и с властями Империи. Поэтому естественно, что вандалы должны были ее знать. Латынь, несомненно, знала королевская семья[274], и ее пример тоже мог повлиять на изучение этого языка вандалами. Влияние римской культуры на вандалов было столь велико, что даже эдикт короля Хунериха, направленный против католиков и романского населения Африки, был составлен по всем нормам римского права, воспроизводя даже обычные риторические обороты, как пожелание государя благополучия местным властям, которым этот эдикт был направлен. В этих условиях вандальским королям было очень важно сохранить «особость» вандалов, не дать им раствориться в окружающем населении. Одним из средств добиться этого было резкое противопоставление завоевателей завоеванным.
Количество вандалов и аланов в государстве было не очень велико. Сообщают, что под руководством Гейзериха в Африку переправилось 80 тысяч человек. Сама эта цифра, совпадающая с некоторыми библейскими сообщениями, ставится под вопрос. Возможно, что речь шла только о воинах, и в таком случае варваров было до 200 тысяч, но, скорее, их было много меньше — 50–80 тысяч человек, включая женщин, стариков и детей. Кровавые внутренние разборки, сопровождавшие смену королей, могли задевать не только аристократию, но и более широкие круги вандалов, что не давало возможности увеличить долю вандалов в общем населении их королевства. По некоторым расчетам, они составляли всего немногим более 3 % общей численности населения государства. Воинов же было много меньше. Этого явно не хватало для содержания значительной армии. А она была вандальским королям необходима. После 476 г. войн с Империей уже не было. Но на границы королевства все активнее наступали берберские племена. Короли были вынуждены уступать им все большие территории. Да и поддержание порядка внутри государства тоже требовало значительной силы. В Вандальском королевстве, как уже говорилось, была создана довольно разветвленная, достаточно эффективная и многочисленная полиция. В самой армии вандалы по традиции являлись конниками, в то время как не меньше была важна пехота. В результате все большее место в королевских войсках стали занимать наемники из берберов, а иногда и из местного населения или уроженцев Римской (естественно, Восточной) империи. Команды кораблей вандальского флота тоже во все большей степени состояли не из вандалов, а из местных уроженцев, хотя большей частью находились под командованием вандальских офицеров.
Вторая группа — романское население, афро-римляне. Оно, намного превосходя завоевателей по численности[275], находилось в угнетенном состоянии. Король, нося официальный титул короля вандалов и аланов, остальное население рассматривал как своих подданных (populi nostro regno subiecti), власть над которыми ему дана Богом[276]. На эти «народы» падала вся тяжесть налогов и различных повинностей (кроме военной службы). От ударов вандалов в огромной степени пострадала верхушка афро-римского общества. Поселившиеся в Зевгитане вандалы, естественно, стремились занять в первую очередь наиболее богатые и процветающие владения крупных землевладельцев. Лишившись практически всего своего имущества, многие «сенаторы» бежали из Африки, кто в Италию, как Гордиан, потерявший имущество, но спасавший свою свободу, кто на Восток, как Целестиак, когда-то обладавший огромным состоянием, а теперь лишенный самого необходимого. Среди беглецов были те (или их ближайшие потомки), кто сравнительно недавно бежал в Африку из Италии от варварских, преимущественно вестготских, вторжений. Позже, когда бурный период завоевания сменился относительной стабилизацией, некоторые крупные землевладельцы возвратились в Африку, как это сделал сын Гордиана Клавдий. Возвратить свои земли на территории «вандальских уделов» они не могли, но в остальных частях Вандальского королевства крупная собственность афро-римлян была в большой мере восстановлена.
Однако значительную часть своих доходов эти землевладельцы были вынуждены отдавать «дворцу», т. е. вандальскому государству.
Что касается низших слоев афро-римского населения, то они скоро убедились, что власть варваров ничуть не лучше господства римской знати и римского чиновничества. Правда, мелкие и, может быть, средние землевладельцы не много потеряли из своего имущества, поскольку вандалы не были заинтересованы в захвате их сравнительно небольших участков. В этом секторе социальной жизни полностью сохранилась римская система взаимоотношений. Вандалы не уничтожили и римскую систему управления, а подчинили ее себе. В городах сохранилась старая управленческая система с куриями и городскими магистратами. Соответственно сохранилась и прежняя муниципальная элита. Правда, большую роль, чем муниципальные институты, стали играть местные епископы, но это практически продолжало развитие, начавшееся еще задолго до вандальского завоевания. Как и в имперские времена, главной задачей городского самоуправления являлся сбор налогов. Положение городов в разных провинциях было, по-видимому, разное. На территории «вандальских уделов» города, лишенные Гейзерном своей верхушки, видимо, все же потеряли свое самоуправление[277]. На остальной территории старая городская система явно сохранилась. Правда, размеры городов стали сокращаться, и на месте некоторых кварталов начали появляться кладбища, как это было в Волюбилисе. В самом Карфагене вандальское завоевание привело к разрушению некоторых общественных зданий, как, например, одеона и театра, но нижний город, тяготеющий к гавани, продолжал жить своей прежней жизнью. В городах практически исчез такой важный элемент урбанизма и управления, как форум. Его место стали занимать церковные сооружения. Иногда в домах создаются мастерские для снабжения домочадцев необходимыми предметами и продуктами. Например, даже в одном из карфагенских домов обнаружена мельница, снабжавшая мукой жившую там семью. Некоторые города заключали соглашения друг с другом, образуя нечто вроде конфедераций. Несмотря на существование относительно развитого административного аппарата, о котором шла речь раньше, дойти до относительно отдаленных районов королевства вандальские государи были не в состоянии, и это давало более отдаленным городам относительную автономию. Вандальская армия не могла и защитить эти города от усилившихся набегов берберов, и поэтому эти города, несмотря на запрещение Гейзериха, строили стены, могущие защитить их от южных кочевников. И королевской власти с этим пришлось мириться. Сохранилась и социально-сословная структура позднеримского общества. На вершине сословной пирамиды, как и раньше, стояли illustres, ниже располагались spectabiles и просто сенаторы. А потом уже шли principales, т. е. высший слой городского населения, декурионы, торговцы и, наконец, плебеи[278]. Рядовое население по-прежнему страдало от римских чиновников, но теперь на них наложилась еще и власть варваров.
