Лучший полководец Великой Отечественной войны
Легендарный Маршал Победы Георгий Константинович Жуков (1896–1974) безусловно, является лучшим советским полководцем периода Великой Отечественной войны. Еще Наполеон сравнивал личностные качества хорошего полководца с квадратом: основание – воля, высота – ум. У Жукова мы видим гармоничный «квадрат» – умение умом оценивать и понимать обстановку, с одной стороны, и решительность в проведении своей линии в этой обстановке – с другой. В сражении на Баин-Цагане на Халхин-Голе, в Приграничном сражении на Юго-Западном фронте, в Смоленском сражении – везде он оценивал опасность и стремился решительными действиями предотвратить реализацию замыслов противника. Ум позволял ему видеть источник опасности и слабые стороны противника, а воля – использовать имеющиеся под рукой силы для изменения ситуации в свою пользу, вне зависимости от сложностей с выдвижением, маршами и нехваткой времени на подготовительные действия.
Именно Г. К. Жукову поручались наиболее сложные и ответственные операции, его ставили на те участки, где соотношение сил сторон оказывалось хуже, нежели на других направлениях. Характерным примером здесь является московское направление, где стабильно находилась многочисленная и хорошо оснащенная группа армий «Центр». Нанести ей не просто поражение, а хотя бы чувствительный удар было непростым делом.
Легенда о «кровавости» Жукова не имеет под собой сколь-нибудь осмысленных оснований. Если обратиться к статистике, то можно увидеть, что в относительных цифрах Жуков терял меньше людей, чем его коллеги. Безвозвратные потери Западного фронта под его командованием в ходе контрнаступления под Москвой составляют 13,5 % от общей численности войск, а соседнего Калининского фронта под командованием И. С. Конева – 14,2 %. В Ржево-Вяземской операции у Жукова наблюдается 20,9 % потерь, а у Конева – 35,6 %. Та же картина наблюдается в заключительный период войны: в Висло-Одерской операции потери 1-го Белорусского фронта 1,7 %, а 1-го Украинского – 2,4 %; в Берлинской операции, где наиболее крупная и сильная группировка противника противостояла 1-му Белорусскому фронту, потери 1-го Белорусского фронта – 4,1 %, а 1-го Украинского фронта – 5 %. Потери 2-го Украинского фронта Р. Я. Малиновского в Будапештской операции в полтора-два раза больше, чем в Берлинской операции, ставшей вершиной мастерства Красной армии, проведенной Жуковым.
В условиях позиционных сражений на центральном участке советско-германского фронта и на других направлениях (на Волховском фронте под Ленинградом) Жуков выступал последовательным пропагандистом тактики штурмовых действий пехоты Красной армии. Это позволяло максимально использовать эффект артиллерийской подготовки, просачиваясь в глубину обороны противника и сокрушая его неподавленные огневые точки. Именно навыки штурмовых групп, отработанные в боях 1942–1943 гг., позволили советским войскам взламывать оборону противника в 1944–1945 гг. В ряду других военачальников Красной армии Г. К. Жуков выделялся глубокими познаниями о боевой технике. Он хорошо знал ее технические характеристики, номенклатуру боеприпасов, реальные возможности. Это способствовало трезвой оценке потребностей в вооружении и технике для проведения той или иной операции. Так, для Берлинской операции Жуков вполне осмысленно просил у Сталина лучшие в советских ВВС бомбардировщики Ту-2 и тяжелые авиабомбы для них.
Еще одной чертой Жукова, которая роднит его с другими великими полководцами, является стремление к непосредственному наблюдению за полем боя. Так же как Модель, Гудериан и Роммель, Жуков выбирал наблюдательный пункт, близкий к передовой, и настаивал, чтобы командиры подчиненных ему объединений и соединений находились возможно ближе к передовой и управляли сражением, своими глазами наблюдая его развитие.
Все это делало Г. К. Жукова великим полководцем, заслужившим лавры победителя в крупнейших и важнейших сражениях Великой Отечественной войны.
Потери в Великой Отечественной войне
Война без потерь невозможна. В 1918 г. британский премьер-министр Ллойд Джордж поручил одному из своих военачальников узнать у главы правительства Франции Жоржа Клемансо, правда ли, что какой-то французский генерал открыл способ вести наступление без потерь. Генерал дисциплинированно отправился к Клемансо за справкой. «Скажите, пожалуйста, Ллойд Джорджу, что он дурак!» – в сердцах ответил французский премьер. Помимо неизбежных даже при идеальном планировании и проведении операции потерь малейшие ошибки в организации и неучтенные факторы могут привести к дополнительным жертвам. Все это является основой для спекуляций на тему о кровожадности военачальников и обвинений в напрасной гибели людей. Однако большую часть войны приходится вести упорную борьбу, принимать решения в условиях недостатка времени и информации. Нередко даже самые безупречно спланированные операции превращались в «мясорубки», продвижение войск вперед в которых исчислялось лишь сотнями метров. Через горнило таких кровопролитных битв пришлось пройти многим полководцам Франции, Великобритании, Германии, России во время Первой мировой войны 1914–1918 гг. и СССР в ходе Великой Отечественной войны в 1942–1943 гг.
