проваливались.
На социально-политическое развитие варваров большое влияние оказали отношения с римским миром. Этот мир был гораздо богаче варварского, и уже по одному этому варварские вторжения приносили им много большие выгоды, чем войны с другими варварами. Приграничье между двумя мирами — римским и варварским — было зоной постоянных контактов, военных и мирных, торговых и культурных, религиозных и иногда даже матримониальных. Эти контакты ускорили процесс социальной, имущественной и политической дифференциации в варварском обществе[517]. Но сам процесс начался еще до возникновения этих контактов. Так, по-видимому, на смену герцогской власти королевской римско-варварские контакты особого влияния не оказали. Но все же те народы, которые непосредственно контактировали с римлянами, двигались по пути распада эгалитарного родового общества гораздо быстрее, чем те, что находились дальше от границ, а тем более вообще вне этих контактов, как северогерманские народы, оставшиеся в Скандинавии.
Отношения между варварами, преимущественно различными германскими народами (хотя и не только), и Империей были, как только что отмечено, разнообразными. В самом начале имперской истории Рима германцы уничтожили римскую армию в Тевтобургском лесу, и с этого времени «германский синдром» постоянно сопровождал отношения римлян к варварскому миру. Реально же жесткое противостояние началась в III в.[518] Этому способствовали, с одной стороны, начавшийся кризис Римской империи, перешедший в острую фазу «военной анархии», а с другой, трансформация германского мира, выразившаяся, в частности, в смене периода относительной (по крайней мере, приграничной) стабильности эпохой миграций. С этого времени войны с германцами становятся константой внешнеполитической истории Империи.
В результате войн варвары порой оказывались на имперской территории не по своей воле. В ряде случаев пленных варваров не обращали в рабство, а поселяли на землях Империи, где той это было нужно. Такую практику применял еще Август, но распространенной она стала со второй половины III в. Одним из аспектов «военной анархии» был серьезный демографический кризис, приведший к запустению огромных территорий. Император Проб начал заселять эти территории варварскими пленниками, которые находились, по-видимому, на положении колонов. Другую часть варваров он включал в армию, но таким образом, чтобы варварские отряды в каждом конкретном случае оказывались в меньшинстве по сравнению с собственно римскими войсками. При этом он старался разместить такие отряды подальше от германских границ, как, например, в Британию. Последующие императоры продолжали эту практику. По-видимому, в IV в. в Империи появились леты — варварские поселенцы, обязанные военной службой и находившиеся под властью особых римских префектов[519]. Уже при первых императоров появились наемники из германских племен, являвшиеся личной гвардией императоров. Так и окончательно не преодоленный демографический кризис, с одной стороны, увеличивавшиеся потери римской армии в ходе все более ожесточенных войн, с другой, и, наконец, растущая непрестижность военной службы в римском обществе, с третьей, делали привлечение варваров в армию чрезвычайно важной задачей. Империя была кровно заинтересована в пополнении армии воинами варварского, преимущественно германского, происхождения. Варварские офицеры поднимались по служебной лестнице, достигая порой самых высоких ее ступеней. С течением времени военная знать становилась все более варварской (германской) по происхождению. Однако ни рядовых воинов, ни их командиров ни в коем случае нельзя считать проводниками варварских влияний. Оказавшись в римском окружении, эти люди проникались римским духом и становились не меньшими римскими патриотами, чем их собственно римские коллеги. Старое представление о борьбе римской и германской «партий» на самом верху политической и общественной лестнице Империи необходимо отвергнуть. В настоящее время ясно, что речь идет не о римской и варварской, а о гражданской и военной группировках. Другое дело, что в военной группировке огромна была доля германцев, и с течением времени ее доля в ней увеличивалась.
Очень важным аспектом римско-варварских отношений является развитие системы договоров. В них были заинтересованы обе стороны. Дело было не только в том, что войны сами по себе не могут быть бесконечными; они обязательно должны сменяться периодами мира, когда отношения между бывшими противниками регулируются какими-то видами договорных отношений. Важными были и другие моменты. Долгое время войны германцев с Империей были лишь грабительскими, и варвары не ставили своей задачей захват земель и поселение там. Только в редких случаях вместе с армией двигались семьи в надежде на занятие более удобных земель. В первое время эти войны были успешны для германцев, но затем Империя окрепла и, начиная со второй половины III в., все чаще отбивала германские нападения. Однако полностью устранить варварскую опасность Империя была не в состоянии. Таким образом, создавался своеобразный паритет, заставлявший обе силы искать способ сосуществования. Одним из способов достижения такого сосуществования и явилась система договоров.
