ынуждены свернуть наступление и обороняться. Донесения командира 48-го танкового корпуса генерала Отто фон Кнобельсдорфа рисуют картину возникшего из-за умело нанесенного советского контрудара хаоса: «Атаки на общий западный и северный фронты корпуса срывают плановое исполнение приказа»; «Из-за принятых решений соединения корпуса перемешиваются, и, чтобы их упорядочить, потребуется еще определенное время». Все большему числу немецких командиров становилось ясно, что операция «Цитадель» выдыхается.
Операция «Кутузов»
Как и было запланировано советским командованием, 12 июля началось наступление на Западном и Брянском фронтах. Операция получила наименование «Кутузов». Одной из главных задач операции было атаковать в тот момент, когда главные силы немецких войск втянуты в наступление на северном фасе Курской дуги. Удар Красной армии наносился к северу от Орла в тыл немецкой группировки. Риск заключался в том, что выделенные для «Кутузова» армии из резерва Ставки Верховного главнокомандования должны были прибыть через несколько дней после начала операции. Возвестившая о начале советского наступления артиллерийская подготовка была очень мощной. Передовые позиции вермахта были буквально подняты в воздух. Красноармейцы шли за огневым валом в полный рост, почти не встречая противодействия. Сопротивление усилилось лишь при подходе ко второй полосе немецкой обороны. Кроме того, немцами были задействованы крупные силы авиации, которые перебросили с южного фаса Курской дуги за несколько дней до этого. Тогда немецкое командование планировало ускорить наступление Вальтера Моделя. Теперь штурмовики и пикирующие бомбардировщики должны были спасти его от разгрома. Карусель ударов авиации, обрушившаяся на наступавшие советские танковые части, позволила выиграть время для вывода из боя ударных соединений «Цитадели». Потрепанные в наступлении дивизии получили новую задачу: цементировать оборону. Модель принял командование над всеми немецкими войсками, оборонявшимися под Орлом.
Очередной импульс сражению на северном фасе Курской дуги дали обещанные Ставкой Верховного главнокомандования резервы – общевойсковая и танковая армии, которые вступили в бой через неделю после начала операции. Однако к моменту ввода в сражение двух свежих армий немецкая оборона уже приобрела достаточную устойчивость.
До железной дороги Орел – Брянск, основной коммуникации немцев в Орловском выступе, было, казалось, рукой подать. Отдельные отряды даже пробивались к ней и подрывали полотно. Однако перерезать эту важнейшую артерию так и не удалось. В итоге осуществить «Цитадель» наоборот, то есть срезать Орловский выступ ударами с севера и с юга, в ходе операции «Кутузов» не удалось. Вместе с тем постоянная угроза окружения заставила Моделя начать отступление. Если Ржевский выступ «гений обороны» удержал, то Орловскую дугу ему пришлось оставить. Катастрофы, подобной окружению 6-й армии в Сталинградском «котле», не произошло, но по самолюбию немецкого командующего был нанесен серьезный удар. Немецкие войска отходили на линию «Хаген» в основании Орловского выступа. 5 августа Красной армией был освобожден Орел, а в середине августа бои здесь постепенно затихли.
Операция «Румянцев»
Переход в общее наступление на южном фасе произошел позднее, чем на других участках Курской дуги. Для сохранения устойчивости Воронежского фронта пришлось задействовать резервные армии А. С. Жадова и П. А. Ротмистрова. Поэтому немедленно переходить от обороны к наступлению было невозможно. Фронту потребовались почти три недели для восстановления сил. Только 3 августа началась операция «Полководец Румянцев» – советское наступление под Белгородом и Харьковом, – получившая кодовое наименование в честь русского военачальника XVIII столетия, командовавшего войсками в ходе Семилетней войны с Пруссией (1756–1763) и войн с Турцией.
В окончательном виде план был разработан на основе указаний Ставки Верховного главнокомандования, данных 22 июля 1943 г. Главный удар было решено нанести смежными флангами Воронежского и Степного фронтов в обход Харькова с запада. Этот вариант давал значительный выигрыш во времени, так как не было надобности производить крупные перемещения войск. Сложившаяся в ходе оборонительных боев группировка на левом крыле Воронежского и на правом крыле Степного фронтов в основном соответствовала этому варианту плана наступления. У нового плана также было еще одно неоспоримое преимущество. Намечаемые удары были направлены вдоль рек, что в значительной степени ослабляло их значение как сильных естественных преград. После выхода войск двух фронтов в район к западу от Харькова им навстречу должна была нанести удар 57-я армия Юго-Западного фронта. Таким образом, несмотря на серьезные изменения первоначальных планов, советское командование сохраняло идею «канн» – сражения на окружение. Только теперь они были асимметричными: очень мощная правая «клешня» и сравнительно слабая левая.
