кончилась из-за скандального развода. Парнелл был сторонником жесткой линии и без смущения и колебаний использовал любую политическую ситуацию, но даже его обошла Земельная лига, требовавшая права собственности на землю для крестьян. Парнелл довольно сомнительным путем стал президентом этой лиги в 1879 г. Она возникла в результате слияния «физической силы» фениев и «морального духа» парнелитов, став народным фронтом под знаменем националистического католицизма. Лига вела длительную кампанию против сгона крестьян с их участков во время «Земельной войны» 1879–1882 гг. и сельскохозяйственной депрессии, применяя насилие и бойкот против инициаторов. Сам термин «бойкот» произошел от имени капитана Чарлза Бойкотта, который морально не выдержал угрозы общественного и экономического остракизма. Волна насилия в Ирландии и убийство лорда Фредерика Кавендиша, статс-секретаря по делам Ирландии и племянника жены Гладстона, шокировали имущие классы Англии, которые, как мы знаем, уже отвыкли от насилия в обществе.
Правительство Гладстона отреагировало на кризис применением силы в сочетании с уступками, например Актом о земле 1881 г., который значительно расширял права крестьян, но не давал им права собственности на землю. Партия гомруля усилила свои позиции в Ирландии, чему особенно способствовала избирательная реформа 1884 г. На выборах в декабре 1885 г. она получила 86 мест в Парламенте, благодаря чему в Весминстере возникло политическое равновесие между либералами и тори.
Гладстон разрубил гордиев узел, выступив в защиту гомруля. Но его попытка договориться с лордом Солсбери о компромиссе между двумя партиями по этому вопросу была отвергнута. Решение Гладстона полностью соответствовало основному ходу мыслей либералов, но время, когда оно было принято, диктовалось политической необходимостью. Впоследствии только один раз, в 1906 г., либеральная партия пришла к власти, не опираясь на поддержку членов Парламента — сторонников гомруля. Большинство либералов поддерживало передачу власти местным органам и признавало право наций «на справедливую борьбу за свободу», как заявил Гладстон. В 1886 г. трудно было отрицать, что Ирландия доказала свое право называться такой нацией. Оставался вопрос, признать Ирландию или сокрушить ее. Вполне умеренный билль о гомруле, предложенный Гладстоном в 1886 г., не предоставлял ей независимость, но противники этого закона считали, что, несмотря на уверения Парнелла, билль приведет Ирландию в долгосрочной перспективе к ее обретению. Кроме того, билль не давал никакой гарантии, что протестантское население, живущее в основном в Белфасте, промышленной столице Ольстера, не попадет в подчиненное положение.
Все эти события привели к серьезному кризису в британской политике. Летом 1886 г. во время обсуждения билля о гомруле Либеральная партия раскололась: 93 члена Парламента, в основном виги во главе с лордом Хартингтоном, а также некоторые радикалы под руководством Джозефа Чемберлена, голосовали вместе с тори против. В результате либеральное правительство пало, и наступил двадцатилетний период правления консерваторов (или юнионистов, поскольку так назывались члены коалиции противников гомруля). К либерал-юнионистам (т. е. перебежчиков из лагеря либералов) присоединилась значительная часть либеральных газет и практически вся земельная аристократия, которая, как правило, оплачивала все расходы партии на избирательную кампанию. Такая потеря и денег, и влияния оказалась важнее потери голосов перебежчиков и нанесла либералам главный удар, хотя и в Палате лордов они составляли отныне явное меньшинство.
Раскол 1886 г. ослабил партию, но Гладстон сохранил контроль над ней и над Национальной либеральной федерацией. Ему удалось даже укрепить там свои позиции после совещания в Ньюкасле в 1891 г., когда он принял радикальную программу ассоциации. Таким образом, гомруль крепко связал либерализм с именем Гладстона. До 1886 г. ирландский вопрос блокировал принятие менее значимых мер, и тогда гомруль был не только необходим, но и правилен. После 1886 г. осуществление гомруля стало невозможным из-за Палаты лордов. То есть гомруль одновременно побуждал либералов защищать правое дело, но обрекал на десятилетия поражений!
Вполне естественно, что события в Ирландии повлияли на Шотландию и Уэльс. Там отделение Церкви от государства тоже стало предметом политической дискуссии, и прошли кампании по земельному вопросу. Но в Шотландии и Уэльсе обошлось без насилия, характерного для многих областей Ирландии, хотя на острове Скай для подавления выступлений мелких фермеров в 1882 г. были использованы войска. Некоторые либералы в обеих частях странах выдвинули лозунг «Гомруль повсюду!». Это движение, подогреваемое общим культурным ренессансом Шотландии, Уэльса и Ирландии, в конце XIX в. оказывало большое влияние на Либеральную партию. Однако в Шотландии и Уэльсе, в отличие от Ирландии, ей удалось взять под контроль националистические настроения, отчасти благодаря тому, что растущий промышленный сектор экономики Шотландии и развитие угледобывающей промышленности в Южном Уэльсе связали эти земли с Британской империей куда прочнее, чем экономику Ирландии. В Южной Шотландии и Южном Уэльсе либерал-империализм одержал верх над национализмом.
