в из вбитого в их оборону клина. То, что принято называть «мольбами о помощи» со стороны Черчилля, в действительности было простым запросом о планах Красной армии на январь 45-го. Набирая политические очки, Сталин пообещал начать наступление раньше, хотя в действительности операция начиналась позже запланированного срока. Утверждения И. С. Конева о том, что первоначально операция была назначена на 20 января, но затем была перенесена на 12 января, звучит нелогично на фоне сосредоточения войск на Сандомирском плацдарме. На плацдарме к 9 января было собрано пять общевойсковых, две танковых армии и три отдельных танковых корпуса. Держать такую массу войск на ограниченном пространстве в течение двух недель – с 5 по 20 января – не было никакой необходимости. То же самое мы наблюдаем в полосе 1-го Белорусского фронта: 61-я армия закончила сосредоточение на плацдарме 5 января, а 5-я ударная и 33-я армии – 8 января. Помимо вскрытия сосредоточения войск немецкой разведкой набитый пехотой и танками плацдарм мог стать объектом артиллерийского обстрела и ударов с воздуха, когда почти каждый снаряд или бомба находили бы себе жертву.
Нехватку сил командование немецкой группы армий «А» в Польше предполагало компенсировать новой тактикой. На основе опыта боев на Восточном фронте немцы разработали эффективную тактику ухода из-под первого сокрушительного удара советской артиллерии. Ранее огонь сотен орудий и реактивных минометов не оставлял почти ничего живого в первой траншее обороны вермахта. Поэтому было решено в последний момент перед советской артиллерийской подготовкой отводить пехоту во вторую траншею, удаленную от первой на два-три километра. Для этого через каждые 300–500 метров первая и вторая траншеи соединялись ходами сообщения. Тогда мощная артподготовка Красной армии пришлась бы по пустым позициям, а подготовленные советскими войсками для разгрома немецкой обороны боеприпасы оказались бы израсходованы впустую. В свою очередь, отступившие во вторую траншею и сохранившие боеспособность части вермахта встретили бы советских пехотинцев шквалом огня из автоматов и пулеметов. Кроме того, между первой и второй траншеями концентрировалась основная масса инженерных заграждений, мин и колючей проволоки. Также обороне немецкой группы армий «А» благоприятствовала ее опора на наиболее важную и протяженную польскую реку – Вислу. Немцам нужно было держать не сплошной фронт от Варшавы до Карпат, а прежде всего периметр нескольких плацдармов: Магнушевского (45 километров по фронту и 18 в глубину), Пулавского (30 километров по фронту и 10 в глубину) и Сандомирского (70 километров по фронту и 50 в глубину). Каждый из этих плацдармов немцы плотно опоясали войсками и разнообразными заграждениями.
Томительное ожидание советского наступления пронизывало все звенья немецкой армии – от Верховного командования до младших командиров и солдат. Данные воздушной разведки, шум моторов, усиление разведывательной деятельности Красной армии убедительно свидетельствовали о скором начале крупной наступательной операции. Несмотря на все более частые сбои немецкой военной машины, разведкой противника было, в частности, обнаружено сосредоточение 5-й ударной армии на Магнушевском плацдарме. Поиски советских разведгрупп заставили обороняющихся усилить боевое охранение на передовых позициях. Также не обошлось без перебежчиков, сообщивших немцам о времени перехода Красной армии в наступление. Трудно сказать, что двигало этими людьми, добровольно пересекавшими линию фронта и сдававшимися врагу в январе 1945 г. Получив данные от перебежчиков о скором наступлении, немецкие части в передовых окопах на вислинских плацдармах усилили бдительность, готовясь в любой момент по приказу бросить все и отходить назад. В тылу немецкой обороны к бою готовились танки, в том числе новейшие тяжелые «Королевские тигры», вооруженные мощной 88-мм пушкой. Если численность войск вермахта на передовой советские разведчики вычислили довольно точно, то состояние немецких резервов серьезно недооценивали. Немцы собирались дать решительный бой за Германию, обескровить своих противников и заставить их сесть за стол переговоров о мире на выгодных для Третьего рейха условиях.
Шум моторов в последних перегруппировках войск в ночь на 12 января на фронте Сандомирского плацдарма маскировали громкой музыкой через репродукторы. После очередного марша на позициях Красной армии поставили новую пластинку, и над изрытой воронками заснеженной равниной из громкоговорителей понеслись слова: «Союз нерушимый республик свободных/Сплотила навеки Великая Русь./Да здравствует созданный волей народов/Единый, могучий Советский Союз!» Новый Гимн СССР (слова С. В. Михалкова и Г. А. Эль-Регистана, музыка А. В. Александрова), пришедший на смену «Интернационалу» всего год назад, впервые исполнялся в столь необычных условиях. Застывшие в тревожном ожидании или, наоборот, поглощенные суетой последних приготовлений люди по обе стороны фронта слушали величественную мелодию из потрескивающих громкоговорителей: «Мы в битвах решаем судьбу поколений…» После того как в морозной ночи под литавры прозвучали последние строки гимна «Знамя советское, знамя народное, пусть от победы к победе ведет!», наступила секундная пауза, за которой загрохотали сотни орудий, сливаясь в один оглушительный рев. Все пространство немецкой обороны оказалось под ударом советской артиллерии. Немцы ожидали длительной артиллерийской подготовки и готовились отойти из первой траншеи во вторую, но вместо длительного обстрела первой траншеи на нее был обрушен короткий, всего около получаса, огневой налет советской артиллерии. После того как передовые батальоны подошли ко второй траншее немецкой обороны и встретили на ней сопротивление врага, неизрасходованные боеприпасы обрушились на нее. Настоящая артподготовка взламывала реальные и занятые врагом позиции. Надежды немцев тактикой «отскока» удержать «запечатанными» плацдармы на Висле рухнули. Верховное главнокомандование вермахта высоко оценило технику прорыва Красной армии: «Противнику удалось в первый день вклиниться в нашу оборону на глубину до 25 км. Он совершил обход наших опорных пунктов и оказался очень гибким в руководстве».
