к что в некоторой степени втягивались в существующую систему товарноденежных отношений, но в целом сохраняли натуральное хозяйство. В горных районах в центре и на северо-западе острова жители занимались скотоводством и не поддавались римскому воздействию.
В конце III–IV в. происходят значительные изменения в жизни Британии. Большие города, такие как Лондиний или Веруламий, приходят в упадок, их территория сокращается приблизительно наполовину. Характерно, что в Британии нет епископств, центрами которых были бы крупные города. Зато расцветают небольшие города, являющиеся преимущественно центрами civitates. Еще больше заметен расцвет вилл, которые и становятся основными центрами британской экономики. Богатство их владельцев растет. Их наполняют различные изысканные импортные товары, в том числе тонкая керамика из Галлии и даже из Восточного Средиземноморья. Полы теперь украшаются полихромными многофигурными мозаиками, пришедшими на смену черно-белым геометрическим. Это свидетельствует о сохранении и даже усилении торговых связей с Галлией, а через нее и с другими странами, входящими в Римскую империю. Хозяевами этих вилл являются местные магнаты. Они сравнительно мало участвуют в общей жизни Империи. Характерно, что из Британии не вышло ни одного сенатора. В Британии еще сильнее, чем в Галлии, ощущается «кельтское возрождение». Хотя в узорах местной керамики и ощущается римское влияние, в целом она показывала ясную связь с доримскими сосудами. Главным богатством местных магнатов были земля и скот, поэтому они не очень нуждались в римской монете, и в начале V в. монетная экономика в Британии почти перестала функционировать.
Зато британская армия пытается играть ведущую роль в политической жизни государства. Располагаясь довольно далеко от центра, находясь в чуждом окружении, будучи постоянно готовыми к войнам с северными варварами, солдаты этой армии чувствовали себя в некоторой степени ущемленными. Снабжение британской армии порой бывало затрудненным, и это вызывало возмущение солдат. Недаром римские писатели говорили, что Британия постоянно готова к мятежам. Речь шла именно об армии, а не о местном населении, поскольку после I в. никаких мятежей подчиненного населения в Британии не наблюдалось. Во второй половине 382 или в начале 383 г. британская армия провозгласила императором своего командующего Магна Максима. Максим организовал экспедицию против пиктов и скоттов, чтобы обезопасить Британию от их вторжения в ходе новой гражданской войны, а затем уже переправился на материк. Действия Максима были успешны, и он захватил сначала заальпийские области Римской империи, а затем и Италию с Римом. Однако в войне против Феодосия Максим потерпел поражение и был убит. Возможно, что Максим увел из Британии не всю римскую армию. По некоторым сведениям, в составе его войска больше было новобранцев из самой Британии, так что основная или, по крайней мере, значительная часть армии оставалась на острове, обеспечивая его безопасность. Более того, в 384 г. Максим снова побывал в Британии, по-видимому, либо укрепляя свой тыл, либо удостоверяясь в его надежности.
Новый военный мятеж в Британии начался в 406 г. На этот раз дела повернулись иначе. Собственные ресурсы острова были не очень значительными, и британская армия в огромной степени зависела от снабжения с материка. Оказавшись в затруднительном положении, западноримское правительство, по-видимому, перестало снабжать британскую армию или, по крайней мере, сократило это снабжение. Корабли с серебряными монетами почти перестали приходить в Британию. При находках довольно большого количества кладов с монетами в них очень мало вещей, выпущенных после 402 г., а затем монеты исчезают вовсе. А нужда в монетах оставалась. Монеты по-прежнему циркулировали на острове, но их физически становилось все меньше. Центральная власть фактически перестала вмешиваться в дела, происходившие в Британии, в том числе отказывалась снабжать армию. Эго означало, что отныне вся тяжесть уплаты солдатского жалованья ложилась на плечи местных властей. А те справиться с этой задачей были не в состоянии. Это, естественно, вызвало недовольство солдат. Войска провозгласили императором некоего Марка. Марк правил несколько месяцев, но его правление не удовлетворило солдат, и он был убит. На его место в 407 г. воины поставили некоего местного уроженца Грациана. Возможно, мятежные солдаты этим хотели получить поддержку местного населения. Возможен и другой вариант. Грациан, вероятнее всего, принадлежал к куриалам одного из городов провинции[25]. Делая императором такого человека, солдаты вполне могли рассчитывать не просто на поддержку городов, но и на «приватизацию» в свою пользу всех тех налогов, которые собирали местные куриалы. Однако либо население этот акт армии не оценило, либо местных налогов было слишком мало, чтобы удовлетворить аппетиты взбунтовавшихся воинов, но в любом случае Грациан через четыре месяца тоже был убит. После этого британские солдаты избрали императором своего товарища— простого солдата