История викингов. Дети Ясеня и Вяза — страница 64 из 120

Насилие, сопровождавшее разбойные набеги, могло принимать иные, еще более уродливые формы, причины которых коренились в сложившихся общественных обычаях и были тесно связаны с воинским образом жизни.

Изначально было принято считать, что основной причиной набегов стал быстрый рост населения Скандинавии, превысивший ее земельный потенциал, особенно в окраинных сельскохозяйственных регионах Норвегии. Однако эта версия неуютным образом перекликается с теорией волны наступления, согласно которой германские народы непреодолимо расширялись и завоевывали, потому что это было каким-то образом свойственно им от природы. В ней также чувствуются тревожные отголоски представлений о врожденном колониализме, — темы, которой лучше вообще никак не касаться в связи с викингами, чья культура и без того подверглась слишком многим политическим злоупотреблениям. Демография, пожалуй, может служить наименее убедительным объяснением набегов, не в последнюю очередь из-за того, что никаких реальных доказательств демографического давления на самом деле не существует. Скорее даже наоборот — нам известно, что регион постепенно восстанавливался после массового упадка периода Великого переселения народов, и после окончания эпохи викингов население тоже значительно увеличилось без каких-либо резких сдвигов в сельскохозяйственном производстве. Попытки сослаться на абстрактное понятие нехватки земель и объяснить набеги существующими законами о наследовании также не могут быть признаны состоятельными. В регионе постепенно происходил переход к системе отсутствующего землевладельца, но не было никакого переломного момента, вызванного накоплением критической массы оставшейся без наследства молодежи.

Тем не менее землевладение и богатство были явно связаны между собой и, кроме того, тесно сплетены с понятиями чести, статуса и самоуважения. Все это, в свою очередь, имело непосредственное отношение к семье и всему тому, на чем она держалась, особенно к браку. И один аспект семейной и брачной жизни имел к набегам более непосредственное отношение, чем остальные.

Как мы видели, в обществе эпохи викингов практиковалась полигиния: каждый мужчина мог законным образом взять в жены больше одной женщины, но женщина могла иметь только одного партнера-мужчину. Если предположить, что мужчин и женщин в обществе было примерно поровну (при нормальной рождаемости соотношение составляет примерно 1:1), то полигиния лишала значительную часть мужского населения социально одобряемой возможности завязать партнерские отношения с противоположным полом. С социально-практической точки зрения (мы не говорим здесь о физической возможности) это приводило к дисбалансу в относительном количестве сексуально активных мужчин и женщин, способных заключать союзы. Поскольку в культуре эпохи викингов помимо возможности иметь несколько жен существовал также институт конкубината, в котором аналогичным образом доминировали мужчины, это еще сильнее искажало указанные пропорции. Даже с поправкой на сексуальную ориентацию и предпочтения, а также фактическую возможность вступать в незаконные отношения вывод все равно неизбежен: потенциально очень большое количество мужчин эпохи викингов не имело надежды жениться или найти сожительницу у себя на родине.

Кроме того, у нас, как было упомянуто ранее, есть по крайней мере некоторые основания считать, что в обществе эпохи викингов практиковали детоубийство. Если предпочтение отдавали детям мужского пола, то не исключено, что соотношение полов изначально было неравным, в результате чего мужчин в популяции было в абсолютном выражении больше, чем женщин. Твердых доказательств избирательного убийства младенцев женского пола нет, но, безусловно, есть признаки разного отношения к детям с точки зрения получаемого ими питания. Если объединить все имеющиеся данные, ситуация может оказаться действительно серьезной.

Все это могло иметь следующие последствия. Прежде всего, это побуждало мужчин отправляться на поиски движимого богатства, которое можно было использовать как выкуп за невесту, чтобы тем самым продвинуться вверх в иерархии способных к браку мужчин. Если за время поисков сумма выкупа за невесту вырастала, это только усугубляло положение. Также, если валюта выкупа за невесту менялась (возможно, как раз в результате притока в Скандинавию новых видов движимого богатства из-за границы в связи с набегами), это снова могло привести к обширной инфляции. Если молодому человеку все же удавалось в рамках этой системы самостоятельно собрать средства для женитьбы, например захватив достаточно ценной добычи, он становился менее зависимым от своей семьи, но вместе с тем это фактически лишало прав его потомков. Циклическая обратная связь этого процесса очевидна, и не менее ясно, что именно это было одним из факторов, вызвавших эскалацию набегов.

Второй возможный результат неравного соотношения полов — один из самых отвратительных аспектов эпохи викингов, с которым мы уже сталкивались выше. Если мужчина не мог найти женщину, которая согласилась бы выйти за него замуж или сожительствовать с ним, или если он сам не соответствовал предъявляемым экономическим требованиям, набеги давали возможность насильно захватывать женщин в сексуальное рабство. Существует масса подтверждений того, что многие мужчины выбирали именно этот вариант.

