь на вершине, каждый стремится на тебе отыграться. Сбросить тебя сверху и занять твое место. Но каждый их удар только подстегивает, ты меня понимаешь.
— Йо, я тут просто удовольствие получаю. Я тебя понял и соглашусь, ты сейчас на самой вершине, ты король Нью-Йорка. Но я не хочу ждать целых пять лет новых песен.
— И не надо. Мой следующий альбом выходит через три месяца.
— Жду не дождусь. Похож будет на первый? — спросил Ра.
— Намного лучше. Все дело в эволюции. Я последние месяцы много чего написал. Буквально жил в студии. У меня материала хватит на девять альбомов.
— Ничего себе, ну ты даешь. И что ты в итоге сделал? Выбрал пятнадцать самых горячих треков?
— Ну, нет. Во-первых, их будет тринадцать, потому что для меня это счастливое число. А во-вторых, они все до единого горячие. Просто мне кажется, что эти тринадцать народ готов сейчас от меня принять.
— Хватит меня дразнить, до смерти хочу их послушать! И пока я тебя не отпустил, скажи: что ты, как авторитет в хип-хопе, думаешь о его нынешнем состоянии? Что с какого берега к нам плывет? Каково твое мнение о белых рэперах? Это просто мода, или они пришли всерьез и надолго? Ну, что-нибудь в этом духе. Просто интересно послушать мысли умного человека. Любопытно узнать твое мнение.
Безупречный мог бы сказать Ра, что на самом деле тот просто хочет втянуть его в гнилые базары, но ему было плевать. В те дни ему на многое было плевать. Он говорил все, что на ум приходит, без купюр.
— Ну, думаю, никто не станет спорить, что хип-хоп ~ это изобретение Восточного побережья, и обычно именно на Востоке зарождаются все самые передовые волны этого течения. И я говорю это не только потому, что сам из Нью-Йорка. Просто это факт.
Назревал скандал, и Ра не собирался упускать горячую тему.
— А есть в каких-нибудь других районах страны работы, к которым ты относишься с уважением?
— Когда мы говорим о других районах, обычно имеются в виду Юг и Западное побережье. Достойные примеры есть и там, и там. Но по большей части это, конечно, просто мусор. На Юге, чтобы выжить, приходится импортировать рэперов с Востока, так что теперь вообще не понятно, что у них за саунд. А на Западе, по-моему, делают то же самое, что и на Востоке, только с выпендрежем... если не хуже.
— Говоря о Юге, ты чуваков вроде мини-Гитлера и его Гестапо имеешь в виду? — В тот момент мини- Гитлер был королем хип-хопа Южного побережья.
— Я бы предпочел не называть имен, но музыка-то одна, и, по-моему, это все очень грустно, потому что на самом деле на Юге есть очень талантливые ребята, правда, среди андеграунда. Так уж происходит. Печально, но мейнстрим по большей части — полная хрень.
— Ну, знаешь, ты продал более десяти миллионов копий, и тебя тоже считают мейнстримом.
— Я знаю, поэтому и говорю — по большей части.
— А что ты думаешь о том, что теперь у каждого продюсера есть свой белый рэпер?
— Ну, по мне, если ты хорошо пишешь и рэп читать умеешь, я буду тебя слушать несмотря ни на что. Но ведь среди белых есть только один с настоящим талантом, который нельзя отрицать. Остальные просто... на уровне. Давайте спокойно к этому относиться — понятно же, что их раскручивают именно потому, что они белые. То есть белому достаточно быть просто на уровне обычного черного рэпера, чтобы заслужить уважение. Думаю, их так поддерживают только потому, что удивлены, как это вообще белые умудряются достойно читать рэп. Мода ли это? Я надеюсь, что просто мода. Потому что без всякого расизма говорю, не хотелось бы, чтобы с хип-хопом произошло то же, что и с рок-н-роллом. Если вовремя не остановиться, дойдет до того, что следующее поколение черных ребят уже не будет признавать хип-хоп своей музыкой.
— Ну, Безупречный, ты меня поражаешь. Ты, я погляжу, изменился. Раньше ты таким красноречивым не был. А тут просто откровение за откровением.
— Я же уже сказал, мы все меняемся. Все должны расти. Видеть картину целиком.
Услышав это, Ганнибал почувствовал себя так, словно Безупречный украл его слова.