Константина. Став императором, он стал называться Флавием Клавдием Константином. Выбор имен был не случаен. В это время вандалы, аланы, вестготы, прорвавшиеся через рейнскую границу, разоряли и грабили Галлию. Ни император Гонорий, ни фактически правивший за его спиной Стилихон, занятые в первую очередь защитой Италии, ничего не предпринимали для восстановления порядка в Галлии. Принимая имена, напоминавшие о былом величии Империи и о победах Клавдия 11 и Константина I, узурпатор демонстрировал свою цель — отбросить варваров за пределы Римской империи и восстановить ее величие, чего никак не могут сделать Гонорий и Стилихон. С этой целью Константин в том же 407 г. все войска, находившиеся в Британии, вывел с острова и переправил в Галлию[26]. Там он добился значительных успехов, но Британия осталась совершенно незащищенной. Если Магн Максим накануне гражданской войны обезопасил римскую провинцию от варварских вторжений и даже сам однажды снова побывал на острове, то Константин и не подумал делать что-либо подобное. И северные варвары вскоре этим воспользовались. Они прорвались через вал Адриана и обрушились на римскую Британию. Многие виллы и даже некоторые города были разрушены и разграблены. Видимо, с этим связано появление кладов монет. Хотя монетная экономика и перестала фактически функционировать, сами по себе монеты были значительной ценностью, и их владельцы стремились уберечь их от врагов. Характерно, однако, что владельцы так этими кладами и не воспользовались. Это — ясный знак резко возросшей политической нестабильности[27].
Сведений о дальнейших событиях в Британии так мало, что мы знаем только об отдельных эпизодах, связь между которыми можно установить лишь гипотетически. Именно в качестве гипотезы можно предложить следующее развитие событий сразу же после ухода римской армии. Воспользовавшись беззащитностью бывшего римского диоцеза Британии, пикты и скотты стали все активнее нападать на британцев. Прорыв через вал Адриана, о чем было только что сказано, не остался их единственной акцией. Результатом таких вторжений стал массовый голод. В условиях усиливающихся угроз со стороны пиктов и скоттов начались внутренние волнения. В это же время Константин со своей армией все более втягивался в дела Галлии и Испании, так что надеяться на его помощь было бессмысленно. При любом военном выступлении гражданская администрация не могла играть никакой самостоятельной роли и спокойно признавала очередного узурпатора. Так, видимо, произошло и в Британии, где местные римские власти признали Константина (как и его предшественников). В этих условиях у британцев не было иного выхода, как доказать свою верность законному императору Гонорию. С этой целью они выступили против местных римских властей, которые без поддержки армии оказать какое-либо сопротивление, естественно, не могли, и это выступление могло быть облечено в форму восстановления власти Гонория. Вслед за тем британцы в 410 г. или несколько позже обратились к Гонорию с просьбой о помощи. Однако императору в Равенне было не до Британии, ибо в самой Италии действовали вестготы, а в Галлии царил политический и военный хаос. Отвечая британцам, Гонорий посоветовал им рассчитывать только на себя[28]. В такой ситуации британская элита взяла на себя и административные функции. Британия практически освободилась от власти западноримского правительства с молчаливого согласия последнего, хотя формально обе стороны все еще считали Британию частью Империи[29].
Связи Британии с континентом были практически прерваны. Характерно, что в ней вообще до сих пор не найдено ни одной римской монеты, выпушенной после 408 г. На острове практически возродились туземные порядки. Какое-то время они, как кажется, сосуществовали с римскими. Может быть, в первое время именно civitates стали основными ячейками жизни британцев, в то время как еще сохранявшиеся в первые десятилетия века города сохраняли римскую административную структуру и римское право. Можно, пожалуй, говорить о временном сосуществовании сохранившихся в городах римских структур и местных кельтских структур в civitates. Civitates затем могли объединяться в более значительные политические единицы. Во главе таких единиц стояли их лидеры, которых несколько более поздние авторы, следуя позднеантичному словоупотреблению, называют королями (reges) и тиранами[30]. Последний термин, видимо, предполагает, что власть такого лидера основывается не на римской праве[31]. Что-либо определенное сказать о характере этих единиц трудно. Пожалуй, речь идет о ранних государствах типа, похожего на существовавший у кельтов части, по крайней мере, Галлии и Британии до римского завоевания, хотя, разумеется, три с половиной столетия жизни в рамках Римской империи не могли не наложит свой отпечаток на их основные черты. На чем основывалась власть таких королей, сказать трудно. Возможно, что определенную роль играли происхождение и семейные связи. Но еще большее значение приобретали военные успехи таких предводителей, а малейшая неудача могла привести к их свержению.