В мировой истории войн нередки случаи, когда успех больших сражений зависит от мужества и профессионализма горстки бойцов. Так, к мосту через Дон у Калача в сумерках 22 ноября 1942 г. двигался маленький отряд из двух рот мотострелков, пяти танков и одной бронемашины. Командиром отряда был подполковник Г. Н. Филиппов. Немецкая охрана моста не могла поверить, что в таком глубоком тылу могут появиться танки противника. Идущие с зажженными фарами машины были поначалу приняты за своих – учебное подразделение на нескольких трофейных русских Т-34. Малочисленность отряда Филиппова в данном случае играла в его пользу. Когда охрана моста опомнилась, было уже поздно. Ни взорвать переправу, ни остановить идущие к нему «тридцатьчетверки» немцы не успели. С захватом моста у Калача наступающие советские части обеспечили себе быстрое накопление сил на восточном берегу Дона для энергичного броска навстречу танкам А. И. Еременко. На четвертый день операции «Уран» части механизированного корпуса Сталинградского фронта соединились с танковой армией Юго-Западного фронта в районе Калача и Советского. Кольцо окружения вокруг 6-й армии Фридриха Паулюса замкнулось. Однако сам факт окружения не означал немедленного уничтожения или капитуляции немецких войск. Паники в стане врага не возникло. Начальник штаба 6-й армии даже хорохорился и обещал, что его подчиненные смогут «удерживать свои позиции еще до Пасхи».
После окружения армии Паулюса успешный опыт построения «воздушных мостов» в начале 1942 г. под Москвой привел немецкое командование к переоценке собственных возможностей. 22 ноября начальник Генерального штаба Люфтваффе генерал-полковник Ганс Ешонек на совещании в Берлине заявил фюреру, что «воздушный мост» сможет поставлять 6-й армии 350 тонн продовольствия, боеприпасов и топлива в день. В реальности ежедневно в «котел» доставлялось не более 100 тонн грузов. Причиной тому стало активное противодействие советской авиации и зенитной артиллерии. В немецких донесениях отмечалось: «19 ноября запрещено использование «Юнкерсов-52» в дневных условиях из-за противодействия советских истребителей». Активность ВВС Красной армии также исключала использование немцами транспортных планеров, традиционно применявшихся для снабжения войск по воздуху.
Провал «Зимней грозы»
На следующий день после окружения Паулюс получил радиограмму от Гитлера, в которой фюрер заверял, что 6-я «армия может быть уверена, что я сделаю все, чтобы обеспечить ее всем необходимым и своевременно снять с нее блокаду». Окруженным предписывалось удерживать Сталинград. В штабе 6-й армии состоялось совещание командиров корпусов, большинство из которых высказалось за прорыв из «котла». Но Паулюс стоял на своем: необходимо повиноваться приказам, а значит, занять круговую оборону и ждать прорыва кольца окружения ударом извне. Адъютант Паулюса полковник Вильгельм Адам вспоминал о поведении своего патрона в те дни: «Сутулясь, он шагал взад и вперед по комнате. Чаще обычного нервно подергивалось его лицо».
Вызволить 6-ю армию Паулюса из мышеловки было поручено одному из лучших оперативных умов вермахта – генерал-фельдмаршалу Эриху фон Манштейну. Для пробивания коридора к Паулюсу были выделены резервы, в том числе только что прибывшая из Франции свежая танковая дивизия. Также немцами были привычно ослаблены войска на Кавказе. Операция получила кодовое наименование «Зимняя гроза» («Wintergewitter»). Накопление сил для нее шло почти три недели. Первый раунд фон Манштейну удалось выиграть. Удар был нанесен не по кратчайшему расстоянию с запада, а с юго-запада, вдоль железной дороги Котельниково – Сталинград. Внешний фронт окружения был прорван, и на пути к Паулюсу оставались лишь разбросанные по степи отдельные части Красной армии. Два дня спустя Верховный главнокомандующий приказал генерал-полковнику А. М. Василевскому: «Все хозяйство Яковлева, в первую очередь мехчасти, форсированным маршем двинуть на юг и расположить в тылу частей, действующих против котельниковской группы противника». «Яковлев» был псевдонимом генерал-лейтенанта Р. Я. Малиновского, командующего присланной из резерва Ставки Верховного главнокомандования 2-й гвардейской армией. Однако выполнение приказа Сталина происходило медленнее, чем хотелось. Донесения армии рисуют апокалипсическую картину: «Обозы отстали. Автотранспорт не работает за отсутствием горючего. Связь с выгрузившимися частями отсутствует».
Отразить удар фон Манштейна могли только механизированные корпуса, блестяще решившие задачу прорыва из приволжских степей к Калачу с юга. Теперь столь же стремительно они вышли навстречу немецкому танковому клину и встали в оборону. Если бы немцы сокрушили их за сутки-двое, то история сражения за Сталинград могла бы стать для немцев менее печальной. Но советские мехкорпуса стояли насмерть. Командир прибывшей из Франции 6-й танковой дивизии генерал-полковник Эрхард Раус вспоминал: «Вражеские позиции оказались настолько хорошо замаскированы в желто-коричневой степной траве, которая по цвету совпадала с одеждой красноармейцев, что обнаружить такую лисью нору можно было, лишь провалившись в нее. Несколько несчастных немецких солдат были убиты прежде, чем сообразили, откуда по ним стреляют». В итоге механизированным корпусам удалось сдержать наступление вермахта до подхода основных сил 2-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Малиновского.
