х, и запретивший богословские споры по другим вопросам. Римский папа Феликс III не только осудил этот указ Зенона, но и отлучил от церкви константинопольского патриарха Акакия. Африканские католики, естественно, поддержали папу, и в этих условиях вандальский король мог не бояться, что его католические подданные поддержат восточного императора. Поэтому Гунтамунд мог допустить роскошь сначала ослабить, а затем и вовсе прекратить антикатолические репрессии. Этот шаг Гунтамунда ясно выявляет политическую подоплеку гонений на католическую Церковь в Вандальском королевстве. Еще одно обстоятельство определило это направление политики Гунтамунда. Еще при жизни Хунериха берберы начали наступление на вандальские владения. После его смерти это наступление еще более усилилось. Именно в это время стали появляться те берберские (или берберо-римские) государства, о которых говорилось ранее. В этих условиях продолжать политику глобального противостояния с подавляющим большинством подчиненного населения было чрезвычайно опасно. Более того, король мог рассчитывать на поддержку своих католических подданных в борьбе с берберами. И хотя еще в 496 г. папа Геласий называл вандальского короля гонителем (persecutor), репрессии к этому времени фактически прекратились. В 487 г, был возвращен в Карфаген Евгений, а затем началось массовое возвращение клириков различного ранга. Католикам возвращались церкви и их имущество. Началось возрождение монастырской жизни. Условием, однако, являлась полная политическая лояльность католиков. Когда, как об этом упоминалось, Драконций восславил Зенона, он вместе со всей своей семьей был тотчас брошен в тюрьму. На местах ариане (особенно клирики) по-прежнему нападали на католиков, не встреча отпора у местных властей.
Внешняя политика Гунтамунда была не очень удачной. Берберы все более теснили вандалов, и, несмотря на некоторые частичные успехи, полностью отбить их наступление те не смогли. Гунтамунд решил воспользоваться событиями в Италии, где остготы воевали с Одоакром, и возвратить Сицилию. Однако эта попытка тоже была безуспешной. Экспедиция на Сицилию завершилась провалом. В результате Гунтамунд был вынужден отказаться от выплаты за остров дани, что означало уже теперь не только фактическое, но и официальное признание потери Сицилии, и даже отдать готам Лилибей. Стало ясно, что у Вандальского королевства появился новый серьезный враг — королевство остготов. Как уже говорилось, именно Гунтамунд начал чеканить собственные монеты, своим весом и своим нумерарием противопоставленные Империи. Это не могло не вызвать, по крайней мере, подозрений императорского двора. Напряженные, несмотря на внешне мирные, отношения с Империей, упорное продвижение берберов, остготская угроза — все это ясно говорило об ослаблении внешнеполитических позиций Вандальского королевства. Время первенства вандалов в Средиземноморье прошло.
После смерти Гунтамунда в 496 г. старшим в роде стал его брат Тразамунд, который без всякого сопротивления и вступил на престол. Тразамунд был примером в большой степени романизованного вандала. Он отличался относительно высокой (в какой степени это было возможно в то время) образованностью, любовью к поэзии, определенной степенью великодушия. Он даже собрал при своем дворе кружок поэтов. Недаром одним из его деяний стало освобождение Драконция. Драконций был не только поэтом и адвокатом, но и членом сенаторского сословия (virclarissimus), и его освобождение становилось жестом примирения по отношению к верхам афро-римского общества. Тразамунд оставался ревностным арианином и в целом продолжил антикатолическую политику брата и дяди, но еще больше смягчил ее. Как и Хунерих, он пытался распространить арианство среди католиков, но отказался от насильственного обращения, пытаясь в ходе диспутов, прежде всего, убедить своих католических противников в истинности арианской веры. Правда, после нескольких неудачных попыток убедить католиков Тразамунд и арианские иерархи отказались от теологических диспутов. Не брезговал он и подкупом, деньгами склоняя католиков к переходу в арианство. В то же время Тразамунд стремился не дать возможности католической Церкви превратиться во влиятельную силу. С этой целью наиболее влиятельные епископы, включая Евгения Карфагенского, снова были изгнаны. Согласно эдикту Тразамунда, ставшие вакантными епископские кафедры более заниматься никем не могли. Это в перспективе лишало католическую Церковь ее организационной структуры.