Таким образом, несбалансированность социально-сексуальной экономики к середине VIII века могла спровоцировать настоящий социальный стресс, который повлиял на сплоченность семей и устойчивость политических структур, и без того державшихся главным образом на силе оружия. Это не значит, что стремление мужчин улучшить свои брачные перспективы было главной причиной набегов, однако данный фактор никак нельзя сбрасывать со счетов. Не стоит забывать также о том, что это происходило в обществах с идеологической предрасположенностью к морскому разбою (и долгой историей соответствующего поведения).

Рабство, в том числе продажа в сексуальное рабство, было одним из худших практических аспектов набегов, соединяя в себе самые отвратительные корыстные мотивы с женоненавистническим удовлетворением. Однако у разбойных набегов были другие осязаемые аспекты, и не последнее место среди них занимали собственно морские сражения и связанная с ними материальная культура оружия и военного снаряжения.

Теперь необходимо понять, как мог выглядеть разбойный набег.

С реалиями разбойных набегов непосредственно связана еще одна важная составляющая образа викингов — ношение оружия. Как многие другие аспекты жизни викингов, их оружие тоже пало жертвой стереотипов.

Вопреки до сих пор широко распространенным шаблонным представлениям о неотесанных варварах, оружие викингов требовало не только грубой силы, но и немалого мастерства. Мужчины начинали тренироваться с юных лет и годами упорно оттачивали искусство обращения с разными видами оружия, для каждого из которых нужны были свои особые навыки. Это был своеобразный танец со смертью, состоящий из продуманных скоординированных движений, мгновенной реакции, гибкости, равновесия и силы.

Кроме личных ножей, которые были повсеместно распространены, но использовались только в крайнем случае, самым простым оружием, доступным более или менее для всех, был обычный топор. Важно различать орудия, предназначенные для использования в крестьянском хозяйстве, и реальное боевое оружие — они не были взаимозаменяемыми. Типология топоров довольно обширна, но в целом по мере того, как они превращались в специализированное боевое оружие, их древки становились больше (до такой степени, что в конечном итоге требовали двуручного хвата), металлическая часть — тяжелее, а режущая кромка — длиннее и острее. Большой датский боевой топор мог свалить одним ударом лошадь вместе с всадником. Топоры были достаточно легкими в изготовлении и не особенно дорогими, поэтому их использовали относительно широко. В сагах топорам иногда дают имена троллей — подходящий выбор для грубого, но эффективного орудия убийства.


Рис. 18. Серебряная подвеска из Клахаммара, Швеция. Уникальное изображение воина, вооруженного топором и мечом. Фотография: Макс Ярхорн (Max Jahrehorn) (© Oxider AB)

Также сравнительно дешевым (хотя не обязательно низкостатусным) оружием были копья. Иногда их наконечники богато украшали серебряной инкрустацией или даже замысловатой сваркой, но по сути все острия представляли собой не что иное, как сплющенный заостренный кусок металла с заточенными краями и раструбом с заклепками. Встречались копья разной длины с разной шириной наконечника, приспособленные для броска или, чаще, для того, чтобы держать их обеими руками в ближнем бою. Самые тонкие копья имели узкие заостренные наконечники и ясеневые древки длиной до двух метров — они подходили исключительно для броска или верховой атаки. У более тяжелых разновидностей были массивные наконечники с широкими лезвиями, наносящие глубокие проникающие раны. У самых больших под наконечником имелась перекладина, увеличивающая силу удара и помогающая легче вытаскивать копье после удара. Судя по изображениям, копья такого вида могли использовать всадники, зажимая их между своей ногой и боком лошади, предположительно, во время конной сшибки.

Изготовление мечей требовало времени и мастерства. Самые простые образцы вряд ли стоили целое состояние, но были и исключительно дорогие мечи, служившие высшим знаком военной доблести и престижа. Меч был в первую очередь рубящим оружием и предназначался для нанесения резаных, а не колотых ран. В начале эпохи викингов немного более распространены были однолезвийные клинки, обоюдоострые лезвия вошли в обиход позднее. Рукоять меча в большинстве случаев оканчивалась тяжелым кованым навершием, лучшие из которых точно уравновешивали вес клинка. При изготовлении мечей использовали различные приемы ковки. Самый качественный результат давала контурная сварка, при которой отдельные железные пруты многократно нагревали, складывали друг с другом и проковывали. В результате получался гибкий смертоносный клинок с высокой разрывной прочностью, при этом также необычайно красивый, поскольку на поверхности металла оставались видны извилистые тонкие линии. В стихах этот эффект уподобляют извивающимся на лезвии железным змеям. Края клинка изготавливали из заточенной закаленной стали. Рукоять тоже украшали — не только гарду и навершие, но иногда и ту часть, на которую ложилась рука, отделывая ее не просто кожаной оплеткой или роговыми накладками, а плотно навитой проволокой или металлическими пластинами.