Как бы короли и их окружение не относились к покоренному населению, без его культуры, без его управленческих навыков, без его знаний права, без его общего опыта жизни в Африке обойтись они не могли. Поэтому некоторые афро-римляне, поступив на королевскую службу, могли занять определенное место в государственном аппарате. По-прежнему афро-римские адвокаты работали в судах. Будучи в своем большинстве католиками, афро-римляне подвергались преследованиям со стороны ариан, которых активно поддерживала королевская власть. Но вандалы еще не выработали собственного языка администрации, суда, культуры. Для всего этого они, как уже говорилось, использовали латынь. И только в арианском богослужении звучала германская речь[279]. В момент вандальского завоевания Карфаген являлся одним из центров римской культуры. И как только репрессии арианских королей ослабли, в городе возобновилась деятельность местных школ. Вновь стали действовать учителя, риторы, поэты, некоторые из которых приобрели известность далеко за пределами Африки, как Драконций или Кресконций. Возможно, именно для школьных нужд была составлена так называемая «Латинская антология», включавшая избранные стихи различных поэтов. Поэт Флоренций называл Карфаген городом исследований и украшением учительства. При всем преувеличении эта оценка говорит о сохранении вандальской столицей своего культурного значения. Школы имелись, однако, не только в Карфагене, но и в других городах Африки. Эго позволило сохраниться в некоторой степени афро-римской интеллигенции. Такая ситуация создавала у местного населения иллюзию культурного превосходства. Возможно, что оно еще ощущало себя подданными скорее императора, чем варварского короля. Но если такие чувства и проявлялись, то короли это резко пресекали. Стоило Драконцию прославить императора Зенона, как по приказу короля Гунтамунда его вместе со всей семьей бросили в тюрьму, из которой он был освобожден только преемником Гунтамунда Тразамундом, стремившимся поддерживать более или менее хорошие отношения с Империей.
Третья группа населения — берберы. Современные (и немного более поздние) авторы, говоря о пиратских набегах вандалов, наряду с ними упоминают мавров или маврусиев, т. е. берберов. Они явно занимали более привилегированное место в структуре Вандальского королевства, чем афро-римляне. Во всяком случае, они участвовали в войнах, составляя в армии вандальского короля отдельные подразделения, по-видимому, возглавляемые собственными вождями. После крушения римской власти в Северной Африке в менее романизованных регионах возродились доримские порядки. На поверхность вновь выступили туземные племенные или раннегосударственные образования. Такие государства возникли, в честности, на периферии Вандальского королевства, как, например, государство Капсура (или Капсуса). Гейзерих заставил берберских царьков признать его верховную власть, и какова была степень автономии этих царьков, неизвестно. По-видимому, отношения между берберскими царьками и вандальским сувереном зависели от конкретной ситуации. После захвата вандалами Карфагена и в еще большей степени после вандальского разгрома Рима берберские вожди признали власть Гейзериха, восприняв его в качестве наследника римских императоров. Гейзерих. со своей стороны, стал присылать им знаки их власти, как это делали ранее римляне. После смерти наследника Гейзериха Хунериха в 484 г. положение изменилось, и берберы перешли в наступление. Часть берберов в это время была уже христанами-католиками, и преследование католиков, начатое Хунерихом в последний год его правления, могло стать толчком к выступлению берберов против вандальских королей. Другим толчком могла стать суровая засуха и последующий за ней голод этого же года, что заставило берберов искать новые и более богатые, с их точки зрения, районы для своего поселения. Очень важным фактором, толкавшим берберов на конфронтацию с вандалами, стал договор 474 г., следствием которого явилось прекращение войн с Империей и пиратских набегов, приносивших значительные богатства. В этих условиях вандальским королям уже не было нужды в берберских солдатах и моряках, так что берберы потеряли большую долю своих доходов. Эти потери они стремились возмес