Такая двойственная, но в целом более мягкая позиция объяснялась в первую очередь политическими резонами. В правление Тразамунда берберская опасность становилась еще более грозной. Сухопутные границы Вандальского королевства стали районом почти бесконечных войн. К берберам, идущим из пустыни и гор, порой присоединялись колоны и рабы, жившие в самом королевстве. С их помощью берберы разоряли или даже полностью уничтожали многие города, а иногда прорывались до самого средиземноморского побережья. В правление Тразамунда на королевство стали обрушиваться кочевники из пустыни, возглавляемые своим вождем Кабаоном. На своих верблюдах они прорывались через границы, а вандальская армия, главной силой которой была конница, практически ничего поделать с ними не могла, поскольку кони боялись верблюдов. В Триполитании это были не завоевательные, а чисто грабительские набеги, но от этого их удары не становились менее болезненными. А в Мавретании образовывались берберские государства, так что территория, подконтрольная вандальскому королю в западной части государства, постоянно сокращалась. Берберы стали вторгаться даже в Зевгитану и Бизацену. В таких условиях Тразамунд предпочел не ссориться ни с Империей, ни с могучим королевством остготов. С императором Анастасием ему удалось установить относительно добрые отношения, тем более что Анастасию приходилось уделять основное внимание персидской границе, так что положение в Африке его не очень-то тревожило. Портрет Анастасия со всеми его титулами появляется на вандальских монетах. Чтобы лишний раз императора не раздражать, Тразамунд предпочитал и к своим католическим подданным относиться более или менее терпимо. Как уже говорилось, вандалы потеряли Сицилию, и вандальские короли пытались ее вернуть. Это обостряло отношения между ними и остготами. Тразамунд пошел по другому пути. Когда он овдовел, то в 500 г. женился на сестре остготского короля Теодориха Амалафриде. которая к тому времени тоже овдовела, и в качестве приданого потребовал себе Сицилию. Правда, весь остров он получить не сумел, но приобрел таким образом Лилибей и его округу. При этом границы между владениями вандалов и готов были четко разделены, и была установлена чуть ли не настоящая граница[289]. С другой стороны, Теодорих, следуя своей матримониальной политике, надеялся вовлечь Тразамунда в возглавляемую им политическую систему и оказать влияние на политик)' вандальского короля. Для этого Амалафриду сопровождала тысяча видных остготов и пять тысяч верных рабов. Этот могучий отряд должен был стать материальной опорой вандальской королевы и в случае непредвиденных событий обеспечить соблюдение остготских интересов.
Такой политикой Тразамунд стремился обеспечить хорошие отношения с двумя наиболее сильными государствами Средиземноморья — Империей и Остготским королевством. В то же время он не пренебрегал и собственными интересами. В конце первого десятилетия VI в. обстановка в Средиземноморье резко обострилась. С одной стороны, франки и бургунды. несмотря на все попытки Теодориха помешать этому, напали на вестготов и разгромили их, так что Теодорих был вынужден вмешаться. С другой, император направил свой флот к берегам Италии явно с враждебной по отношению к Теодориху целью. В этих условиях Теодорих направил в Карфаген патриция Агнелла с целью привлечь Тразамунда к союзу и. может быть, военным действиям. Однако Тразамунд, не желая ссориться с Анастасием, предпочел соблюдение полного нейтралитета. А когда Теодорих посадил на вестготский трон своего внука Амалариха и стал его опекуном, создав тем самым общеготскую державу, Тразамунд почувствовал особую опасность. В это время сводный брат Амалариха Гезалих. разбитый войсками Теодориха, бежал в Африку, и Тразамунд принял его вполне дружелюбно и даже снабдил его некоторой суммой денег. Кроме этого, он, правда, реальной помощи Гезалиху не оказал, и тот вскоре покинул Африку и направился в Галлию, где и был убит. Теодорих воспринял этот прием, а тем более снабжение Геалиха деньгами, как недружественный акт, и в районе Лилибея дело дошло до столкновений между вандалами и готами. Однако скоро остготский король, прекрасно понимая невозможность одновременно бороться на разных фронтах, предпочел не углублять разногласия. Он направил Тразамунду примирительное послание с извинениями за эти столкновения, сопровождая его золотом. Тразамунд золото принять отказался, но согласился пойти на примирение[290]. Более того, когда в 513 г. в честь вступления в консульство зятя Теодориха Эвтариха в Риме были устроены игры с традиционными травлями диких зверей, Тразамунд послал туда большое количество этих животных, демонстрируя свою дружбу с остготским королем и его зятем и приверженность римским традициям. Отношения между Карфагеном и Равенной, казалось, снова стали вполне дружескими.
Вскоре, может быть, неожиданно для Тразамануда, обострились его отношения с Империей. В 518 г. Анастасия, с которым Тразамануд находился в относительно дружеских отношениях, сменил Юстин. В отличие от Анастасия Юстин был ревностным ортодоксом. Ни о каких дружеских связях с арианским королем не могло быть и речи. Он ультимативно потребовал от Тразамунда прекращения всяких антикатолических актов и возвращения епископов. Подкрепить свое требование реальной угрозой вмешательства император в то время не мог, и король имел полную возможность это вмешательство отвергнуть. Но отношения между Империей и Вандальским королевством ухудшились.