— Ничего особенного. Просто заявления на поступление в колледж. Хочу продолжить учебу.
— Да что ты? Но зачем? — удивилась она.
Вопрос поразил ее детей как электрошок.
— Ого, мам. Я-то думал, ты всеми руками будешь за... ты же сама говорила: образование, умение быть ответственным, и все такое прочее.
— Да, Майкл. Это было важно раньше, до того, как ты добился успеха. Для этого и нужно учиться. Но ты уже стал успешным и ответственным. Так какой смысл теперь учиться?
— Наверное, никакого, — ответил Безупречный; ему странно было отстаивать в споре с матерью точку зрения, которую раньше она сама так горячо защищала.
— Но это тебе решать, родной. Делай что хочешь, если это доставит тебе радость. Однако мне пора. Так вы считаете, я хорошо выгляжу?
— Да, мам, просто великолепно.
— Отлично. Ну я пойду. Будьте умницами и не засиживайтесь допоздна.
И она ушла столь же шумно, как появилась.
— Ну, разве не странно? — заметила Эрика.
— Да. Похоже, люди меняются.
— Но не так круто. Это уж чересчур.
— Пусть так. Но маме это простительно: она заслужила благополучие и праздную жизнь как никто другой.
Брат с сестрой улыбнулись друг другу и осознали, что уже давно в их жизни не случалось таких моментов. Безупречному показалось, что его любимая сестренка вернулась к нему: та, с кем он мог говорить обо всем. А ему отчаянно хотелось поделиться с кем-нибудь своей тайной, рассказать о видениях. Может, сейчас самое время.
— Майкл, нам надо поговорить.
— Я тоже так думаю. Говори сначала ты, — отозвался он. Он еле сдерживался, чтобы не рассказать ей о своих проблемах прямо в ту же секунду. Но его обрадовало, что и сестра хочет чем-то с ним поделиться. Наверное, это тоже что-то особенное, о чем они раньше не говорили, — и он искренне желал ее выслушать.
— Ладно. Я считаю, тебе надо положить конец вражде с Быком.
— Не я ее начал, — ответил Безупречный удивленно, не понимая, откуда у нее взялись эти мысли.
— Но ты можешь ее прекратить, — твердо заявила Эрика.
— Почему ты заговорила об этом теперь? Я много лет соперничал с Быком, и раньше это тебя ничуть не беспокоило.
— Теперь ваша вражда гораздо глубже. Она сильнее, чем ты себе представляешь. И касается не только вас двоих: она затронула многих людей. На днях мы с Михой ехали в поезде, и два парня начали избивать друг друга, поссорившись из-за вас.
— Вы с Михой... — Он пытался не подавать вида, но это имя отдавало для него горечью, словно хинин. — Ниггер, с которым ты встречаешься... Из лагеря Ганнибала.
Эрика ненавидела, когда брат произносил слово «ниггер». И еще больше ненавидела это слово по отношению к Михе. Миха. Безупречный ненавидел это имя и все, что было с ним связано. Вот уже три месяца Эрика поздно возвращалась домой по вечерам, а нередко не ночевала вовсе. Она пропала, заблудилась в этом имени. Его обладатель видел ее наготу, трогал ее там, где никто не имел права к ней прикасаться. Она возвращалась к нему снова и снова, пристрастившись к этой грязи и впитывая ее словно губка. Ее невинность и свежесть были навсегда утрачены. И сейчас она стояла перед Безупречным как жалкая копия самой себя — все, что осталось от прежней Эрики. Но он не выдал своих чувств, глядя на ее погибающую красоту.
— Какое отношение это имеет к моим словам? — раздраженно спросила она.
— А почему ты не попросишь... Миху все это прекратить? — ответил он вопросом на вопрос. Это имя снова вызвало у него отвращение. Какая женщина выносила в своей утробе такое отродье? Ну почему выкидыш, аборт или иное насильственное вмешательство не вырвали его из материнского чрева!
— С какой стати? — не поняла сути его вопроса Эрика.
— Потому что он один из тех, кто пишет все это дерьмо.
— Что ты такое говоришь?
— Все еще сама наивность. А что, по-твоему, он делает для Ганнибала? Ты никогда его об этом не спрашивала?
— Он ждет выхода своего альбома.
— А тем временем написал для Быка последние три песни. В том числе ту, что направлена против меня.
Эрика почувствовала внезапный приступ тошноты.
— С чего ты это взял?
— Во-первых, я знаю жизнь. А во-вторых, знаю Быка. Знаю, на что он способен. Он не писал этих песен. И никто из его шестерок тоже — все они слишком тупые. Остается твой бойфренд.
У Безупречного не было весомых доказательств его предположений, но он сделал выводы не без основания. Он столько лет состязался с Ганнибалом, что до малейших деталей изучил его стиль и манеру. Почерк Ганнибала, его выпады были уникальны, как подпись или отпечатки пальцев, и Безупречный не узнал этого почерка в последних песнях.
