находился штаб немецкого гарнизона, и близлежащие кварталы. На чердаках многих домов со времен обороны города хранились бутылки с зажигательной смесью. Из-за их возгорания начался страшный пожар, который бушевал четыре дня. От Крещатика практически ничего не осталось. Жители окрестных домов лишь поливали крыши, для того чтобы огонь не перекинулся на их здания. Всего было уничтожено около 940 крупных жилых и административных зданий, без крова осталось около 50 тысяч человек. Нацисты воспользовались этими событиями как поводом для уничтожения еврейского населения Киева.
28 сентября по городу было расклеено около двух тысяч объявлений, в которых евреям предписывалось в целях переселения на следующий день собраться на углу улиц Мельникова и Дегтяревской, взяв с собой документы, деньги и ценные вещи. Ранним утром десятки тысяч людей потянулись через весь город к указанному месту. Оттуда по улице Мельникова уже под надзором немецких солдат киевлян направляли к урочищу Бабий Яр на окраине Киева. У оврага мужчинам, женщинам и детям приказывали раздеться, сложить одежду и ценные вещи в отдельные кучи. Затем их группами отводили вниз по узким тропинкам. На противоположной стороне оврага были установлены два пулемета. За два дня – 29–30 сентября – зондеркоманда СС 4 А под командованием штандартенфюрера Пауля Блобеля при участии частей 6-й армии вермахта, Киевского куреня украинской вспомогательной полиции и местных «добровольцев» расстреляла в урочище 33 771 еврея – почти все еврейское население города. Пулеметные очереди заглушались музыкой и шумом самолета, который кружил над оврагом. Тела убитых были погребены во рву шириной 60 метров и глубиной 3 метра.
Дальнейшие расстрелы евреев прошли 1, 2, 8 и 11 октября. За это время было расстреляно около 17 тысяч человек. 103 недели подряд каждый вторник и пятницу в Бабий Яр нацисты везли на уничтожение людей, уже без различая национальностей – украинцев, русских, цыган. Урочище превратилось в огромную интернациональную братскую могилу. Как место казней оно использовалось ровно два года – с 29 сентября 1941 г. по 29 сентября 1943 г. Всего, по подсчетам историков, в Бабьем Яру нацисты уничтожили от 150 до 220 тысяч человек. Киевлянин Х. Я. Рыбаков вспоминал: «У меня была соседка по дому – Ирочка Гофштейн. Она была очень красивая девочка, а какие у нее были дивные волосы! Мы были влюблены друг в друга. Когда началась война, моя семья уехала, а меня призвали. Семья Ирочки осталась. У меня до сих пор хранится ее единственное письмо, где она мне пишет, что присмотрит за нашим домом. Вернулся я в Киев в сентябре сорок пятого года и не узнал его: весь центр – одни развалины. До войны мы жили на улице Ярославской, дом 11, квартира 7, но нашего дома тоже не было. Почти никого из знакомых не осталось. Начал я узнавать о моей любимой Ирочке. Ирочкины мать и братик ушли в Бабий Яр, а ей самой как-то удалось спрятаться, но ее выдала немцам наша соседка Вера. Немец вошел во двор и просто застрелил ее. Я когда все это узнал, то хотел убить эту Веру собственными руками. Искал ее целых полгода и нашел-таки в другом районе города. Но вы знаете, я считаю, что Господь уберег меня от этого рокового шага. Я пошел и заявил на эту Веру в милицию, а мне там сказали примерно так: «Дорогой, те евреи, которые вернулись в город вместе с войсками, сами и расправились с теми, кто их выдавал. Война все списала. А сейчас уже все, если вы что-то сделаете, то мы вас арестуем и посадим». – «Так вы знаете, что она сделала?» – «Да, но если мы будем сажать тех, кто помогал немцам, то надо полгорода пересажать». Ирочка – это была настоящая любовь на всю жизнь, я был для нее скорее как защитник, да вот не уберег… С тех пор прошло уже больше шестидесяти лет, но не проходит и дня, чтобы я о ней не вспомнил».
Военные преступления вермахта в Киеве стали одним из первых свидетельств того, какого рода «новый порядок» Третий рейх собирается установить на территории Советского Союза. Война из простой череды боевых действий двух государств перерастала в войну за выживание целых народов, которым предстояло или победить, или быть полностью уничтоженными. Для советских граждан война с гитлеровской Германией становилась действительно Отечественной.
