«В штабе царила атмосфера спокойной обреченности. Чувствовалось, что люди сделали все возможное, что в их силах, и теперь по инерции, по укоренившейся привычке долга, дотягивают свою ношу до конца, до исчерпания последних сил». Командующий 39-й армией генерал-лейтенант И. И. Масленников был вывезен на самолете. Его заместитель генерал-лейтенант И. А. Богданов был вывезен раненым и умер уже в госпитале. К своим из окружения смогло пробиться примерно 18 тысяч красноармейцев. Безвозвратные потери 22, 39, 41-й армий Калининского фронта и 11-го кавалерийского корпуса в июле 42-го составили более четырех тысяч человек убитыми и 47 тысяч пропавшими без вести. Общие потери трех армий и кавалерийского корпуса составили около 61 тысячи человек. Такова была плата за зимнее наступление И. С. Конева в обход Ржева с открытыми флангами.
Итогом операции «Зейдлиц» стало окончательное формирование Ржевского выступа, ядром которого стали две линии, напоминавшие могильный крест. Это были две железнодорожные магистрали, одна из которых шла от Москвы через Ржев и Оленино на Великие Луки, а вторая – из Торжка через Ржев и Сычевку в Вязьму. Для советского командования Ржев был прежде всего препятствием на пути к полному разгрому группы армий «Центр». Только с его захватом можно было нормально снабжать по железной дороге «клещи», нацеленные глубоко в тыл вермахта в центральном секторе советско-германского фронта. Немцы, в свою очередь, это прекрасно понимали, поэтому держались за Ржев изо всех сил. Кроме того, Ржевский выступ являлся ближайшим к Москве немецким плацдармом. От него до советской столицы по прямой было всего 150 километров. Сокрушить выступ и отбросить немцев дальше от Москвы для Красной армии было важно как с военной, так и с политической точки зрения.
Летнее сражение за Ржев
Устоявшийся под Ржевом фронт жил размеренной и где-то даже спокойной жизнью. Бывший начальник штаба 20-й армии Западного фронта генерал-майор Л. М. Сандалов вспоминал: «По утрам, при ясной погоде, можно было наблюдать смену немецких солдат на постах впереди передовой траншеи, дым, идущий из блиндажей и землянок, переливание через бруствер ведрами накопившейся в окопах воды. Вечером из окопов доносились звуки губной гармошки, ночью нейтральная полоса освещалась изредка выпускавшимися ракетами». Однако вся эта фронтовая рутина тщательно изучалась в бинокль переодетыми в рядовых и младших командиров старшими офицерами Красной армии. Участок фронта на рубеже реки Держа под Погорелым Городищем был выбран советским командованием для прорыва и наступления с далеко идущими целями. Задачей операции по директиве Ставки было «овладеть городами Ржев и Зубцов, выйти и прочно закрепиться на реках Волга и Вазуза, обеспечив за собой тет-де-поны (мостовые укрепления для охраны переправ. – Прим. авт.) в районе Ржева и Зубцова». К операции привлекались четыре армии Калининского и Западного фронтов. Первый должен был начать наступление 28 июля, второй – 31 июля 1942 г. В штабе 20-й армии операция получила кодовое наименование «Свердловск».
В штабах по другую сторону фронта тоже вынашивались наступательные планы. Несмотря на неудачу операции «Тайфун» осенью 1941 г., Москва по-прежнему манила немецких военачальников. Захват советской столицы обещал быстрое и триумфальное завершение Восточного похода. Новый план захвата Москвы получил наименование «Кремль». Башни Кремля видели (или им казалось и они хотели верить, что видели) передовые отряды немцев в декабре 1941 г. Кремль был заветной мечтой и солдат, и генералов вермахта. Штаб Гюнтера фон Клюге разработал хитроумный план, который должен был начаться со срезания выдававшегося вперед Сухиничского выступа. После этого в открывшуюся брешь должны были войти танки и ударить в обход Москвы с юга. Однако центром тяжести операций летом 1942 г. стала группа армий «Юг». План операции «Кремль» послужил лишь основой для дезинформации советского командования, но фон Клюге не забыл о нем. У группы армий «Центр» на московском направлении оставалось еще достаточно сил для наступлений локального характера. В качестве жертвы командующий выбрал Сухиничский выступ. Называть новую операцию «Кремлем» было бы смешно, и поэтому она получила кодовое наименование «Смерч» («Wilberwind»).
Первоначально начало «Смерча» было намечено на 7–9 августа. Предполагалось ударами по сходящимся направлениям силами 2-й танковой армии генерал-полковника Рудольфа Шмидта с юга и 9-й армии Вальтера Моделя с севера срезать выступающую на запад дугу. Окружение советских войск в районе Сухиничей стало бы, во-первых, тяжелым ударом по Западному фронту, а во-вторых, позволяло выпрямить фронт правого крыла группы армий «Центр».
Назначенные сверху даты начала операций были скорее благим пожеланием. Кто начнет первым и захватит в свои руки инициативу, должно было показать время. Облетая на биплане У-2 тыловые районы 20-й армии, ее начальник штаба Л. М. Сандалов с тревогой смотрел вниз. Позднее он вспоминал: «На всех путях виднелись неподвижные, застрявшие на размокших от дождя дорогах машины <…> только выносливые лошади медленно, с трудом тащили по грязи повозки с грузами». Из-за дождей начало наступления Западного фронта откладывалось. Первым 30 июля начал наступление Калининский фронт И. С. Конева. По плану операции 30-я армия должна была «к исходу второго дня операции овладеть Ржевом». Командующий артиллерией фронта генерал-полковник Н. М. Хлебников вспоминал: «Две первые позиции главной полосы обороны противника были разрушены, войска, их занимавшие, – почти полностью уничтожены». К концу дня фронт был прорван, однако у Вальтера Моделя еще были резервы. По железной дороге из Сычевки была подтянута 6-я пехотная дивизия (6. Infanterie-Division).