Либеральная партия была расколота и, несмотря на предпринятые попытки в конце 80-х годов, так и не сумела объединиться. Позиции тори укрепились. Они не были крайними реакционерами. Хотя в свое время лорд Солсбери резко возражал против либеральных реформ 50-70-х годов, придя к власти, он не делал попыток их пересмотреть. Союз тори с либерал-юнионистами держался не на совместных действиях, а на недопущении определенной политики. Поэтому для периода гегемонии юнионистов в 1886–1905 гг. характерно отсутствие серьезных законодательных инициатив, хотя некоторые билли все же были одобрены: в 1888 г. созданы выборные Советы графств, в 1890 г. приняты меры по улучшению жилищных условий рабочих, а в 1902 г. одобрен Акт об образовании, который открыл путь для создания системы средних школ. Городской электорат, на который рассчитывали тори, хотел, чтобы государственный либерализм 50-60-х годов XIX в. продолжался без либеральных дополнений в виде гомруля. Он отверг либерализм Гладстона не потому, что тот отвернулся от завоеваний свободной торговли, а потому, что либералы слишком далеко ушли от целей того периода. Антигладстонианская коалиция целиком держалась на противодействии гомрулю, и благодаря ему либералы оказались в оппозиции. Когда в начале XX в. противники гомруля попытались пойти дальше, их коалиция немедленно стала терять избирателей. Общая приверженность Либеральной партии гомрулю способствовала этому. Короткое правление либерального правительства меньшинства в 1892–1895 гг. (оно стало последним правительством Гладстона; после его отставки в 1894 г. премьер-министром в нем являлся Розбери) было отмечено попытками принять второй билль о гомруле. Получив одобрение в Палате общин, законопроект провалился в Палате лордов. Либералы привлекли на свою сторону незначительное большинство от английских графств, Шотландии, Уэльса и Ирландии, ноне смогли ни удержать его, ни повторить попытку. Юнионисты одержали убедительную победу в 1895 г., закрепив ее результаты в 1900 г. на волне временных успехов в Англо-бурской войне при проведении так называемых «выборов цвета хаки».
Империалисты поневоле?
Отрицательное отношение юнионистов к гомрулю всегда имело имперскую подоплеку: имперскую власть нельзя девальвировать. Обстоятельства принятия в 1800 г. Акта об унии ясно показали важную стратегическую роль Ирландии, которую гомруль грозил поставить под сомнение. В последней трети XIX в. проблемы империи все чаще оказывались в центре общественного внимания, поэтому мы должны рассмотреть их воздействие на международные позиции Британии.
В целом британцы не особенно стремились к расширению своих имперских владений, и политические группы, ратовавшие за экспансию, не пользовались ни популярностью у населения, ни политическим влиянием. В тех местах, где белые поселенцы жили уже долгое время, было успешно осуществлено разделение власти, примером чему служат Акт 1867 г. о доминионе Канада и Акт 1900 г. об Австралийском Союзе. Однако последние сорок лет XIX столетия стали свидетелями аннексии обширных территорий в Африке, на Дальнем Востоке и в бассейне Тихого океана. В 1851 г. Британия была центром мировой торговли и главным морском перевозчиком. Она оставалась им, даже когда ее лидерство в сфере производства товаров в конце 70-х годов пошло на убыль. Поэтому британские интересы распространялись на регионы, где шла торговля, при этом формально британские колониальные власти могли там и не присутствовать. Неформальный империализм, таким образом, предшествовал официальным захватам, что делает далеким от истины известное изречение: «За флагом следует торговля». Почти всегда дела обстояли наоборот. Романы Джозефа Конрада прекрасно иллюстрируют эту ситуацию: в любом, самом отдаленном уголке планеты можно было найти представителя Британии, занимающегося ввозом керосина и вывозом местных продуктов.
Первыми европейцами в Восточной и Центральной Африке были чаще всего миссионеры, такие, как Дэвид Ливингстон, которые проповедовали Евангелие, лечили страждущих и осуждали бесчеловечность торговли рабами на континенте. Экспедиция по спасению Ливингстона в 1871 г., организованная и умело разрекламированная Г.М.Стэнли, составила одну из великолепных приключенческих историй времен королевы Виктории. Именно такие рассказы усиливали интерес к «черному континенту».
Кое-где британское торговое проникновение поддерживалось силой оружия. Ярким примером тому служила монополия индийского правительства на торговлю опиумом и целая серия «опиумных войн», в результате которых Китаю было навязано неограниченное британское торговое присутствие. Кульминацией этих позорных империалистических захватов стал Тяньцзиньский договор 1858 г., показавший, что в данном случае война была не случайным последствием местного кризиса, а инструментом последовательно проводимой политики. Для того чтобы дать возможность правительству