Война с гитлеровской Германией, самой промышленно развитой державой Европы, стала проверкой дееспособности Советского Союза как государства: промышленного потенциала страны, эффективности системы управления, относительного политического единства населения. В этих условиях, несмотря на тяжелые поражения лета 1941 г., Красная армия не только сохранила боеспособность, но и добилась того, что Восточный фронт стал главным для сухопутных войск Третьего рейха. Более того, он оставался таковым на протяжении всего периода своего существования с 1941 по 1945 г., и три четверти людских потерь немецких вооруженных сил приходятся на войну с СССР. Это вызывало необходимость не просто выставить на фронт нужное количество «штыков» – их еще было нужно вооружить и экипировать на соответствующем уровне, что также требовало адекватного уровня военной мысли, как в отношении способности военных теоретиков разработать соответствующую требованиям времени теорию применения танковых войск, так и в отношении наличия в войсках личностей, способных водить в бой крупные массы танков. Все это в Советском Союзе нашлось, и большинство крупных поражений германская армия потерпела именно на Восточном фронте. Крупные поражения были нанесены также войскам союзников Германии – Венгрии и Румынии. При этом следует подчеркнуть, что различие в людском потенциале Третьего рейха и его союзников, с одной стороны, и СССР – с другой, не давали Советскому Союзу решительного преимущества. Через Красную армию прошло 34 миллиона человек, а через германские вооруженные силы – около 20 миллионов.
Одним из наиболее спорных моментов, касающихся истории Великой Отечественной войны, являются понесенные Советским Союзом потери, как военные, так и гражданские. Принято говорить о «цене Победы», то есть о соразмерности понесенных потерь достигнутому результату. Сама по себе такая постановка вопроса достаточно бессмысленна, так как на другой чаше весов находится не просто объективный результат в лице победы над нацизмом, а поражение страны. В тех условиях, в которых оказалась наша страна в 1941–1945 гг., цена поражения была бы непомерно велика и означала физическое уничтожение как государственности, так и большей части населения, не говоря уж о безмерном усилении нацистов после победы на Восточном фронте и ликвидации Вооруженных сил СССР. Когда альтернативой является гибель страны в целом, прекращение существования нации, даже самые тяжелые военные потери представляются приемлемыми. Однако это, разумеется, не означает, что подсчетом потерь заниматься не нужно – исчисление потерь является важнейшей задачей при изучении истории любой войны.
К сожалению, до недавнего времени тема потерь находилась под запретом, выводилась из обсуждения по идеологическим мотивам. Речь идет, разумеется, о публичном обсуждении данного вопроса, что ни в коей мере не означает, что к потерям и их исследованию относились наплевательски. Просто исследования потерь велись закрытым порядком. Так, еще в июне 1945 г. Генеральный штаб Красной армии обобщил данные о потерях и были получены первые, пока еще приблизительные цифры. Но они не были названы во всеуслышание ни в 1945 г., ни в 1953-м, ни с выходом в свет первой многотомной официальной истории войны. И в хрущевский, и в брежневский период потери оставались табуированной темой. Несмотря на это, еще в 1968 г. Главным организационно-мобилизационным управлением Генерального штаба был подготовлен статистический сборник «Боевые потери личного состава Вооруженных сил СССР». Однако доступ к нему был строго ограничен. В последующем этот сборник стал основой для широко известной книги «Гриф секретности снят», подготовленной коллективом под руководством Г. Ф. Кривошеева.
Однако закрытость исследований не лучшим образом сказалась на развитии исследования темы военных потерь СССР в ходе Великой Отечественной войны, поскольку отсутствовала нормальная для науки дискуссия и обсуждение результатов научного поиска. Более того, само изучение этой проблемы сдерживалось закрытостью архивов и недоступностью для исследователей обширных материалов, связанных с учетом потерь Красной армии в 1941–1945 гг. Это привело к многочисленным спекуляциям во времена перестройки, когда озвучивались совершенно фантастические цифры советских военных потерь. Вместе с тем не следует обольщаться в том, что открытие архивов само по себе позволяет легко и непринужденно произвести все необходимые подсчеты. Действительно, отчетные документы соединений и объединений Красной армии помогают составить картину потерь в тех или иных сражениях и операциях. Однако в ряде случаев, прежде всего это относится к событиям особенно тяжелых для армии и страны в целом 1941–1942 гг., документы о потерях и численности войск оказываются утрачены в ходе боевых действий, прежде всего в окружениях. Этот факт серьезно усложняет и без того непростую задачу подсчета потерь. Более того, крупные военные катастрофы могли порождать ошибки в обе стороны, как в сторону преувеличения, так и в сторону приуменьшения реальных потерь тех или иных подразделений. В частности, бойцы и командиры, попавшие в окружение, но прорвавшиеся из него к своим, могли проходить в графе «Пропавшие без вести». Затем, уже влившись в ряды войск восстановленного фронта, они также могли вторично попасть в списки потерь. Следует подчеркнуть, что утрата документов и вызванная этим приблизительность подсчетов является объективной реальностью не только в отношении Красной армии, но и в отношении ее противника – вермахта. Для немецких войск временем массовой утраты документов стал завершающий период войны на Восточном фронте, так называемый Endkampf. Все это приводит к необходимости подсчета потерь по балансу численности вооруженных сил.