Сражение на подступах к Ржеву стало принимать характер позиционной «мясорубки», когда днями и неделями шли бои за небольшие населенные пункты и даже отдельные высоты. К северу от Ржева таковыми стали деревня Полунино и высота 200. Один из участников летнего сражения под Ржевом с немецкой стороны, командир батальона Хоке, позднее следующим образом описал один из тех боев: «Мы двигались к передовой в рассыпном строю. Адский огонь артиллерии и минометов противника обрушивался на наши траншеи. Плотные клубы дыма закрывали от нас передовые позиции. Невообразимо, это количество артбатарей и ракетных установок всевозможных типов, неописуемый звук «катюш». Как минимум от 40 до 50 «сталинских органов» стреляли одновременно. Бомбардировщики и истребители-бомбардировщики приходили и уходили с резким звуком своих моторов. Мы никогда еще не видели такого в России. Бог знает при этом, что у нас за плечами уже было тяжелое прошлое. Но кажется, что наиболее тяжелое нас еще ожидало. Мы перебегаем от воронки к воронке, чтобы укрыться от осколков снарядов. Еще 500 метров до первой траншеи. Раненые бредут нам навстречу. Они рассказывают, что впереди очень плохо. Очень большие потери. Русские уничтожали наши технику и вооружение, ровняли наши позиции с землей».
По накалу, ожесточенности и потерям бои за Ржев в августе – сентябре 1942 г. очевидцами с обеих сторон сравнивались с боями в Сталинграде. Знаменитый советский литератор и военный корреспондент И. Г. Эренбург вспоминал: «Мне не удалось побывать у Сталинграда… Но Ржева я не забуду. Может быть, были наступления, стоившие больше человеческих жизней, но не было, кажется, другого столь печального – неделями шли бои за пять-шесть обломанных деревьев, за стенку разбитого дома да крохотный бугорок… Наши заняли аэродром, а военный городок был в руках немцев… В штабах лежали карты с квадратами города, но порой от улиц не было следа… Несколько раз я слышал немецкие песни, отдельные слова – враги копошились в таких же окопах». Немецкий военный журналист Юрген Шуддекопф в октябре 1942 г. в статье «Засов Ржев» писал: «В двух местах достигло Волги немецкое наступление на Востоке: у стен Сталинграда и у Ржева… То, что разворачивается у Сталинграда, происходит в меньших масштабах у Ржева уже почти год. Почти день в день год назад немецкие войска в первый раз достигли Волги… С тех пор три больших сражения развернулись за кусок земли в верхнем течении Волги – и идет четвертое, самое ожесточенное, не прекращающееся уже более двух месяцев».
Западный фронт перешел в наступление на несколько дней позже своего соседа. В 6 часов 15 минут утра 4 августа 1942 г. утренняя тишина в районе села Погорелое Городище сменилась оглушительной канонадой. Доселе молчавшие «сталинские кувалды» – гаубицы большой мощности Б-4 калибра 203 миллиметра – выпускали снаряд за снарядом. После удачных попаданий 100-килограммовых боеприпасов немецкие ДЗОТы взлетали на воздух фонтаном бревен. Полуторачасовая артиллерийская подготовка традиционно завершилась залпом «катюш». Пронзительный визг реактивных снарядов в течение всей войны извещал немецких солдат в передовых окопах о том, что лишь немногие из слышавших его доживут до следующего дня. Вслед за залпом реактивной артиллерии в атаку поднялась пехота. Началось наступление Западного фронта. Красноармеец Б. Г. Горбачевский вспоминал: «Вперед, вперед, до высоты осталось метров триста, мы уже одолели больше половины пути!.. И тут подают голос немецкие траншеи. Усиливающийся с каждой минутой губительный огонь враз оглушает всех атакующих пулеметным шквалом. Вслед за пулеметами хрипло затявкали минометы. Загрохотала артиллерия. Высоко взметнулись огромные фонтаны земли с живыми и мертвыми. Тысячи осколков, как ядовитые скорпионы, впиваются в людей, рвут тела и землю».
Существенным недостатком тактики пехоты Красной армии в начале Великой Отечественной войны было глубокое эшелонирование боевых порядков в соответствии с действующими уставами. В дивизии два полка ставились в первый эшелон и один – в затылок им. Этот принцип распространялся до батальонов и рот. Теоретически эшелонирование давало возможность командирам частей и соединений наращивать удар на направлении наибольшего успеха. Однако у всякой медали было две стороны. В результате глубокого построения из 27 рот стрелковой дивизии в первой линии оказывалось всего восемь из них. Во-первых, это уменьшало силу удара соединения, а во-вторых, приводило к большим потерям бойцов и командиров вторых и третьих эшелонов от артиллерии и авиации противника еще до того, как они видели противника. Командир сражавшейся под Ржевом немецкой 6-й пехотной дивизии Хорст Гроссман писал, что вермахту в августе 1942 г.