Таким образом, мы можем говорить о том, что законы признавали за женщинами право на независимость и свободу действия, а также индивидуальную вину преступников, но вместе с тем укрепляли опутывавшие общество неизбежно мизогинные сети предписанного поведения, основанного на представлениях о чести и социальном положении.
Вообще говоря, у нас мало причин сомневаться в том, что люди в массе своей подчинялись принятым в обществе поведенческим и сексуальным нормам — «идее добра», как назвал это один датский ученый. Свидетельства о таких людях в виде кратких, но одобрительных биографических справок (несомненно, разной степени правдивости) высечены на рунических памятниках поздней эпохи викингов. Однако жизнь можно было прожить по-разному. Есть ясные свидетельства о существовании в эпоху викингов разных вариантов квир-идентичности (разумеется, ретроспективное применение современной терминологии требует осторожности). Такие случаи нелегко определить, оценить и изучить в достаточных подробностях, чтобы сделать выводы, но иногда это возможно.
Полезные сведения снова можно извлечь из свода законов. Социальные нормы определяли внешний облик людей, одежда была четко гендерно дифференцированной и различалась покроем и фасоном, возможно, цветом и, разумеется, отделкой и украшениями. Корреляция пола и статуса выражалась в качестве одежды. Хотя некоторые виды украшений могли носить и мужчины, и женщины, их внешний вид обычно ясно указывал, для кого они предназначены (что не означает, что такие сигналы нельзя было субвертировать). Законы Грагаса определяют как однозначное преступление ношение мужчинами и женщинами одежды или прически, подобающих противоположному полу. Это подтверждает не только существование нормативных представлений о внешнем виде и уходе за внешностью для мужчин и женщин, но и то, что некоторые люди очевидно их отрицали.
В сагах подобные примеры встречаются очень редко. В одном эпизоде «Саги о людях из Лососьей долины», действие которой происходит в IX и X веках, мужчина разводится с женой из-за того, что она носит штаны, «как мужеподобная женщина», а перед этим жалуется, какие ужасные вещи могут произойти, если «женщины будут ходить одетыми как мужчины». Существуют похожие случаи, когда женщины расторгают брак по причине излишнего женоподобия мужей, проявляющегося в том, что мужчина носит рубашку со слишком глубоким вырезом, обнажающим грудь (следует заметить, что одежду для женатых мужчин обычно шили жены, и здесь можно сделать интригующие выводы о динамике в отношениях). В сказаниях о богах также есть примеры трансвестизма — в запутанных сюжетах, достойных пера Шекспира, Тор и другие боги иногда скрываются или обманывают противников, переодевшись в женское платье, и это обычно вызывает насмешки и издевательства. Другой вопрос, как все это выглядело на практике в эпоху викингов.
Среди археологических материалов изображения, похожие на мужчин в женской одежде, найдены на двух готландских картинных камнях из Тёнгельгорда в Лэрбру. Фигуры одеты в развевающуюся одежду, что обычно считается признаком женщины, у некоторых в руках рога для питья, у других бороды и, возможно, шлемы. На одном из камней четыре фигуры расположены бок о бок, и их «бороды» обозначены очень четко, хотя не исключено, что это могла быть какая-то другая особенность местного стиля или личное предпочтение художника. Гендерные сигналы на подобных материалах читаются с таким трудом, что их с тем же успехом могло бы вообще не быть.
Умершие мужского пола, похороненные в традиционной женской одежде и/или с нормативно женскими аксессуарами, были последовательно обнаружены в нескольких местах, включая Клинту на острове Эланд. Подобные захоронения есть и в Англии — например, у Портуэя в Андовере (Южная Англия) тело, идентифицированное в результате остеологического анализа как мужское, было похоронено в женском платье и с полным набором украшений. Есть и другие примеры.
Нет никаких сомнений в том, что это было крайне гомофобное время, и здесь мы можем установить четкую, хотя временами прерывающуюся хронологическую связь с германскими народами времен Тацита. По словам римского историка, мужчин, признанных виновными в гомосексуальных действиях, топили в болоте, забрасывая сверху валежником. Археологи находят в болотах Германии и Дании множество трупов мужчин железного века, часто обнаженных, иногда связанных, обычно со следами разнообразных травм: перерезанное горло, проломленный тупым предметом череп, удавка на шее. Некоторые из этих жертв были найдены парами и действительно укрыты сверху валежником, как описывает Тацит.
В эпоху викингов к гомосексуальным мужчинам относились с крайней брезгливостью и сложной смесью страха и отвращения, особенно к тем, кто играл пассивную роль. Такой мужчина был ragr — это слово подразумевало не только гомосексуальные наклонности и действия, но также определенное состояние бытия и сопутствующие ему моральные и социальные качества. Этот комплекс понятий был тщательно изучен; по словам ведущего специалиста в этой области, «немужественный мужчина представлял собой в нравственном и личном отношении все то, чем мужчина не должен быть. Он женоподобен, труслив и, следовательно, лишен чести».
