Через считаные минуты в порт начали входить катера с десантниками, которым удалось отразить ожесточенные атаки противника. На берег высадилось около четырех тысяч человек. Однако быстрому развитию успеха десантной операции помешало то, что войска 20-го стрелкового корпуса, наносящие удар с Малой Земли, а также 318-я стрелковая и части 55-й гвардейской дивизий, наступающие совместно с частями усиления вдоль восточного берега Цемесской бухты, за первый день боев смогли лишь незначительно продвинуться вперед. В результате части морской пехоты в порту и его окрестностях оказались отрезанными друг от друга и сражались в окружении. Уже на следующий день операции в Новороссийске был высажен второй эшелон десанта. Вслед за тем в бой были введены основные силы 55-й гвардейской стрелковой дивизии и 5-я гвардейская танковая бригада. Завязались упорные бои, но 16 сентября Новороссийск был полностью освобожден. Советским войскам понадобилась для этого целая неделя кровопролитных, тяжелых боев. Однако результат стоил того. Эвакуация немецкой 17-й армии с Кубанского плацдарма в Крым в октябре 1943 г. поставила точку в многомесячных боях на Кавказе. Задуманный фюрером еще в 1941 г. поход за кавказской нефтью закончился полным провалом.
ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА 1943 г
Необходимость латать Восточный фронт после окружения одной из сильнейших немецких армий, 6-й полевой армии Фридриха Паулюса, под Сталинградом заставила немцев зимой 1943 г. отдать стратегическую инициативу в руки Красной армии. Советское командование незамедлительно воспользовалось этим и провело две крупные наступательные операции, которые можно назвать «римейками» Сталинграда – Острогожско-Россошанскую и Воронежско-Касторненскую операции.
Наступательные операции начала 1943 г
Острогожско-Россошанская операция началась 15 января 1943 г. и была проведена силами Воронежского и Юго-Западного фронтов, а также 18-го отдельного стрелкового корпуса. Результатом операции стало уничтожение венгерской 2-й армии и итальянского Альпийского корпуса. Открывшийся в результате наступления правый фланг немецкой 2-й армии побудил советское командование развить успех и 24 января начать Воронежско-Касторненскую операцию смежными флангами Воронежского и Брянского фронтов. В результате двух последовательно проведенных операций были разгромлены основные силы немецкой группы армий «Б». В советско-германском фронте образовалась брешь шириной четыреста километров. Это «окно» побудило советское командование реанимировать замысел операции по окружению немецких войск в Донбассе и выходу к Днепру, который не был реализован зимой 1942 г. в ходе Барвенковско-Лозовской операции. Тем более теперь в руках советского командования в качестве инструмента развития успеха были уже не кавалерийские, а танковые корпуса. Так родились планы операций по освобождению Харьковского промышленного района и города Белгорода, получившей кодовое наименование «Звезда», и окружению немецкой группировки в Донбассе, названной «Скачок».
Планы операций были куда более амбициозными, чем контрнаступление под Сталинградом. Однако их проведение осложнялось тем фактом, что механизированные и танковые корпуса были ослаблены в предыдущих боях. Фактически операции стали испытанием на предел прочности самостоятельных танковых соединений Красной армии.
Операции «Скачок» и «Звезда»
Операция «Скачок» началась 29 января 1943 г. Операция «Звезда» началась несколько позднее «Скачка» из-за того, что Воронежский фронт добивал окруженные в ходе Воронежско-Касторненской операции войска противника. Первым днем операции стало 2 февраля. В первый день наступления стрелковые дивизии и танковая армия П. С. Рыбалко продвинулись почти на 20 километров. 8 февраля 183-я стрелковая дивизия с частью сил танкового отряда полковника Романова овладела западной частью Белгорода и оседлала все дороги к северо-западу, западу и югу от него. К утру 9 февраля советские войска полностью очистили Белгород от немцев. Дорога на Харьков с северо-востока была открыта. В ночь на 10 февраля были взяты штурмом Печенеги и Чугуев. Северский Донец был форсирован, и до Харькова с юго-востока по прямой оставалась всего пара десятков километров.
14 февраля обстановку под Харьковом можно было назвать критической. В 15 часов 30 минут командир дивизии «Дас Райх» Валь отправил Хауссеру донесение, в котором сообщал, что его резервы исчерпаны и удерживать фронт к востоку от города дивизия не в состоянии. После доклада о положении частей дивизии Валь в своем донесении фактически ставил ультиматум. Он утверждал, что, если до наступления ночи дивизии не будет отдан приказ на отход, оборонявшиеся на восточной окраине города части будут потеряны. Хауссер запросил по радио у штаба армейской группы Ланца разрешения отдать приказ на отход в 16 часов 30 минут. Хауссер так же безапелляционно, как его командир, ставил Ланцу ультиматум: если до этого времени не будет получен приказ об отходе из штаба армейской группы, то приказ будет отдан им самим. Ответ был столь же безапелляционным: Хауссеру напоминали о предыдущих директивах на удержание города в любых обстоятельствах, а также указывали, что отход «Дас Райха» приведет к повисанию в воздухе правого фланга элитной дивизии «Великая Германия». О том, что она уже потеряла локтевую связь с соседом слева и сама откатывалась назад, при этом умалчивалось. Реакция Хауссера на эти увещевания была мгновенной. В 16 часов 45 минут он ответил донесением в штаб армейской группы Ланца, в котором сообщал, что приказ на отход «Дас Райху» уже отдан. Сорока минутами спустя Хауссеру приходит ответ, представляющий собой напоминание о приказе фюрера защищать Харьков «до последнего человека».