— Понимаешь, Ганнибал всегда мечтал стать богатым белым старикашкой — отсюда вся эта фигня с каннибализмом. Он ни черта не знал про Карфаген и Рим, был далек и от истории, и от политики. Много лет я ждал, что он оседлает этого конька, но произошло это только сейчас. — Чем дальше Безупречный заходил в своих предположениях, тем больше обретал уверенность в своей правоте. Ганнибал не мог написать эти песни. Безупречный считал так не только потому, что, по мнению многих, «Свержением короля» Ганнибал лишил его трона. Он вспомнил голосование: хоть он и победил после повторного подсчета голосов, преимущество оказалось незначительным. Многие зрители, предвкушавшие эту схватку, ждали, что он победит с большим перевесом. И столь спорные результаты голосования пошатнули его доселе незыблемый пьедестал. Безупречный чувствовал себя проигравшим и подумывал написать свой ответ на ответ Быка. Но он понимал, что его враги тоже не остановятся, и война затянется до бесконечности.
Эрика хранила молчание. Неужели Миха солгал? Или лжет Майкл? В любом случае ей будет нелегко пережить, что один из тех, кого она любит больше всех на свете, обманывает ее. Она вышла из кухни, не проронив ни слова. Безупречный обернулся и посмотрел вслед сестре. Затем вернулся к забытому им бутерброду с тунцом. Но его вкус на этот раз показался не таким уж восхитительным. Как бы он ни пытался замарать и запятнать сестру, она оставалась самым прекрасным созданием на свете.
38
Было поздно, когда они добрались в Нью-Джерси. Решили, что Миха переночует в доме Ганнибала, в одной из комнат для гостей. Миха не возражал: ему уже порядком надоели гостиницы. В тот вечер он не планировал встречаться с Эрикой, а Ганнибалу не хотелось отклоняться от прямого пути, теряя время, чтобы закинуть Миху к нему домой. К тому же к концу пути настроение у обоих улучшилось, и они начали смеяться и шутить, почти как братья — Ганнибал ни с кем другим не общался подобным образом.
Ганнибал продолжал сыпать шутками, когда они вошли в дом и поднялись по широкой лестнице наверх.
— Так что не боись: ты мне нравишься. Ты совсем желторотый, но я ценю твой оптимизм.
— Благодарю, — ответил Миха со сдержанным сарказмом.
Поднявшись на второй этаж, они вошли в огромный белый холл, из
которого несколько дверей вели в спальни. Миха остановился у второй из них. Здесь он сегодня переночует: он всегда спал в этой комнате, когда оставался у Ганнибала. Но Ганнибал остановил его. Было еще только девять вечера: слишком рано, чтобы ложиться в постель. И Ганнибал предложил поиграть в компьютерные игры или посмотреть какой-нибудь фильм, пока их не сморит. Оба направились в конец холла, в комнату Ганнибала.
— Йо, говорю тебе, эта фигня не несет никакого смысла. Это как долбаный... оксюморон, или как его там... — взревел Ганнибал.
— Да что с тобой, брат? Ты сегодня настроен против всех и вся?
— Да нет же, послушай, что я говорю. Это абсолютная бессмыслица. Христианский хип-хоп — это как... как одно большое гребаное противоречие. Хип-хоп должен нести в себе протест. Он должен бороться с системой. А не славить белого Иисуса и проповедовать смирение. Что это за херня?
В ответ Миха только раздраженно замотал головой.
— Что, тебе нечего возразить? — отреагировал Ганнибал на его молчание.
— Бык, я стараюсь не спорить с тобой и не воспринимать твои слова слишком серьезно.
— Ты прав, спорить со мной тебе не стоит. Но поверь, лучше бы ты воспринимал меня всерьез.
— Нет, чувак. Я даже не стану тебя слушать.
— Ничего не выйдет. Хочешь не хочешь, ты все равно слышишь мои слова.
Миха следовал за Ганнибалом, стараясь пропускать все мимо ушей. Они
подошли к двери, она распахнулась в темноту комнаты, и Ганнибал, занятый разговором, не обратил внимания на негромкие звуки, раздававшиеся в глубине — явно сексуального характера.
Он уже почти произнес «све...», когда его прервал голос из темноты:
— Йо, Бык, это ты? Погоди, не включай свет. Дай мне пару минут.
— Чертов ниггер, какого хрена ты опять трахаешься в моей спальне? — прорычал Ганнибал, узнав голос Мука. — В доме чуть ли не тыща комнат, а ты продолжаешь таскать шлюх в мою. Проваливай, да побыстрее!
Это зашло слишком далеко, и уже много лет назад. Если раньше подобные случаи вызывали лишь легкое раздражение на того, кого Ганнибал считал почти братом, то уже давно озлобление стало расти и превратилось в нечто большее. Ганнибал прикрыл дверь. Миха, стоявший далеко от двери, спросил его, в чем дело, и Ганнибал собирался ответить... как вдруг его поразила одна мысль. Там, в темноте, он успел заметить очертания силуэтов, и что-то зацепило его, какая-то странность... Действуя чисто интуитивно и не раздумывая, Ганнибал вновь распахнул дверь и скомандовал: «Свет».
Комната озарилась яркими огнями ламп, застигнув врасплох невезучую парочку.
— Твою мать, а ну убирайтесь отсюда! — заорал Ганнибал, пораженный открывшимся зрелищем. Услышав столь бурную реакцию, Миха бросился в комнату.
— Что такое? — выпалил он до того, как успел разглядеть сцену в деталях. — Ох...черт! — только и смог воскликнуть Миха.
Оба молча застыли в дверях, не веря собственным глазам: перед ними в постели сплелись два голых мужских тела, процесс был в самом разгаре. Мук находился сверху, а подставлял ему Жнец.