Если сформулировать в одном слове главную идею плана советского наступления, то это будет слово «скорость». В план закладывались высокие темпы продвижения танковых армий. Буквально за три-четыре дня они должны были продвинуться на 100–120 километров. 5-я гвардейская танковая армия должна была пройти за три дня 100 километров: 40 в первый день и по 30 в каждый из последующих дней. Такой стремительный бросок обеспечил бы перехват дорог, ведущих из Харькова, до прибытия немецких резервов из Донбасса.
К этому моменту подвижные соединения немцев, составлявшие ударный кулак «Цитадели», были раскиданы по разным участкам фронта. Эсэсовские дивизии «Дас Райх» и «Тотенкопф» находились на сильно укрепленном немцами оборонительном рубеже на реке Миус. Дивизия «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», сдав технику двум другим оставшимся на Восточном фронте, была возвращена в Рейх. «Великая Германия» отражала советское наступление в районе Карачева в составе группы армий «Центр». Командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн не ожидал быстрого начала советского наступления после тяжелых потерь в ходе отражения «Цитадели» и вынужден был собирать отовсюду силы для контрудара. В бой с наступающими советскими войсками прибывающие соединения вступали по частям, по мере выгрузки из эшелонов. Фон Манштейн вспоминал: «Противник смог быстрее, чем мы ожидали, восполнить свои потери, понесенные им во время операции «Цитадель».
Из-за того что самые сильные дивизии были растащены на защиту Донбасса и на помощь группе армий «Центр», немецкая оборона была прорвана сравнительно быстро. Танковые армии М. Е. Катукова и П. А. Ротмистрова стремительно продвигались вперед.
К исходу 2 августа войска Воронежского и Степного фронтов закончили подготовительные мероприятия и согласно плану операции заняли исходное положение для наступления. Для немцев оно было в значительной степени неожиданным. Эрих фон Манштейн впоследствии писал: «Мы надеялись в ходе операции «Цитадель» разбить противника настолько, чтобы рассчитывать на этом фронте на определенную передышку. Однако эта надежда оказалась потом роковой для развития обстановки на северном фланге группы, так как противник начал наступление раньше, чем мы ожидали».
Неожиданным наступление стало не только для штаба группы армий «Юг», но и для немецких солдат в передовых окопах. Артиллерийская подготовка открылась мощным пятиминутным налетом всех огневых средств по переднему краю немецкой обороны. Налет продолжался с 5.00 до 5.05 3 августа, т. е. еще до полного рассвета. Поэтому он оказался для немцев неожиданным и застал их врасплох. С 5.05 до 5.35 в ожидании полного рассвета была взята пауза. После этого орудия загрохотали вновь. Артиллерийская подготовка продолжалась три часа.
В финале артиллерийской подготовки немцев ждал еще один сюрприз. С 7.55 до 8.15 все орудия и минометы вели огонь нарастающими до предела темпами по передовым траншеям противника. Одновременно, также в 7.55, советская пехота начала сближение и выход к первым траншеям. По сигналам пехотных подразделений огонь орудий тяжелых калибров постепенно переносился («сползал») с переднего края в глубину немецкой обороны.
Артиллерийская подготовка шла в тесном взаимодействии с авиацией, которая группами по 20–30 самолетов непрерывно бомбила и обстреливала артиллерийско-пулеметным огнем боевые порядки противника, а также места расположения его резервов и артиллерии.
В 8.15 пехота и танки прорыва, следуя за огневым валом, ворвались в передовые траншеи. В 13.00, как только пехота 5-й гвардейской армии Воронежского фронта вклинилась в главную полосу обороны противника примерно на 2 км, были введены в сражение 1-я и 5-я гвардейская танковые армии. Их задачей было завершить прорыв тактической зоны вражеской обороны и основными силами развивать успех в оперативной глубине. Они вводились на узком 5-км фронте.
Командующий 1-й танковой армией Катуков позднее вспоминал: «В памяти моей запечатлелось грандиозное движение советских танков, вошедших в прорыв. Мы шли по правой стороне пятикилометрового коридора двумя корпусными колоннами. Слева таким же порядком двигалась 5-я гвардейская [танковая] армия. Нас прикрывала с воздуха эскадрилья «яков». Между колоннами сохранялась зрительная связь. За всю войну еще никто из нас не видел такого скопления советских танков на столь узком участке фронта».
В первый же день наступления войск Воронежского фронта оборона противника на направлении главного удара была прорвана на всю тактическую глубину. Пехота 5-й и 6-й гвардейских армий продвинулась на 8—12 км. Танковые соединения Воронежского фронта были вынуждены допрорывать вторую полосу обороны противника вместе с пехотой. Ввод в бой, а не в чистый прорыв существенно снизил темп наступления танковых армий относительно плана операции. 1-я танковая армия продвинулась всего на 12 км. Намного лучше в первый день наступления действовала 5-я гвардейская танковая армия. Развивая успех, ее танки прорвались на глубину 20–25 км.