ерь они должны были ориентироваться не на Равенну, а на Константинополь. Бургундский король в своем послании Анастасию писал, что и он сам, и его народ служат императору. Бургундская элита, включая королевскую фамилию, стремилась представить себя частью правящего класса Империи, а бургундских воинов — частью римской армии. Может быть, под этим предлогом Гундобад вмешался в войну между Теодорихом и Одоакром, поскольку Одоакр, как и он сам, являлся римским патрицием и управлял Италией по поручению императора[333]. И многие галло-римляне рассматривали бургундов как защитников от других варваров, прежде всего вестготов.
Такое подчеркивание связей с Империей не мешало сохранению религиозных различий между бургундами и романским населением их королевства. К моменту своего появления в Галлии бургунды являлись христианами, но не католиками, как местное население, а арианами. Время и обстоятельства обращения бургундов в эту разновидность христианства неизвестны. Вероятнее всего, они восприняли арианство от готов в какое-то время после 370 г.[334] Однако, оставаясь арианами, бургундские короли стремились наладить отношения со своими католическими подданными, и в первую очередь с католической Церковью. Католическая Церковь во всей Галлии представляла значительную силу, и конфликт с ней привел бы к столкновению с большинством подданных бургундского короля, а также к конфликту и с императором, и франкским королем, который тоже стал католиком. Характерно, что, захватив Виенну и подвергнув жестоким репрессиям ее жителей, Гундобад не только не тронул ее католического епископа Авита (в отличие от арианского, который был убит как сторонник Годигисела) и оставил его на его кафедре в этом городе, но и приблизил его к себе, вступал с ним в различные ученые дискуссии и поддерживал его как одного из самых влиятельных иерархов не только Бургундского королевства, но и всей Галлии. Через него Гундобад и его сын Сигизмунд поддерживали связи с Константинополем.
Бургундские короли стремились привлечь к себе и светскую знать подчиненных им земель. Собственно говоря, и светская и церковная элита относилась к одному и тому же социальному слою — к крупным землевладельцам, магнатам. И короли привлекали к себе обе фракции этой элиты. Советником Гундобада был знатный галло-римлянин Лаконий. Видную роль при его дворе играл поэт Гераклий, который даже осмеливался перед арианским королем защищать католицизм. Несколько раньше действовал Сиагрий, принадлежавший к самым «сливкам» галло-римской аристократии[335]. Он был внуком Флавия Афрания Сиагрия, занимавшего в свое время высшие посты в Империи, включая префектуру претория и Рима, а также консульство, Его родственником был один из самых влиятельных магнатов Галлии Тонанций Ферреол. Сиагрий сознательно стал служить бургундским королям, изучив даже бургундский язык. В результате Сиагрий стал фактически посредником между бургундским двором и местным населением. Он сыграл значительную роль в распространении римской культуры среди варваров. Но особенно важна была его роль в судебной практике. Видимо, Сиагрий занимался судопроизводством среди местного населения. Его называли «новым Солоном бургундов». Можно предположить, что он играл какую-то роль в работе над созданием бургундского законодательства. Датировка письма Сидония Аполлинария к Сиагрию точно неизвестна. Однако, во всяком случае, оно было написано до того, как Гундобад захватил верховную власть в королевстве. По-видимому, вопрос о законодательстве возник еще до прихода к власти Гундобада. Но именно Гундобад издал первые писаные бургундские законы.
Проблема законодательства не могла не возникнуть. С одной стороны, у бургундов появилась масса романского населения, правовое поведение которого в новых условиях было необходимо урегулировать. С другой, положение самих бургундов по сравнению с их состоянием до поселения на имперской территории и создания королевства изменилось, и оно также требовало правового определения. Какие-то шаги в этом направлении предпринял, по-видимому, уже Гундиох[336]. Но Хильперих II явно уже занимался этой проблемой и, несомненно, издал ряд законов. Наконец, около 500 г. появились законы Гундобада. Самый ранний из точно датированных относится к 3 сентября 501 г. Несколько позже, может быть, по примеру вестготского короля Алариха II Гундобад издал Lex Romana Burgundionum, который относился к романским подданным бургундского короля[337]. Он представлял собой извлечения из римских законов. Учитывая общую проримскую позицию бургундских королей, можно говорить, что целью издания этого кодекса было, действительно, стремление облегчить правовую практику местного населения, а не противопоставление имперским законам. Разумеется, для создания этих кодексов необходимо было привлечь римских юристов, поскольку собственных правоведов у бургундов, как и у других варваров, разумеется, не было. Имена этих prudentes (знатоков) неизвестны. Впрочем, не исключено, что еще продолжал свою деятельность Сиагрий[338].