Последний гвоздь в крышку гроба армии Паулюса вбил ее же собственный штаб. Когда операция «Зимняя гроза» встретила сопротивление частей под командованием Малиновского, начальник штаба группы армий «Дон» генерал-майор Фридрих Шульц безуспешно попытался уговорить окруженных пробиваться навстречу: «Наступление должно начаться чем раньше, тем лучше. Нельзя ждать». Из «котла» ответили уклончиво: «Мы доложим, когда сможем начать наступление». Паулюсу уже не хватало решимости идти на прорыв, он все больше впадал в апатию. Вскоре войска Манштейна были не только остановлены, но и оттеснены на запад. Последняя надежда немецкой 6-й армии на спасение растаяла как дым. Это прекрасно осознавал Паулюс, который на Рождество радировал фон Манштейну просьбу продолжать наступление, если только «оперативная обстановка не требует пожертвовать армией». Впервые прозвучало слово «пожертвовать». Действительно, немедленная капитуляция означала, что советские войска с периметра окружения обрушатся на группу армий «Дон». Однако солдатам и младшим офицерам лгали, что «ожидается прибытие двух вновь сформированных немецких танковых армий, перебрасываемых из Бельгии и Германии». Всего в конце декабря 1942 г. на довольствии в 6-й армии состояло 250 тысяч человек. В это число входило 13 тысяч румын, 19 тысяч 300 добровольных помощников из советских военнопленных – «хиви» – и 6 тысяч раненых.
Разгром 6-й армии Паулюса
Донской фронт К. К. Рокоссовского вокруг 6-й армии Фридриха Паулюса в начале января 1943 г. насчитывал 281 тысячу человек. Большая часть немецких войск, окружавших Сталинград, к тому моменту уже ушла на запад, к Ростову и Харькову, поэтому 280 тысяч бойцов и командиров Красной армии также нужно было как можно скорее высвободить для участия в сражениях на других участках советско-германского фронта. Операция по ликвидации окруженных в Сталинграде немецких войск получила кодовое наименование «Кольцо».
Войска Рокоссовского, не имея большого превосходства над противником в живой силе, значительно превосходили 6-ю армию Паулюса в артиллерии и танках. На направлении же главного удара, в полосе 65-й армии, Красная армия превосходила противника по пехоте в три раза, а по артиллерии в 15 раз. Назначение представителем Ставки Верховного главнокомандования на Донской фронт маршала артиллерии Н. Н. Воронова представляется не случайным. При низкой комплектности стрелковых дивизий предполагалось бить немецкие войска мощным артиллерийским ударом. Кроме того, был предпринят ряд мер по повышению эффективности действий пехоты. Уничтожать огневые точки противника предполагалось штурмовыми группами.
Однако, прежде чем началась операция, Фридрих Паулюс получил ультиматум, предлагающий сдачу его армии. Ультиматум содержал четкую и объективную оценку обстановки на фронте, без лишних фанфар и пропагандистской риторики. Советское командование указывало Паулюсу именно на те вещи, которые не подвергались сомнению даже после войны. Это и потеря аэродромов, и отступление деблокирующей группировки фон Манштейна. Нельзя не отметить знаковое место, где ожидали представителя немецкого командующего – разъезд Конный и станция Котлубань. Не дом в Сталинграде и не населенный пункт на западном фронте окружения, а место «сражения за семафор» – жестоких позиционных боев, гремевших с конца августа по ноябрь 1942 г. Генерал-полковник Фридрих Паулюс отклонил советский ультиматум после переговоров с Верховным командованием сухопутных войск вермахта и приказа Гитлера.
О возможности сдаться советские войска также сообщили простым солдатам 6-й армии. Для этого использовали биплан У-2. На высоте 1200–1300 метров летчик младший лейтенант Ф. В. Лященко прибирал газ, самолет вставал в мелкий вираж, и через громкоговоритель штурман Овсищер зачитывал ультиматум окруженным войскам: «Внимание! Внимание! К окруженным в районе Сталинграда немецким солдатам и офицерам!» («Achtung! Achtung! An deutsche Soldaten und Offiziere, die im Raum Stalingrad eingekesselt sind!») – разносилось в морозном ночном небе. Текст многократно зачитывали в разных точках кольца окружения. Сначала, как правило, было тихо, а затем земля взрывалась трассами автоматических пушек. Штурман пытался успеть дочитать ультиматум: «Сдавайтесь в плен!» («Kapitulieren sie!») После этих слов немцы открывали шквальный огонь, а У-2 со снижением уходил из зоны обстрела на бреющем полете. Через пятнадцать минут на другом участке повторялось то же самое. Кто-то из стрелявших солдат верил в танковые армии, которые должны скоро прибыть из Рейха и Бельгии, кто-то страшился расправы в советском плену, кто-то просто боялся нарушить приказ командования. Несмотря ни на что, в «котле» не переставала работать система поддержания дисциплины: расстреливали за трусость, оставление своей части или позиции, за кражу продовольствия и мародерство. Окруженные солдаты Паулюса все еще оставались армией, а не толпой вооруженных людей.