Ланц не ограничился отправкой в штаб 2-го танкового корпуса СС формальных приказаний. В 18 часов он позвонил Хауссеру и потребовал отмены приказа об отходе из города. Командир эсэсовского корпуса попытался сослаться на сложность выполнения приказа удерживать Харьков уже начавшими отступать войсками. Ланц был непреклонен, и через пятнадцать минут Хауссер по радио передает «Дас Райху» приказ об удержании города «до последнего человека». Однако остановить начавшийся отход было уже почти невозможно. Реакция командования дивизии на приказ об удержании Харькова «до последнего человека» была схожей с реакцией самого Хауссера несколькими часами ранее. В 22 часа из штаба «Дас Райха» поступило донесение о том, что отходящие части дивизии находятся «вне радиоконтакта» и сообщить им об отмене предыдущего приказа не представляется возможным. Несмотря на недвусмысленные приказы от Верховного командования, части корпуса Хауссера уходили из Харькова по заснеженным улицам города в темноте февральской ночи.
Первой ворвалась в город утром 15 февраля 340-я стрелковая дивизия генерал-майора С. С. Мартиросяна. Ее полки овладели Южным вокзалом, проникли в центр города, очистили площади Дзержинского и Тевелева, а также здание, в котором в свое время помещался Центральный исполнительный комитет Украинской Советской Социалистической Республики. Над ним группа автоматчиков 1142-го стрелкового полка водрузила красное знамя. В 11 часов полки 183-й стрелковой дивизии генерала Костицына прорвали оборону частей «Великой Германии» в районе Дергачей и вышли к северной части города.
Контрнаступление Эриха фон Манштейна
17 февраля в небе Запорожья появился четырехмоторный «Фокке-Вульф-200» в сопровождении нескольких истребителей: сам фюрер прилетел к генерал-фельдмаршалу Эриху фон Манштейну для ознакомления с обстановкой и обсуждения дальнейших действий. Гитлер прилетел в штаб группы армий «Юг» в Запорожье с многочисленной свитой, начиная с личного повара и заканчивая генерал-полковником Альфредом Йодлем. Если верить записям в дневнике Геббельса, разговор между фон Манштейном и Гитлером предстоял неприятный – фюрер летел в Запорожье с желанием снять его с поста командующего группой армий. Донесения в Берлин рисовали мрачную картину кризиса по всему фронту группы армий «Юг», и Гитлер сомневался в способности фон Манштейна выйти из сложившегося положения.
Первым вопросом, который Гитлер хотел решить в штабе группы армий «Юг», было возвращение Харькова. Фюрер был крайне разозлен тем, что, несмотря на все его приказы, город был сдан. Фон Манштейн, напротив, был убежден в необходимости вначале прекратить наступление к Днепру. В этом конфликте, по существу, сталкивались политика и стратегия. Политика говорила о значении пятого по величине города Советского Союза, удержание которого одной из сторон было вопросом престижа, психологического состояния людей на фронте и в тылу. Стратегия говорила о значении железнодорожных веток, тянувшихся от нескольких железнодорожных мостов на Днепре к тыловым станциям войск в Донбассе и в районе Харькова. Захват коммуникаций, конечно, еще не означал окружения войск. Однако увеличение плеча подвоза автотранспортом, потери времени на перегрузку из автомашин в вагоны и обратно означали ухудшение снабжения войск продовольствием, топливом и боеприпасами. В конечном итоге это могло привести к краху обездвиженных и лишенных патронов и снарядов дивизий из-за невозможности эффективно парировать выпады противника.
Непосредственное знакомство с обстановкой всегда отрезвляюще действует даже на самых экзальтированных политиков. 18 февраля поступило донесение, что советские войска находятся лишь в нескольких километрах от Днепра и всего лишь в 100 километрах от Запорожья. Не только генералы, но и сам Гитлер прекрасно понимал, чего стоит это расстояние в век моторов и гусениц при отсутствии сплошного фронта. Настало время фюреру глотать горькие пилюли. О произошедшей в штабе группы армий «Юг» сцене известный немецкий историк Пауль Карель повествует следующим образом: «Гитлер подозрительно взглянул на полковника Буссе, начальника оперативного отдела группы армий «Юг». Не вводят ли его в заблуждение? «Я хочу знать об этом подробнее», – проворчал он. И, будто он ждал реплики, Буссе быстро начал излагать детали. «Советская 267-я стрелковая дивизия находится здесь, южнее Краснограда», – говорил он, показывая на карте. Затем его палец переместился к Павлограду: «Танковый батальон 35-й гвардейской стрелковой дивизии взял Павлоград. Итальянская дивизия, которая должна была оборонять город, бежала». Гитлер смотрел на карту, стиснув зубы».