— На этом свете много чего важного помимо машин, девочек и бриллиантов. Скажем, мой друг Мумия все еще приговорен к смерти за то, чего не совершал, как всем известно[7]. Или на Рэпа Брауна[8] посмотрите,или на Пелтиера[9]. И вообще, если говорить о тюрьме- слишком много наших находится там, и они все прибывают и прибывают. Африка умирает от СПИДа, копы нас отстреливают, и им это сходит с рук, людей сводит сума религия, весь этот терроризм. Вечно одно и то же: невинные умирают за чужие грехи. А Америка уже готова отправиться в крестовый поход, будто бы против терроризма во всем мире, против какого-то мирового зла, хотя она сама давно уже в это мировое зло превратилась. Что ж мы против собственного терроризма не боремся? Против Клана, будь то в белых балахонах или без них, веками измывающегося над черным народом. Но об этом ни слова. Нет, ни в коем случае. Стоит заикнуться об этом — и будто на стену натыкаешься. Так же, как и о репарациях. Интересно, почему все остальные их получили — от евреев и японцев до индейцев — в той или иной степени, а мы нет? Когда наступит наш черед? Мы слишком долго мучились ни за что. Это нужно изменить и об этом нужно разговаривать. И мы будем говорить, чувак.
Речь Безупречного всерьез обеспокоила Ра. Он хотел разговорить своего гостя, но и не думал, что все зайдет так далеко. Большинство рэперов теперь о таком и не заикались. А те, кто все же пытался что-то сказать, не входили в число популярных. Ра был под впечатлением и даже слегка напуган, его энтузиазм потихоньку угасал; в глубине души он мечтал, как можно быстрее убрать Безупречного из эфира.
— Я понимаю тебя, брат. Ты тут о серьезных вещах говоришь.
— Все дело в том, что когда-то о хип-хопе и его важнейших представителях будут книги писать, да и сейчас уже пишут. И вопрос в том, что о тебе запомнят: хватит ли только на абзац или на целую главу? Вот о чем должен думать каждый, подходя к микрофону. Обо мне точно целая глава будет. Я не сомневаюсь. Обо мне и книжки напишут. Пусть даже я сам буду их автором.
— Так ты думаешь, что с годами хип-хоп начнут в школе изучать?
— Именно, совсем как Шекспира. Стихи на все времена.
— Ну и кем ты в результате себя видишь?
— Ну, не знаю. Кем-то вроде Майкла Джексона.
Такой ответ удивил Ра, показался ему чересчур странным.
— Вроде Майкла Джексона? Не понял. Попсой что ли? — спросил он.
— Да нет. Королем. А Бык здесь и рядом не валялся.
— Понимаю тебя, Без, теперь понимаю. Мой режиссер говорит, что мы уже выходим из графика и нужно закругляться. Но Безупречный, дружище, хочу поблагодарить тебя. Отличное интервью. Надо бы повторить.
— Да, Ра, здорово прошло. Спасибо, что позвал.
— Всегда рад, всегда рад, Безупречный. А теперь у нас небольшая пауза. С вами Ра, это «HRU», и скоро услышимся.
Ганнибал выключил радио.
— Не, ну ничего себе, — сказал Мук. — «А Бык здесь и рядом не валялся». Последнее заявление Безупречного было очевидным выпадом против Ганнибала, Мук мог и не повторять.
Ганнибал слышал, и теперь все внутри у него закипело от этих и других слов Безупречного. Он продолжал рулить молча.
— Пацан нарывается, — через минуту все-таки произнес Ганнибал. — Ну так нарвется, а мы посмотрим.
Безупречный вышел из студии «HRU» прямо в жуткую жару. Он только и мечтал поскорее забраться в свой лимузин, но возле машины толкались человек тридцать фанатов — они уже потом изошли, ожидая его. Без решил дать несколько автографов. Среди толпы он заметил парня в малиновой рубашке и синих джинсах, чем-то напоминавшего его самого.
— Йо, Без, я твой давний фанат, автографа мне не надо, можно просто обнять тебя? — спросил парень.
Безупречный не возражал, и они сошлись. Вдруг парень прижался к нему крепче, чем Безупречному хотелось бы, и прямо в ухо ему прошептал:
— Скажи, Безупречный, ты террорист или был им когда-нибудь?
Услышав это, Безупречный быстро отстранился, но парень улыбнулся ему:
— Да я просто пошутил, чувак.
Все это было очень странно, и Безупречному стало не по себе. Он залез в машину и почти уже отъехал, когда пацан прокричал ему вслед:
— Слова — мощная штука. Надо бы с ними поосторожнее. Сам не знаешь, к чему они могут привести.
24
Безупречный стоял в кабинете Хеннесси, скрестив руки на груди, и смотрел на отливавшее малиновым вечернее небо Нью-Йорка. Целое море зданий, куда ни посмотри, а в самом центре, словно за окошком стиральной машины, — вакуум: белое пятно возвышающихся надо всем стальных крепостей капитализма.
Словно властелин, Безупречный оглядывал город с высоты семьдесят второго этажа, бормоча:
— Захватить мир...
— Ну так в чем дело, Безупречный? Ты хотел поговорить, — обратился к нему Хеннесси из-за стола.
Безупречный не ответил, засмотревшись на картину за окном.
— Безупречный, может, начнем уже?
— Захватить мир — вот что мне надо сделать, правильно?
— Можно сказать, ты уже сделал это, — ответил Хеннесси. — Кстати, тебе идет, — коротко прокомментировал Хеннесси перемены во внешности Безупречного. За последние несколько м