Еще при своей жизни Гундобад дал титул короля своему старшему сыну Сигизмунду. Он явно с помощью Авита добился от Анастасия присвоения Сигизмунду титула патриция. За год до смерти отца Сигизмунд основал монастырь Св. Маврикия в Акауне. Акаун находился на территории Сапаудии. Поэтому можно предположить, что Сигизмунд получил «в удел» старую территорию королевства, как ранее Годигисел. Так как в 494 г. он был помолвлен с дочерью Теодориха, то возможно, что родился он около 474 г. Если так, то в момент убийства его дяди Годигисела ему было приблизительно 26 лет, так что он вполне мог стать его наследником на территории, отнятой его отцом. Однако в отличие от дяди он никакой самостоятельности не имел и полностью подчинялся отцу. Единственное, в чем он мог отклоняться от курса Гундобада, был религиозный вопрос. Находясь в тесных отношениях с Авитом, он еще при жизни Гундобада стал католиком. Впрочем, учитывая стремление Гундобада установить хорошие отношения со своими католическими подданными и с католическим клиром, это обращение Сигизмунда не шло в разрез с политикой отца.
В 516 г. после смерти Гундобада Сигизмунд, уже имевший титул короля, реально взошел на бургундский трон. Уже первые годы его правления ознаменовались двумя важными событиями. Первым стало полное обращение бургундов в католицизм. Как только что говорилось, сам Сигизмунд еще при жизни был католиком. Вполне возможно, что он был не единственным католиком среди бургундской аристократии[339]. Очень вероятно, что католиками были зарейнские бургунды, и их вхождение в общую массу бургундов после их вытеснения аламанами усилило католическую составляющую населения королевства. Теперь пришла очередь и других бургундов. Сам Сигизмунд вскоре после своего воцарения крестил по католическому обряду своих детей. Созванный в 517 г. поместный собор, проходивший под председательством Авита, закрепил переход бургундов в католицизм. Сразу, однако, надо отметить, что это не означало поголовного обращения всех бургундов. Вплоть до самого конца существования Бургундского королевства в нем сохранялась относительно значительная группа ариан, по отношению к которым теперь уже католические короли проводили политику веротерпимости. Но большинство бургундов все же стали католиками. Этот акт, несомненно, имел и политические аспекты. Он «снимал» препятствия для еще большего сближения бургундов и галло-римлян. Во внешнеполитическом плане переход в католицизм носил явную антиготскую направленность. Правда, Теодорих, который, несмотря на свое арианство, стремился к сохранению и даже укреплению связей с католической Церковью, разрешил Сигизмунду после его обращения совершить паломничество в Рим и встретиться там с папой Симмахом, и это, несомненно, было с его стороны жестом доброй воли. Но в целом акт Сигизмунда далеко не улучшил его отношения с готами, и так довольно напряженные. Арианство считалось «готской верой», и на этом основании говорили, что бургунды подчиняются «готскому закону». Это ставило бургундов, хотя бы на ментальном уровне, на более низкую ступень по сравнению с готами. Теперь они явно освобождались от этого комплекса. В то же время он облегчал сношения с франками и Империей. Многие католические магнаты имели владения и на территории, подчиненной бургундским королям, и на землях, правителями которых были франкские монархи. Так. в районе Лиона располагались виноградники, принадлежавшие реймскому епископу Ремигию, который в свое время крестил самого Хлодвига. Переход в католицизм, естественно, облегчал связи с этой группой галльской знати. Важен еще один момент. Несмотря на смерть Хлодвига, франки оставались значительной силой, претендуя по-прежнему на подчинение всей Галлии. Как и Хлодвиг, его преемники выступали под знаменем воинственного антиарианства. Таким образом, обращение бургундов в католицизм в большой мере выбивало из рук франкских королей это идеологическое оружие. В то же время это не означало никакого, даже мысленного, подчинения бургундских католиков церковным властям в других частях Галлии. Хотя официально папским викарием в Галлии являлся арелатский епископ, реально его полномочия за пределами территории, подчиненной готам, не признавались, и бургундская Церковь, самым видным деятелем которой был Авит, соперничавший с Цезарием Арелатским, пользовалась фактической самостоятельностью. На поместном соборе 517 г. принимали участие только епископы самой Бургундии, и не было сделано никакого намека на примат арелатского епископа. Главой бургундской Церкви являлся епископ Виенны, каковым в момент собора был Авит.
Другим событием стало завершение кодификации бургундского права. В том же 517 г. (или, может быть, на следующий год) Сигизмунд издал Liber Constitutionum (Книгу конституций), большую часть которой (88 из 105 законов) составляли законы его отца. Отныне в Бургундском королевстве действовали два кодекса — Lex Romana Burgundionum и Liber Constitutionum. Первый относился к романскому населению, второй — к его варварским господам. Как и вестготский «Бревиарий Алариха», «Римский закон бургундов» основывался на «Кодексе Феодосия». В нем встречаются постоянные ссылки на знаменитых римских юристов Гая, Павла. Папиниана, на некоторые законы императоров. Авторы этого кодекса стремились представить свое творение как составную часть чисто римского юридического мира. Даже, например, в случае спора между римлянами, в исходе которого был заинтересован бургунд, эксплицитно принимались во внимание только римское правовые акты. Характерно, что в этом кодексе в качестве государя и законодателя отмечались только римские императоры, начиная с Гордиана, а бургундский король даже не упоминался, хотя, разумеется, его реальная власть полностью признавалась.