Заключая договоры с варварами, римские императоры исходили из практики, издавна существующей в римской политике. Договоры (foedera), были ли они официально «равными» (aequa) или «неравными» (iniqua), являлись формой подчинения Риму различных общин, народов, государств. Римляне заключали эти договоры с позиции силы. Так было оформлено господство Рима в Италии до Союзнической войны. На подобных договорах или просто на «дружбе» (amicitia) основывались отношения Рима с «клиентскими государствами», которые официально сохраняли свой государственный строй и своих правителей, но реально подчинялись Риму. Даже в римских провинциях имелись civitates foederatae, формально сохранявшие значительную долю автономии и не платившие налог (stipendium), но фактически находившиеся в полной власти наместников. С римской точки зрения договоры, заключаемые с варварами, не отличались от этих foedera. Но совершенно другой смысл вкладывали в них варварские предводители, неважно, были ли они герцогами, судьями или королями. Для них такой договор означал признание их римским императором. Еще большим знаком такого признания могло быть присвоение варварскому лидеру высокого римского военного ранга. Это повышало их престиж в собственной среде и давало возможность представлять себя перед приграничным имперском населением римскими же командирами. Наконец, договоры давали варварам возможность относительно спокойно вести приграничную торговлю, что было для них очень важно.
С Великим переселением народов начинается новый этап имперско-варварских взаимоотношений. После разрешения императора Валента вестготам и примкнувшим к ним части остготов перебраться на римский берег Дуная варвары стали активно переселяться на территорию Империи. Не имея сил вытеснить их оттуда и по-прежнему желая использовать варваров для усиления своей армии, императоры стали заключать с ними договоры, которые по форме более или менее отвечали старым стандартам, но по сути являлись совершенно новым явлением. Таковы были уже первые договоры, заключенные Грацианом с остготами и Феодосием с вестготами. На основании этих договоров германцы вместе со всеми своими семьями получали землю для поселения в обмен на участие в войне по приказу императора. Поскольку условия их поселения были определены договором (foedus), то они становились федератами. Землю они получали на правах госпитов. В отличие от летов федераты, хотя и считались подданными императора, полностью сохраняли все свои социально-политические структуры; их и в мирное время, и во время войны возглавляли собственные вожди или короли. Степень их автономии зависела от конкретной ситуации, но в любом случае была довольно высокой. Постепенно эта автономия превращалась в реальную независимость.
Не все варвары становились федератами. Многие вступали в армию на правах обычных воинов. Это увеличивало варваризацию римской армии. В восточной части Империи, обладавшей большим экономическим и людским потенциалом, императоры сумели держать варварский элемент под контролем, зачастую использовать не «внешних», а «внутренних» варваров, как, например, исавров. В западной части таких возможностей почти не было, а потом они и совсем исчезли. После поражения армии императора Антемия в войне с вестготами у западных императоров армии, которая могла бы противостоять варварами, и вовсе не осталось. Императорский трон в этой части Империи оказался в полной зависимости от варварского войска и его командиров. Конечно, некоторую роль мог играть восточный император. Но в 476 г. обстоятельства сложились так. что реальных возможностей вмешаться в западные дела у императора Зенона не было, в результате чего в Италии с императорской властью было покончено.
Еще до этого события территория, подконтрольная западному императору, все более сокращалась. Под натиском гуннов племенной мир пришел в движение, и все больше варваров либо наседало на имперские границы, либо уже переходило их. занимая одну область за другой. Хотя германцы, находившиеся на территории Империи, считались федератами, но действовали они исходя из своих собственных интересов. Поселившись на той или иной территории, они в скором времени истощали ресурсы этой территории и нуждались в новых землях. Они то вступали в открытый конфликт с императором и местными властями, то заключали те или иные договоренности и двигались по территории Римской империи. Легальным способом закрепления (хотя бы и временного) той или иной области за варварами было пожалование варварскому предводителю римского ранга магистра, и это делало его не только варварским лидером, но и главой местной власти. Не добившиеся такого статуса варварские вожди или уже чаще короли поддерживали узурпатора, надеясь привести к власти «своего» императора и уже от него получить землю для расселения там своего народа. И тот и другой способ являлись, однако, лишь легальным прикрытием уже свершившегося или намеченного факта завоевания. Передвижения варварских народов по территории Империи далеко не были мирными. Это были тяжелые войны, и во время одной из них в 410 г. вестготы захватили сам Рим. Особого ни военного, ни экономического значения этот факт не имел, но он ясно выражал то, что во взаимоотношениях варваров и Империи перевес все более склонялся на сторону варваров, что теперь не римляне им, а они римлянам могут диктовать свои условия. Конечно, реальная ситуация была сложнее. В значительной степени она определялась военными и дипломатическими способностями римских лидеров, генералиссимусов, как их иногда называют ученые. Стилихон и Констанций при Гонории и Аэций при Валентиниане III смогли путем уступок более или менее стабилизировать положение в Западной империи. Убийство Аэция в 454 г. и Валентиниана в 455 г. и последующее за этим взятие Рима вандалами открыли время агонии Западной Римской империи. Свержение Ромула Августула в 476 г. и образование в Италии, колыбели и сердце Империи, государства Одоакра стали закономерным р