БИТВА ЗА МОСКВУ
В конце августа 1941 г. ослабленной за счет поворота войск на фланги немецкой группе армий «Центр» пришлось отражать удары Красной армии. Эти наступательные бои стали колыбелью советской гвардии. 6 сентября за освобождение города Ельни 100-я стрелковая дивизия 24-й армии Резервного фронта под командованием генерал-майора И. Н. Руссиянова стала 1-й гвардейской. Бои шли по всему советско-германскому фронту. Генерал-фельдмаршал Герман Гот позднее раздраженно писал: «Имелись значительные потери, особенно заметные в нижнем командном звене. Урон был больше, чем во время предшествовавших наступательных боев, а восполнялся он лишь частично». Силы немецких подразделений неуклонно таяли, и перспективы выполнения задач «Барбароссы» становились все более туманными. Однако положение частей Красной армии тоже было близко к критическому. Окружение Юго-Западного фронта заставило советское командование латать гигантскую брешь во фронте. 21-я армия генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова была рассечена надвое и частично окружена. Однако ее штаб сохранил боеспособность, и она стала одной из первых, кто составил ядро восстановленного Юго-Западного фронта. Наступательные бои под Смоленском истощили не только войска противника, но и дивизии Красной армии. Возвращение главных сил немецких танковых групп на московское направление началось еще до завершения боев под Киевом. До битвы за столицу Советского Союза оставалось буквально несколько дней.
Подготовка Москвы к обороне
В сентябре 1941 г. Москва готовилась к обороне и уже мало напоминала полный жизни столичный город: зенитные пушки, смотрящие в небо, серые аэростаты, висящие над городом, баррикады и противотанковые ежи на улицах, оконные стекла, заклеенные полосками бумаги. Ночью огромный мегаполис погружался во тьму. «Свет в окне – помощь врагу», – предупреждали москвичей плакаты противовоздушной обороны. Первый налет немецких бомбардировщиков на Москву состоялся в ночь на 22 июля – ровно через месяц после начала войны. Перед вылетами пилотам Люфтваффе их командиры внушали: «Вы бомбили Англию. Теперь ваша цель – Москва. Будет намного легче. Если русские и имеют зенитные орудия, то немногочисленные, как и несколько прожекторов. Они не располагают аэростатами и ночными истребителями». Вскоре все эти утверждения были опровергнуты. Москву защищало более тысячи зенитных орудий всех калибров, а о приближении немецких бомбардировщиков предупреждало несколько радиолокационных станций. Краснозвездные истребители атаковали вражеские «бомберы» при свете прожекторов. Наполненные водородом аэростаты заграждения висели выше, чем над Лондоном, поэтому из-за опасности столкновения с ними или перерезания крыльев стальным тросом аэростата немецким летчиками приходилось подниматься выше и бомбить с меньшей точностью.
Однако бомбы все же падали на советскую столицу, горели склады и вагоны товарной станции Белорусского вокзала, телефонная станция, военные склады. На территорию Кремля упало шесть зажигательных и одна фугасная бомба весом 250 килограммов, которая пробила крышу Большого Кремлевского дворца и потолочные перекрытия величественного Георгиевского зала, однако не взорвалась. В ночь на 12 августа у Никитских Ворот упала 1000-килограммовая бомба, которая при взрыве образовала воронку глубиной 12 и диаметром 32 метра. К сентябрю бомбардировки Люфтваффе сошли на нет, поскольку потери самолетов в налетах на столицу СССР явно не соответствовали ожидаемому немецким командованием результату.
В это время Сталинград был лишь глубоким тылом, но в цехах и на полигонах Сталинградского тракторного завода шла напряженная работа. В тяжелых боях лета 1941 г. Красная армия терпела поражения, но приобретала опыт. Частью этого опыта стало обучение танкистов прямо на заводах. Если раньше даже мелкие поломки приводили к тому, что экипаж на марше просто бросал танк, то теперь бойцы получали Т-34, за сборкой которого следили с первого дня и могли сами устранить многие неисправности. Командиром одной из сформировавшихся в Сталинграде танковых бригад был сорокаоднолетний полковник М. Е. Катуков, имени которого еще предстояло прогреметь на всю страну. Его танкисты были людьми молодыми, но уже обстрелянными – они прибыли в Сталинград из чудом вырвавшейся из окружения под Уманью танковой дивизии. Учеба и подготовка к боям стали своего рода тактическим экспериментом. Впоследствии маршал бронетанковых войск Катуков вспоминал: «Я стал задумываться над тем, как с максимальной эффективностью применять танковые засады в обороне». 23 сентября новенькие «тридцатьчетверки» погрузили на железнодорожные платформы, и бригада Катукова отправилась из Сталинграда в Подмосковье.
Разгром Брянского фронта и Вяземский «котел»
План «Барбаросса» предполагал взятие Москвы в течение первых трех-четырех месяцев войны, однако август и сентябрь стали периодами затишья перед бурей на московском направлении. В июле упорная оборона советских войск под Смоленском и отставание флангов заставили немецкое командование приостановить наступление на советскую столицу. Фронт длиной 600 километров, вытянувшийся с юга на север вдоль линии Осташков – Вязьма – Брянск, замер. Время возобновить наступление на Москву пришло после взятия Киева и прорыва к Ленинграду. Новые задачи были сформулированы в Директиве № 35 Верховного главнокомандования вермахта, подписанной Гитлером 6 сентября 1941 г. Советские войска Западного направления, оборонявшиеся на дальних подступах к столице, названные в директиве «группой армий Тимошенко», должны были быть «решительно разгромлены до наступления зимы». Это предполагалось сделать с помощью классического для немецкой военной школы