В текстовых источниках нет положительных изображений однополых отношений, хотя это неудивительно, учитывая, что они были составлены средневековыми христианами. Отрицательные упоминания встречаются в основном в виде формальных оскорблений, которые скандинавы называли nid (на английском nid). В сводах законов очень много места отведено разбору таких оскорблений, что указывает на крайне серьезное отношение к задетой подобным образом чести. Все оскорбления и инсинуации такого рода адресованы исключительно мужчинам. Упоминания в сагах «мужеподобных женщин» в штанах, конечно, не обязательно имеют сексуальные коннотации, но с некоторой долей вероятности здесь можно усмотреть такой намек. Сами по себе однополые отношения между женщинами никогда и нигде не упоминаются.
Судя по тому, как часто гомофобные оскорбления встречаются в сагах и стихах и как часто они разбираются в законах, это было, вероятно, достаточно распространенное явление. Один пример с душком есть даже в археологии — это руническая надпись, нацарапанная на кости и отсылающая еще к одной надписи, вырезанной на деревянной стене церкви. Текст имеет форму диалога и написан двумя разными руками (Р1 и Р2) — вероятно, собеседники писали по очереди, передавая кость друг другу.
Р1. Что это ты вырезал на стене церкви Креста?
Р2. Оле не вытер себя, и его имеют в зад.
Р1. Это звучит хорошо!
Ниды такого рода имели формальную юридическую классификацию. Раннесредневековые норвежские законы Гулатинга, например, упоминают tréníð — «деревянные ниды»: вырезанное на дереве изображение двух мужчин, совершающих половой акт, или руническое описание такого акта (кстати, простофиля из церкви Креста со своей надписью совершил как раз такое преступление). Были также словесные ниды — клеветнические заявления о совершении гомосексуальных действий. Заявления такого рода считались fullrétisor — словами, за которые следует уплатить полный штраф. Еще одну категорию «произнесенных вслух домыслов» составляли обвинения в постыдных вещах, которые не могли произойти в действительности, но мысль о которых тем не менее вызывала отвращение, — например, утверждение, будто мужчина родил дитя. Были и другие подобные категории, и все они карались объявлением вне закона, как убийство или изнасилование. Наказание, по сути, представляло собой именно то, что подразумевает его название: человека буквально изгоняли за рамки закона, после чего он не имел права требовать возмещения за любой причиненный ему физический ущерб.
В основе нидов и гомофобии эпохи викингов лежало предположение, что «мужчина, уступающий другому в постели, будет поступать так же и в других делах». Главным в таких оскорблениях было не столько подозрение в сексуальной девиации, сколько сомнение в чести оппонента. Представления о чести и культурный смысл гендера у викингов были до некоторой степени взаимосвязанными и взаимообусловленными. То, что мы назвали бы сексуальной ориентацией, в эпоху викингов было тесно связано с гораздо более широкими и глубоко проникающими во все сферы жизни представлениями о достоинстве и нормах поведения, выходящими далеко за рамки физических и эмоциональных предпочтений. Ниды связывали понятия сексуальности и этики и переплетали их с господствующими представлениями о мужской и женской ролях. Все это не подразумевало презрения к женщинам: женственность и женоподобие были далеко не одним и тем же.
В некоторых случаях женщины могли брать на себя социальные роли мужчин, присоединяя их к собственным специфическим и важным обязанностям. Однако женщине не разрешалось выглядеть как мужчина или пытаться символически стать им (как это делала носительница штанов из Лососьей долины). Для мужчин границы были не столь прозрачными — исполнять какие-либо женские роли и обязанности для них считалось недопустимым. Интересно, что именно мужской гендер был жестко ограниченным и интенсивным, в то время как женский гендер был менее ограниченным и экстенсивным. Демонстративная маскулинность была краеугольным камнем социально-политического фундамента общества. Ниды оспаривали ее и в то же время подкрепляли: обвиняемые были вынуждены защищать себя, а значит, активно придерживаться предписанных норм гендерно дифференцированного поведения.
Пожалуй, самый богатый потенциал для понимания квирности эпохи викингов кроется в анализе магии и ее роли в тогдашнем обществе. Любое общение человеческого сообщества с потусторонними силами происходило через колдовские практики, которыми, по мнению общества, могли заниматься только женщины. Мужчины тоже могли заниматься колдовством и теоретически, и практически, но платой за это был переход в состояние ergi — превращение в ragr и принятие на себя всей тяжести сопутствующих немужественных коннотаций. Для обозначения мужчин-колдунов существовало множество понятий, ничуть не меньше, чем для обозначения их коллег-женщин, но некоторые из этих терминов имеют уничижительный характер. В них есть отсылки к самкам разных животных (коровы, кобылы, суки и так далее) и, опять же, их способности рожать потомство. Существовали отдельные категории нидов, связанных с магией, — к ним относилось, например, утверждение, будто мужчина родил девять волков от колдуньи.