Командующий группой армий «Центр» генерал-полковник Георг-Ганс Рейнгардт еще рассчитывал остановить наступление Красной армии, бросив в контратаку танки. Однако оставшийся у него в резерве танковый корпус пришлось перебросить на Вислу, где также началось советское наступление. Рейнгардт успел использовать из резервного корпуса лишь одну танковую дивизию, «Великая Германия». К. К. Рокоссовский в ответ ввел в бой 500 танков из резервов фронта. Под польским городом Кельце против них в бой пошел батальон тяжелых танков, сразу более 70 «тигров» и новейших «Королевских тигров». К началу 1945 г. танковые войска почти полностью были перевооружены на новые средние танки Т-34—85 с длинноствольной 85-миллиметровой пушкой. Это позволяло советским танкистам уверенно вступать в бой с «тиграми» и «пантерами». Столкновение «тигров» и 61-й гвардейской Свердловско-Львовской танковой бригады произошло у деревни Лисув. В ходе ожесточенного боя немецкий 424-й тяжелый танковый батальон оказался разгромлен, его командир майор Сэмиш погиб. Однако тяжелые потери понесла и советская танковая бригада. В бою погиб ее командир полковник Н. Г. Жуков. Назначенный командиром бригады вместо Жукова полковник В. И. Зайцев вспоминал: «В деревне Лисув перед нами предстало печальное зрелище. На месте бывших домов и надворных построек дымились пожарища. Повсюду виднелись обгоревшие остовы танков. Единственный уцелевший дом служил и медицинским, и командным пунктом бригады». Интересно, что советские танкисты даже несколько недооценили противостоявшего им противника и считали, что их атакуют «тигры» и «пантеры». Видимо, за «пантеру» они принимали схожий с ней по форме корпуса «Королевский тигр». Всего под Кельце немцы бросили в бой почти 450 танков и самоходно-артиллерийских установок. Однако остановить наступление двух советских танковых армий они не смогли, немецкие танковые части оказались окружены и разгромлены.
После разгрома немецких танковых резервов К. К. Рокоссовский выдвинул вперед 5-ю гвардейскую танковую армию. Этот удар вызвал настоящий переполох в стане противника. Рейнгардт обратился к Гитлеру: «Мой Фюрер, захваченная карта противника показывает: русская танковая армия идет на Данциг. Если она прорвется, мы будем атакованы в тыл, где вообще нет войск». Командующий группой армий «Центр» просил разрешения отступить. Лишь через девять дней с начала сражения Гитлер разрешил отход. Но остановить войска Рокоссовского Рейнгардт уже не смог. Советские танки вышли к заливу Фришес-Хафф, и Восточная Пруссия оказалась изолированной от Рейха.
Столь же неудачным оказались действия немецких танковых резервов перед Пулавским и Магнушевским плацдармами. Быстрое наступление советских танковых армий 1-го Белорусского фронта К. К. Рокоссовского создало угрозу окружения немецкой группировки в районе Варшавы. 17 января 1945 г. многострадальная польская столица была наконец-то освобождена. Вместо сплошного фронта на берлинском направлении зияла огромная брешь. Карой Гитлера за крушение фронта на Висле и сдачу Варшавы стало смещение командующих. 17 января Йозеф Гарпе был сменен на генерал-полковника Фердинанда Шернера, а группа армий «А» была переименована в группу армий «Центр». Спустя два дня также был смещен командующий 9-й армией Смило фон Лютвиц, вместо которого был назначен Теодор Бюссе.
Смена немецких командующих не могла мгновенно привести к изменению обстановки на фронте. Советские танковые армии продвигались так быстро, что иногда неожиданно врывались на аэродромы, где немцы готовили самолеты к вылету. Так, 19 января в районе Любень танкисты захватили сразу 60 самолетов Люфтваффе. Однако не везде новый тактический прием с оставлением первой траншеи оказывался для немцев бесполезен. Наступление 3-го Белорусского фронта в Восточной Пруссии, начавшееся 13 января 1945 г., оказалось куда менее успешным, чем прорыв с плацдармов на Висле. Относительно неудачный старт наступления в Восточной Пруссии привел к медленному оттеснению противника в район Кенигсберга. Теперь группа армий «Центр» была рассечена на три части: на Земландском полуострове, в районе Кенигсберга и южнее него. Плохая погода в Восточной Пруссии не позволяла в полной мере использовать авиацию для разгрома колонн уходящего противника, поэтому в Кенигсберге и на побережье скопилась крупная и все еще боеспособная группировка немецких войск. Советским командованием на этом участке фронта была взята пауза на несколько недель.